— Мои милые дочери, — прошептала Хель, склоняясь над неподвижными телами.
Её голос звучал, как эхо в склепе, одновременно манящий и леденящий душу.
— Проснитесь. Ваш создатель дал вам величайший дар — освобождение от бренности смертной плоти.
Лидия первой открыла глаза. Некогда карие, теперь они пылали алым огнём, отражая пламя факелов. Девушка медленно села, ощущая непривычную силу в каждой мышце своего тела. Голод терзал её — не обычный голод, а нечто более глубокое, первобытное.
— Кто… кто ты? — прохрипела она, не узнавая собственного голоса.
Он стал более глубоким, гипнотическим.
— Я — Хель, богиня смерти и владычица мёртвых, — ответила божественная посетительница, любуясь пробуждением своих новых протеже. — И я пришла, чтобы открыть вам глаза на ваше истинное предназначение.
Марта также очнулась, инстинктивно прижавшись к своей спутнице. Галльская девушка всегда была более осторожной, более недоверчивой — качества, которые помогли ей выжить в рабстве. Теперь же эта осторожность обострилась до предела.
— Где мы? Что с нами произошло? — спросила она, разглядывая мрачное подземелье.
Хель засмеялась — звук напоминал звон похоронных колоколов.
— Вы умерли, мои дорогие. Умерли и возродились как нечто большее, чем простые смертные. Виктор Крид, ваш создатель, наделил вас частицей своей бессмертной сущности. Теперь вы — вампиры, дочери ночи и крови.
Лидия прикоснулась к своей шее, нащупывая следы укусов, которые уже затянулись. Воспоминания начинали возвращаться — северянин в своей лаборатории, его эксперименты, боль, а затем… пустота.
— Он сказал, что это поможет ему понять природу смерти, — прошептала она. — Что наши жертвы необходимы для создания философского камня.
— И он не солгал, — кивнула Хель, обходя девушек подобно хищнице, изучающей свою добычу. — Но Крид не понимает истинной ценности того, что создал. Вы — не просто неудачные эксперименты или подопытные существа. Вы — новая раса, предназначенная пережить грядущий конец света.
Марта недоверчиво покачала головой.
— Конец света? О чём ты говоришь?
— О Рагнарёке, дитя моё. О сумерках богов и крушении миров. Ваш создатель стремится к смерти, не подозревая, что его поиски приведут к катастрофе, которая поглотит весь мир. Но вы… вы переживёте это. Если будете достаточно мудры, чтобы принять мой дар.
Богиня смерти простёрла руки над головами девушек. Её прикосновение было холодным, как лёд, но одновременно наполняло их силой.
— Я могу дать вам то, чего не может ваш создатель — истинную красоту, которая не увянет с веками. Силу, которая будет расти с каждым столетием. Мудрость, чтобы выжить в мире, где боги и люди одинаково смертны. Всё, что я прошу взамен, — верность. Не слепое подчинение, а разумное партнёрство.
Лидия и Марта переглянулись. В их новых вампирских душах зародилось понимание — они больше не были теми беспомощными девушками, которыми были при жизни. Смерть и перерождение изменили их, сделав хищницами.
— А что с Кридом? — спросила Лидия. — Он наш создатель. Разве мы не связаны с ним?
— Связаны, — согласилась Хель, — но связь эта не означает рабства. Крид создал вас в отчаянии, не понимая истинной природы своих действий. Он видит в вас лишь ступень к своей цели — обретению смерти. Но я вижу в вас нечто большее. Я вижу будущих владычиц ночи, тех, кто будет править, когда старые боги падут.
Марта медленно поднялась, ощущая, как по её телу пробегают волны новой силы.
— И что ты хочешь, чтобы мы делали?
— Пока что — оставайтесь верными своему создателю. Помогайте ему в его экспериментах, изучайте его методы. Но помните — когда придёт время выбора между его смертью и вашим выживанием, выбирайте жизнь. Выбирайте будущее.
Хель начала растворяться в воздухе, но её голос ещё долго звучал в подземелье:
— Я буду наблюдать за вами, мои дочери. И когда мир содрогнётся от агонии, когда философский камень разорвёт границы между жизнью и смертью, вы будете готовы занять своё место в новом порядке вещей. Красота, сила, вечность — всё это будет вашим, если вы останетесь мудрыми и терпеливыми.
Лидия и Марта остались одни в холодном подземелье, но теперь они знали — их смерть была лишь началом гораздо большего пути. И хотя Крид оставался их создателем, истинная власть над их судьбой принадлежала той, что смогла предложить им не просто существование, а господство над будущим миром.
**ИНТЕРЛЮДИЯ: ВКУС БЕССМЕРТИЯ**
Марк Лициний Красс откинулся на позолоченное ложе в своей частной триклинии, наслаждаясь послевкусием удивительного напитка, который подарил ему греческий алхимик. Вечерние тени уже легли на мраморные колонны его виллы, а слуги бесшумно зажигали масляные светильники, но мысли богатейшего человека Рима были целиком поглощены воспоминаниями о сегодняшней дегустации.
«Боги милостивые», — пробормотал он, потирая виски. Головокружение прошло, но ощущение лёгкости и необычайной ясности ума сохранялось. Красс прожил пятьдесят восемь лет, перепробовал лучшие вина Кампании и Галлии, вкушал нектар с Хиоса и фалернское столетней выдержки, но ничто не сравнилось с тем, что предложил ему Марк в подвалах виллы Корнелия.
Воспоминания о встрече всплывали с поразительной отчётливостью. Греческий алхимик, некогда жалкий неудачник, преобразился до неузнаваемости. Его движения стали уверенными, речь — убедительной, а в глазах появился огонь истинного мастера. Когда четверо патрициев — сам Красс, Валерий Максим, Цецилий Метелл и Домиций Агенобарб — спустились в лабораторию, Марк встретил их как равный.
— Достопочтенные патриции, — сказал алхимик, — сегодня вы станете свидетелями не только трансмутации металлов, но и чуда, которое превзойдёт ваши самые смелые ожидания.
Красс тогда скептически усмехнулся. За свою жизнь он повидал множество шарлатанов, обещавших золото из воздуха. Но когда Марк продемонстрировал превращение меди в серебро, недоверие сменилось заинтересованностью. А затем алхимик предложил нечто поистине неслыханное.
— Философский камень — это не просто средство для трансмутации металлов, — объяснял Марк, разливая из изящного хрустального графина тёмно-красную жидкость в четыре кубка. — Это ключ к самой сущности жизни. То, что вы сейчас попробуете, — эликсир, созданный с использованием принципов, которые лягут в основу великого камня.
Жидкость в кубке переливалась, как рубин на солнце. Аромат был сложным, многослойным — в нём угадывались травы, пряности, что-то металлическое и одновременно живое. Красс помнил, как осторожно пригубил напиток, опасаясь отравы. Но первый же глоток заставил забыть о всех предосторожностях.
Вкус был невероятным. Сначала — лёгкая горчинка полыни, затем сладость мёда, потом — что-то неописуемое, будто сама квинтэссенция жизни касалась языка. Но главное началось через несколько мгновений после того, как эликсир достиг желудка.
Красс почувствовал, как по телу разливается необычайное тепло. Боль в суставах, которая мучила его последние годы, исчезла. Усталость, накопившаяся за долгий день переговоров и интриг, растворилась без следа. Но самое поразительное — его зрение стало острее, слух тоньше, а ум — яснее, чем в юности.
— Что это такое? — прошептал он, разглядывая собственные руки. Кожа словно подтянулась, морщины стали менее заметными.
— Предвестник бессмертия, — ответил Марк с загадочной улыбкой. — Философский камень дарует вечную жизнь. То, что вы испытываете сейчас, — лишь тень того могущества, которое получит тот, кто обретёт истинный камень.
Остальные патриции были не менее поражены. Валерий Максим, страдавший от подагры, с удивлением обнаружил, что может свободно двигать пальцами. Цецилий Метелл, почти ослепший на один глаз после ранения в Галлии, вдруг стал видеть обеими глазами. А Домиций Агенобарб, седой и сгорбленный, выпрямился, словно сбросив два десятка лет.
— Сколько это действует? — спросил Красс, всё ещё не веря в происходящее.
— Эффект ослабнет к утру, — честно признался Марк. — Это всего лишь отголосок истинной силы. Но когда философский камень будет завершён, его действие станет постоянным. Представьте — вечная молодость, неограниченная сила, способность превращать любой металл в золото. Власть над самой природой.
Теперь, лёжа в своих покоях, Красс размышлял о пережитом. Действие эликсира действительно ослабевало — боль в суставах потихоньку возвращалась, зрение становилось обычным. Но память о тех нескольких часах, когда он чувствовал себя молодым и могущественным, не давала покоя.
«Пятьдесят тысяч сестерциев», — пробормотал он, вспоминая сумму, которую каждый из четверых патрициев согласился вложить в проект. Для Красса это была ничтожная сумма — меньше, чем он тратил на содержание гладиаторской школы за год. Но если Марк говорил правду, если философский камень действительно можно создать…
Красс закрыл глаза, представляя себе будущее. Бессмертие означало не просто долгую жизнь — это была возможность накопить богатства, превосходящие всё мыслимое. Столетия для приумножения капитала, для построения торговых империй, для скупки земель. А способность превращать металлы в золото сделала бы его богаче самих богов.
Но больше всего его привлекала перспектива вечной молодости. Красс был достаточно мудр, чтобы понимать — все его богатства бесполезны перед лицом старости и смерти. Что толку в золоте, если тело дряхлеет, а разум слабеет? Но если Марк прав, если философский камень действительно дарует бессмертие…
«Я буду править Римом не десятилетия, а века», — шептал он в темноту. — «Переживу всех своих врагов, увижу крушение всех соперничающих династий. Стану свидетелем рождения и гибели империй».
Мысли его прервал тихий стук в дверь. Вошёл Дециус, его самый доверенный раб и управляющий финансами.