— Посмотри в увеличительное стекло, — предложил я Марку. — Что видишь?
— Красную жидкость… и какие-то мелкие частички?
— Эти частички — носители жизни. В разной крови они ведут себя по-разному. У молодых животных они активнее, у старых — медленнее. У больных — деформированы.
Я взял образцы крови у нескольких животных — крысы, кошки, небольшой змеи. Каждый образец пометил и разместил в отдельной склянке.
— А теперь самое интересное, — сказал я, доставая острый нож. — Нам нужен образец человеческой крови для сравнения.
— Моей? — неуверенно спросил Марк.
— Нет, — я надрезал себе палец и выжал несколько капель в склянку. — Моей.
Марк внимательно наблюдал, как я добавляю свою кровь к различным составам. В одну склянку — с экстрактом чеснока и серебряной пылью. В другую — с настоем полыни и толченым жемчугом. В третью — с ртутью и серой.
— Что мы ищем? — спросил он.
— Реакции, — ответил я загадочно. — Кровь разных существ по-разному реагирует на различные вещества. Эти реакции могут рассказать нам о природе жизненной силы.
Но истинная цель эксперимента была иной. Моя бессмертная кровь обладала особыми свойствами — я знал это по опыту веков. Иногда она могла передавать часть своих качеств другим субстанциям.
Через час наблюдений я заметил любопытную вещь. В одной из склянок — той, где моя кровь смешалась с настоем мандрагоры и толченой летучей мышью — началась странная реакция. Жидкость потемнела и начала слабо светиться.
— Интересно, — пробормотал я, наклоняясь ближе. — Очень интересно.
— Что происходит? — Марк тоже уставился на склянку.
— Похоже, мы случайно создали нечто необычное, — я осторожно взболтал содержимое. — Эта смесь… она как будто живая.
И действительно — жидкость медленно пульсировала, словно в ней билось крошечное сердце. А когда я поднес к склянке каплю свежей крови, содержимое заметно оживилось.
— Она реагирует на кровь, — восхищенно прошептал Марк.
— Не просто реагирует, — я взял пипетку и капнул немного смеси на кусочек мяса. — Она к ней тянется.
Капля состава медленно впиталась в мясо, и я мог поклясться, что оно на секунду порозовело, словно в нем снова потекла кровь.
Следующие несколько дней мы совершенствовали состав. Добавляли различные ингредиенты, меняли пропорции, экспериментировали с температурой. Моя кровь оставалась обязательным компонентом — без нее смесь теряла свои необычные свойства.
Самый удивительный результат мы получили случайно. Одну из склянок с составом я оставил открытой на ночь в клетке с летучими мышами. Утром обнаружил, что несколько зверьков лежат без сознания, а их тела… изменились.
Мыши стали крупнее, их зубы удлинились и заострились, а глаза приобрели красноватый оттенок. Но главное — они больше не ели обычную пищу. Вместо этого они жадно набрасывались на любой источник крови.
— Это невероятно, — шептал Марк, наблюдая за преображенными зверьками. — Мы создали… упырей?
— Похоже на то, — согласился я, изучая одну из мышей. — Они полностью изменили свою природу. Теперь они питаются не пищей, а жизненной силой других существ.
Эксперимент был настолько неожиданным, что я решил продолжить исследования. Мы создали несколько поколений таких существ, изучая их поведение и возможности.
Оказалось, что наши мыши-упыри могли высасывать не только кровь, но и саму жизненную энергию. Животные, которые служили им пищей, не просто теряли кровь — они старели, слабели, теряли волю к жизни.
— Они буквально питаются жизнью, — заметил Марк во время одного из наблюдений.
— Именно, — подтвердил я. — И это дает нам ключ к пониманию природы жизненной силы. Если ее можно извлекать и передавать…
— То можно и уничтожать, — закончил он мою мысль.
— Теоретически — да.
Конечно, летучие мыши-упыри были лишь побочным продуктом наших исследований. Их создание помогло мне понять, как моя бессмертная кровь влияет на живые организмы, как можно использовать эти свойства для более серьезных экспериментов.
Но Марку знать об этом пока не следовало. Пусть думает, что мы просто изучаем природу жизни. Истинная цель — найти способ остановить бессмертие — пока должна оставаться моим секретом.
— Что будем делать с ними? — спросил он, указывая на клетку с нашими созданиями.
— Продолжим наблюдения, — ответил я. — Возможно, они помогут нам понять, как создать философский камень. Ведь он тоже должен работать с жизненной силой.
— А вдруг они опасны?
— Пока они маленькие и слабые. Но ты прав — нужно быть осторожными. Создавая новую жизнь, мы берем на себя ответственность за ее последствия.
Спустя неделю после наших экспериментов с кровью произошло нечто непредвиденное. Я как раз проверял записи в лаборатории, когда услышал испуганный крик сверху.
— Господин Марк! Господин Виктор! — кричала молодая служанка по имени Лидия. — Помогите! Эти твари меня укусили!
Мы с Марком поспешили наверх. Лидия стояла возле клетки с нашими преображенными мышами, держась за руку. На запястье виднелись два небольших прокола — следы острых зубков.
— Что случилось? — спросил я, осматривая рану.
— Я хотела покормить зверьков, как всегда, — всхлипывала девушка. — Но они… они набросились на меня! Раньше такого никогда не было!
Я обменялся встревоженным взглядом с Марком. Наши создания становились агрессивнее.
— Промой рану вином и перевяжи, — сказал я Лидии. — Если будет болеть или опухнет — сразу скажи нам.
Девушка кивнула и ушла. А мы с Марком вернулись в лабораторию с тревожными мыслями.
— Думаешь, она может заразиться? — спросил ученик.
— Не знаю, — честно ответил я. — Наши эксперименты зашли в неизведанную область. Нужно внимательно наблюдать.
Первый день после укуса прошел спокойно. Лидия выполняла свои обязанности как обычно, жаловалась лишь на легкое недомогание и отсутствие аппетита.
На второй день я заметил, что девушка выглядит бледнее обычного. Она отказывалась от еды, но много пила — воду, разбавленное вино, любые жидкости.
На третий день изменения стали очевидными.
Лидия всегда была симпатичной, но самой обычной римской служанкой — круглолицей, с простоватыми чертами и мозолистыми руками. Теперь же ее лицо словно вытянулось, скулы стали острее, губы — полнее. Кожа приобрела удивительную бледность, но не болезненную, а какую-то аристократическую.
Больше всего поражали глаза. Они стали больше, глубже, и в них появился странный блеск — почти гипнотический.
— Лидия, — окликнул я ее, когда она проходила мимо библиотеки. — Как самочувствие?
— Хорошо, господин, — ответила она, и я заметил, что даже голос изменился — стал мелодичнее, соблазнительнее. — Только все время хочется пить.
— А есть?
— Нет, — она поморщилась. — От одной мысли о еде тошнит. Но пить… пить хочется постоянно.
В тот же вечер произошло то, чего я боялся. Марк прибежал ко мне среди ночи, бледный и взволнованный.
— Виктор! — задыхался он. — С Лидией что-то происходит! Она… она напала на кухарку!
Мы поспешили на кухню, где застали странную картину. Лидия склонилась над упавшей без сознания кухаркой — полной женщиной средних лет. Служанка держала запястье кухарки у своих губ, и я ясно видел, как она… пьет.
— Лидия! — резко окликнул я.
Девушка подняла голову, и я увидел, что ее губы окрашены кровью. Но самое поразительное — выражение ее лица. Она выглядела как хищница, которую потревожили во время охоты.
— Господин… — прошептала она, и в голосе звучала смесь стыда и непреодолимого голода. — Я не могу себя контролировать. Мне нужно… нужно…
— Крови, — закончил я за нее.
Она кивнула, и слезы покатились по ее бледным щекам.
— Что со мной происходит? — всхлипнула Лидия. — Я чувствую себя… другой. Сильнее, красивее, но и… ужасной.
Кухарка застонала и пришла в себя. На ее запястье виднелись два небольших прокола — точно такие же, как на руке Лидии три дня назад.
— Помогите мне отнести ее в комнату, — сказал я Марку. — А Лидию… Лидию придется изолировать.
Мы устроили превратившуюся служанку в отдельной комнате в подвале, подальше от остальных обитателей виллы. Я принес ей кувшин с водой и кусок мяса, но она отвернулась от еды с отвращением.
— Мне нужна только кровь, — тихо сказала она. — Я чувствую ее запах… у всех людей. И не могу думать ни о чем другом.
— А что чувствуешь еще? — спросил я, изучая ее преображенное лицо.
— Силу, — ответила Лидия, сжав кулаки. — Я могла бы сломать железные прутья голыми руками. И красоту… я вижу себя в отражении. Я стала такой, какой никогда не была.
— Это временно, — солгал я. — Мы найдем способ вернуть тебя в прежнее состояние.
Но в глубине души я знал — обратного пути нет. Наши эксперименты создали нечто новое. Нечто, что могло передаваться от одного существа к другому.
— Что будем делать? — спросил Марк, когда мы вернулись в лабораторию.
— Наблюдать, — ответил я. — И молиться, чтобы это не распространилось дальше.
Но уже было поздно. Через два дня кухарка тоже начала меняться. А еще через неделю мы обнаружили, что один из садовников, которого она укусила в приступе голода, тоже становился другим.
Наши невинные эксперименты с кровью обернулись чем-то гораздо более серьезным. Мы создали заразу. Заразу красоты, силы и жажды крови.
И я понял, что мы открыли дверь в нечто такое, что может изменить мир. Или уничтожить его.
К счастью, заражение еще не вышло за пределы виллы. Я действовал быстро, как только понял масштаб происходящего. Первым делом нужно было выявить всех зараженных и не дать заразе распространиться по Риму.