Римские каникулы
Глава 1
Солнце Эллады жгло мне плечи, когда я почувствовал знакомый холод за спиной. Не оборачиваясь, я знал — пришла она. Хель всегда умела находить меня, где бы я ни скрывался.
— Греческое солнце не идет тебе, богиня смерти, — сказал я, продолжая смотреть на Эгейское море. Волны бились о скалы внизу с тем же упорством, что и века назад. Некоторые вещи не меняются. Жаль, что я не из их числа.
— А тебе идет отчаяние, Виктор, — её голос был мягче обычного. Почти сочувствующий. — Сколько лет ты уже ищешь способ умереть?
Я обернулся. Её двуликое лицо казалось почти красивым в золотом свете заката — живая половина затмевала мертвую.
— С того дня, как чуть не разрушил девять миров. Ты помнишь.
— Помню. — Хель подошла ближе, и воздух стал пахнуть могильной землей. — И знаю, почему ты здесь, среди этих болтливых греков. Надеешься, что их философы найдут ответ на твою проблему?
Я усмехнулся горько. Философы. Они рассуждали о смерти, не зная её вкуса.
— Они говорят о смерти как об освобождении. Красивые слова для тех, кому она доступна.
— Есть место, где твои мечты могут осуществиться, — сказала Хель, и в её голосе прозвучала нота, которую я не слышал веками. Надежда? — Рим. Там ищут способы убивать богов.
Мое сердце — если оно еще билось после стольких лет — замерло.
— Богов нельзя убить, человеку.
— Нельзя было, — поправила она. — Но римляне… они амбициозны. И изобретательны. Они собирают знания со всех концов мира. Египетские свитки, вавилонские заклинания, друидские секреты. Ищут то, что может прекратить бессмертие.
Я посмотрел на неё внимательно. За тысячи лет я научился читать даже божественные лица.
— Почему ты говоришь мне это? Что тебе за польза от моей смерти?
Хель отвернулась к морю. Мертвая половина её лица была обращена ко мне.
— Потому что некоторые грехи слишком тяжелы даже для бессмертия. И потому что в Риме начинается нечто, что изменит мир богов навсегда. — Она снова посмотрела на меня. — Твое место там, Виктор. В последней битве.
Ветер с моря стал холоднее. Я знал — это знак. Хель уходит.
— Рим, значит, — прошептал я.
— Рим, — подтвердила она, и растворилась в сумерках, оставив лишь запах могильных цветов.
Я остался один с морем и своими мыслями. Впервые за века во мне шевельнулось что-то похожее на надежду. Возможно, римляне действительно найдут способ. Возможно, я наконец обрету покой.
Или найду новый способ разрушить мир.
Корабль качало уже третий день, но меня не укачивало — одно из немногих преимуществ проклятого бессмертия. Греческие моряки поглядывали на меня с опаской. Наверное, думали, что я слишком спокоен для простого смертного в такой шторм.
Если бы они знали.
Капитан — смуглый хитрец с Родоса — подошел ко мне, когда на горизонте показались очертания Сицилии.
— Вы уверены, что хотите сойти здесь? — крикнул он сквозь вой ветра. — Мы же идем в Остию, как договаривались!
Я посмотрел на остров. Этна дымилась вдали, как гигантский жертвенник богов. Что-то тянуло меня туда — может, инстинкт, а может, простое любопытство. За столько веков я научился доверять таким порывам.
— Здесь сойду, — ответил я, доставая из кошелька еще несколько драхм. — За неудобства.
Капитан пожал плечами и дал команду к берегу.
Когда мы причалили к маленькой рыбацкой деревушке, я почувствовал то же, что и при встрече с Хель — присутствие чего-то древнего и могущественного. Только здесь оно исходило не от богини смерти, а от самой земли.
Неспешно сойдя по шаткому трапу, я услышал, как местные рыбаки говорят между собой. Латынь с сицилийским акцентом — странная смесь. Они обсуждали недавние землетрясения и говорили о том, что под Этной просыпается что-то страшное.
— Боги гневаются, — бормотал старый рыбак, чиня сети. — Вулкан говорит с ними на языке огня.
Я остановился. Боги. Снова боги.
Может, Хель направила меня не случайно в эти воды? Может, путь в Рим лежал именно через Сицилию?
Я посмотрел на дымящуюся вершину Этны. Где-то там, в глубинах огненной горы, жил древний бог. Если кто и мог знать о римских попытках выковать оружие против богов, то именно он.
Корабль уже отчаливал, а я стоял на каменистом берегу и понимал — моё путешествие только началось. Рим подождет. Сначала нужно поговорить с богом огня.
Интересно, помнит ли он того самого бессмертного скандинава, который чуть не устроил конец света? Скоро узнаю.
Я зашагал вглубь острова, к подножию Этны. За спиной плескались волны, впереди дымился вулкан, а в груди впервые за века что-то напоминало азарт.
Жар был нестерпимым даже для меня. Лава текла по стенам пещеры, как расплавленное золото, а воздух горел в легких. Но я шел дальше, в самое сердце Этны, туда, где обитали боги.
Аид сидел на троне из черного обсидиана, и его глаза пылали ярче окружающей лавы. Узнал меня сразу — трудно забыть того, кто однажды чуть не разрушил все девять миров.
— Виктор Крид, — его голос гремел, как извержение. — Какими ветрами занесло тебя в мои владения?
Я открыл рот, чтобы ответить, но бог подземного мира оказался менее разговорчивым, чем я помнил. Взмахнул рукой — и столп огня обрушился на меня.
Боль была абсолютной. Плоть слетала с костей, кости трещали и рассыпались в пепел. Но даже сквозь агонию я чувствовал знакомое — как моё тело начинает восстанавливаться. Сначала костяк, потом мышцы, потом кожа.
Встал голый, но целый.
Аид проследил весь процесс с выражением глубокого раздражения.
— Цк, — недовольно цыкнул он языком. — Всё то же самое. Скучно.
— Приятно снова увидеть тебя, Аид, — сказал я, отряхиваясь от пепла.
— Ты испортил мне настроение, — бог потер переносицу. — А оно у меня и так не ахти. Эти людишки совсем обнаглели.
Я оглянулся. В лаве плавали какие-то предметы — осколки керамики, металлические изделия.
— Люди?
— Сицилийцы, — Аид махнул рукой, и лава забурлила сильнее. — Строят свои городишки, портят мой остров. Храмы возводят не мне, а этим новомодным римским богам. Думаешь, им есть дело до того, что Этна — мой дом? Как бы не так! Режут деревья, роют шахты, засоряют источники.
Он встал с трона, и пещера содрогнулась.
— Подумываю устроить им настоящее извержение. Не эти жалкие покашливания, что случаются раз в год, а по-настоящему. Смести все их поселения в море одним махом.
Я слушал и понимал — попал в нужное время в нужное место. Боги были недовольны. Люди становились слишком самонадеянными. А в Риме, по словам Хель, искали способы убивать богов.
— Много людей погибнет, — сказал я осторожно.
— Да плевать мне на них! — рявкнул Аид. — Раньше они нас боялись, приносили жертвы, просили прощения за каждую срубленную ветку. А теперь? Теперь считают себя хозяевами мира.
Он подошел ближе, и я почувствовал запах серы и расплавленного металла.
— А что тебя сюда привело, северянин? Неужели соскучился по нашим беседам?
Я улыбнулся. Настало время для правды.
— Ищу способ умереть, Аид. Хель сказала, что в Риме знают, как убивать богов. Подумал, ты можешь что-то знать об этом.
Глаза бога подземного мира сузились.
— Римляне… — протянул он задумчиво. — Да, они действительно что-то замышляют.
Аид опустился обратно на трон и задумчиво покрутил в руках кусок раскаленной лавы, словно это была обычная галька.
— Знаешь, есть в Риме один тип, — сказал он наконец. — Алхимик. Зовут его… как же… Марк что-то там. Не важно. Важно то, чем он занимается.
Я прислушался. В голосе бога появились нотки, которые я редко слышал — любопытство, смешанное с беспокойством.
— Этот римлянин помешался на идее создать философский камень. Не первый и не последний, скажешь ты. Но этот… этот подошел к вопросу иначе.
— Иначе как?
— Большинство алхимиков хотят превращать металлы в золото, — Аид швырнул кусок лавы в стену, где тот разлетелся искрами. — Этот же думает масштабнее. Он хочет научиться превращать неживое в живое.
Я почувствовал, как что-то холодное шевельнулось в груди. После стольких веков привыкаешь к знакам судьбы.
— И что с того?
— А то, северянин, что если можно сделать неживое живым, то логично предположить — можно сделать и обратное. Живое превратить в неживое. — Аид наклонился вперед, его глаза горели ярче обычного. — Причем навсегда.
Я молчал, переваривая услышанное. Философский камень… превращение живого в неживое… Это могло сработать даже на бессмертного.
— Ты видел этого алхимика?
— Пару раз. Интересный экземпляр. Он даже сюда спускался, в подземные пещеры, искал какие-то минералы для своих опытов. — Аид усмехнулся. — Когда увидел меня, чуть не обделался от страха. Но потом осмелел, начал задавать вопросы о природе смерти и жизни.
— И что ты ему ответил?
— Да ничего особенного. Просто намекнул, что граница между жизнью и смертью тоньше, чем кажется. И что правильный камень, настоянный на правильных элементах, может эту границу… как бы это сказать… переместить.
Аид встал и прошелся по пещере. Лава расступалась под его ногами.
— Забавно, не находишь? Ты ищешь смерть, а он ищет способ управлять жизнью и смертью. Может, вам стоит познакомиться поближе?
Я кивнул. Впервые за века передо мной маячила реальная надежда. Не туманные обещания, не философские рассуждения — конкретный человек с конкретной целью.
— Где его найти?
— В Риме, разумеется. У него там лаборатория в одном из богатых кварталов. Покровительствует ему кто-то из патрициев — денег на опыты нужно много. — Аид ухмыльнулся. — Только будь осторожен, Крид. Алхимики — народ непредсказуемый. Могут и философский камень создать, а могут и полгорода взорвать в процессе.