Цезарь кивнул, принимая к сведению предупреждение. Но Локи видел: любопытство диктатора было сильнее осторожности.
— Есть еще кое-что, — добавил Локи, словно только что вспомнив. — Грек упоминал, что этот северянин путешествует не один. С ним странные спутники — люди, которые не совсем люди.
— Что ты имеешь в виду?
— Не знаю точно, — Локи изобразил замешательство. — Грек говорил загадками. Что-то о тех, кто умер, но не мертв, кто пьет кровь вместо вина и боится солнечного света.
Цезарь поежился. Подобные описания будили в его суеверной душе древние страхи.
— Возможно, он имел в виду рабов из варварских племен? — предположил диктатор. — Известно, что некоторые северные народы практикуют странные обряды.
— Возможно, — согласился Локи. — Но будь готов к тому, что встреча с этим бессмертным может оказаться… необычной.
Диктатор снова начал расхаживать по комнате. Локи наблюдал за ним, удовлетворенный результатом. Семена сомнений были посеяны, но не слишком явно. Цезарь все еще хотел встретиться с Кридом, но теперь будет осторожнее.
— Брутт, — внезапно сказал Цезарь, — а что если мы попытаемся найти этого северянина первыми? Прежде чем он найдет наших алхимиков?
Локи изобразил удивление:
— С какой целью?
— Чтобы предложить ему сделку, — глаза диктатора загорелись азартом. — Если он действительно бессмертен и ищет смерть, а я смертен и ищу бессмертие… возможно, мы можем помочь друг другу.
— Это… рискованно, — осторожно заметил Локи.
— Все великие дела рискованны, — отмахнулся Цезарь. — Я не завоевал бы Галлию, не перешел бы Рубикон, если бы боялся риска.
Локи понял, что зашел слишком далеко. Вместо того чтобы отговорить Цезаря от поисков философского камня, он лишь разжег его любопытство к Криду. Нужно было менять тактику.
— Диктатор, — сказал он, — а что если этот северянин окажется обманщиком? Что если история о его бессмертии — всего лишь красивая легенда?
— Тогда я быстро это выясню, — уверенно ответил Цезарь. — У меня достаточно способов проверить правдивость любых утверждений.
— А если он действительно бессмертен, но при этом безумен? — настаивал Локи. — Вечная жизнь может свести с ума любого.
Цезарь остановился и пристально посмотрел на советника:
— Брутт, ты сегодня особенно мрачен. Неужели история того грека так тебя встревожила?
Локи понял, что переусердствовал с предупреждениями. Нужно было отступить, иначе Цезарь заподозрит неладное.
— Прости, диктатор, — сказал он с извиняющейся улыбкой. — Видимо, возраст берет свое. Раньше я был готов на любые авантюры, а теперь вижу опасности там, где их может и не быть.
— Вот именно, — одобрительно кивнул Цезарь. — Иногда нужно рисковать, чтобы добиться великих целей.
Диктатор подошел к окну и взглянул на огни Рима:
— Завтра я прикажу разыскать этого таинственного северянина. Если он действительно в городе, мои люди его найдут.
Локи кивнул, скрывая удовлетворение. План менялся, но суть оставалась той же. Цезарь встретится с Кридом, но теперь будет настороже. А это могло сыграть решающую роль в предстоящем противостоянии.
— Диктатор, — сказал Локи, — если позволишь, я хотел бы присутствовать при этой встрече. На случай, если мои опасения окажутся обоснованными.
— Конечно, Брутт. Твой совет мне всегда ценен.
Цезарь повернулся к советнику:
— А пока что распорядись увеличить охрану алхимиков. Если этот северянин ищет их, я хочу знать об этом первым.
— Будет исполнено, — поклонился Локи.
Когда диктатор погрузился в изучение документов, Локи незаметно удалился. Выйдя из покоев, он направился в отдаленную часть дворца, где никого не было. Там, убедившись в отсутствии свидетелей, бог-хитрец сбросил обличье Брутта.
Его истинный облик — высокий, темноволосый, с насмешливыми зелеными глазами — проявился в мерцающем свете факелов. Локи усмехнулся, довольный результатом вечера.
План был сложнее, чем просто отговорить Цезаря от поисков бессмертия. Теперь диктатор сам искал встречи с Кридом, но при этом был предупрежден об опасности. Это создавало интересную ситуацию — две могущественные, но одержимые личности, каждая из которых хотела использовать другую для достижения своих целей.
Локи знал Крида достаточно хорошо, чтобы предсказать его реакцию на предложение Цезаря. Проклятый северянин не станет торговаться или играть в дипломатические игры. Он либо убьет диктатора на месте, либо попытается использовать его ресурсы для создания философского камня.
В любом случае, встреча обещала быть интересной.
Локи принял облик простого горожанина и направился к выходу из дворца. Завтра ему предстояло проследить, как Цезарь будет искать Крида, и при необходимости вмешаться в события. Игра только начиналась, и бог-хитрец намеревался контролировать каждый ее ход.
Но где-то в глубине души Локи чувствовал тревогу. Крид изменился за столетия проклятия, стал непредсказуемее и опаснее. Даже самые хитроумные планы могли разбиться о его безумную решимость.
Впрочем, именно это и делало игру по-настоящему увлекательной.
**ИНТЕРЛЮДИЯ: РАЗМЫШЛЕНИЯ ПАТРИЦИЯ**
Луций Корнелий Максим стоял на террасе своей виллы, любуясь садом, залитым лунным светом. Ночной воздух был напоен ароматами роз и лавра, а вдали мерцали огни вечного города. Обычно эта картина успокаивала патриция, но сегодня душу его терзали сомнения и предчувствия.
Всего несколько часов назад в его доме появился человек, который мог изменить все. Виктор из Эдессы — так представился загадочный незнакомец, спасший Марка от избиения в таверне. Луций пригласил его в дом из вежливости, желая отблагодарить за помощь. Но то, что произошло дальше, превзошло все ожидания.
Патриций медленно потягивал из кубка разбавленное вино и размышлял о странностях вечера. Виктор говорил об алхимии так, словно знал предмет не понаслышке. Более того — он продемонстрировал знания, которые ставили в тупик даже самого Марка.
«Кто он такой?» — в сотый раз спрашивал себя Луций.
Внешность Виктора была примечательной — высокий рост, золотистые волосы, удивительно голубые глаза. Типичный варвар с севера, но говорил он на безупречной латыни, без малейшего акцента. Более того, в его речи иногда проскакивали обороты, характерные для образованной римской знати.
Патриций вспомнил, как Виктор рассказывал о принципах трансмутации металлов. Слова его были точными, научными, но при этом он говорил с такой уверенностью, словно не изучал алхимию по книгам, а постиг ее на практике. А когда речь зашла о философском камне…
Луций содрогнулся, вспомнив взгляд Виктора в тот момент. Голубые глаза вспыхнули каким-то внутренним огнем, и на мгновение патрицию показалось, что перед ним не человек, а нечто иное. Нечто древнее и опасное.
«Но это же глупости, — попытался убедить себя Луций. — Я слишком много думаю о сверхъестественном в последнее время».
Действительно, три года финансирования алхимических экспериментов Марка заставили патриция поверить в существование вещей, которые прежде казались сказками. Философский камень, превращение металлов, эликсир бессмертия — все это постепенно перестало быть для него абстракцией.
Луций подошел к мраморной балюстраде и оперся на нее. Внизу, в саду, бродили рабы, поливавшие растения. Размеренная, предсказуемая жизнь, которой он жил до сегодняшнего дня. А теперь…
Теперь в его доме поселился человек, который мог знать секреты, способные изменить мир.
Патриций вспомнил, как Виктор предложил научить Марка основам алхимии. Не за золото, не за благосклонность — просто так. Кто поступает подобным образом? Либо святой, либо безумец. Либо тот, у кого есть скрытые мотивы.
«А что если он шпион? — внезапно подумал Луций. — Что если его послал кто-то из моих политических врагов?»
У патриция было немало недоброжелателей в сенате. Многие завидовали его богатству, полученному от торговли с восточными провинциями. Другие не одобряли его интереса к оккультным наукам. Вполне возможно, что кто-то решил подослать к нему агента.
Но тогда зачем демонстрировать реальные знания алхимии? Любой шпион предпочел бы остаться в тени, а не привлекать к себе внимание.
Луций отпил еще глоток вина и попытался вспомнить все детали разговора с Виктором. Тот упоминал Эдессу как место своего происхождения. Город действительно славился учеными и алхимиками, но Луций бывал там в молодости и помнил местные диалекты. У Виктора не было ничего от сирийской речи.
Еще была странность с его одеждой. Простая, но качественная ткань, безупречно скроенная. Не слишком богатая, чтобы привлекать внимание, но и не бедная. Одежда человека, который умеет скрываться на виду.
Но что делает воин в Риме, выдавая себя за алхимика?
Луций отошел от балюстрады и начал расхаживать по террасе. Мысли путались, одна теория сменяла другую, но ни одна не объясняла всех странностей.
Возможно, Виктор действительно был тем, за кого себя выдавал — ученым из Эдессы, который по каким-то причинам скрывал свое прошлое. В конце концов, восточные провинции были неспокойными, многие образованные люди бежали оттуда от войн и преследований.
«Но тогда откуда у него такие глубокие знания алхимии? — размышлял патриций. — Даже в Эдессе мало кто владеет подобными секретами».
А еще была манера держаться. Виктор был вежлив, но в его поведении читалась скрытая властность. Он говорил с Луцием как равный с равным, несмотря на то что патриций мог купить и продать сотню таких, как он. Либо незнакомец не понимал разницы в социальном положении, либо привык к тому, что его мнение значимо независимо от богатства.
Луций остановился возле колонны, украшенной барельефом, изображающим сцены из жизни богов. Аполлон, преследующий Дафну. Венера, рождающаяся из морской пены. Древние истории о существах, которые могли принимать человеческий облик.