Мы сели на каменный парапет. Журчание воды успокаивало, помогало думать.
— В алхимии есть разные подходы, — продолжал я, скорее размышляя вслух. — Можно использовать жизненную силу растений, животных, людей… Но для по-настоящему мощного камня нужен более значительный источник.
— Какой например? — спросила Лидия.
— Ну, теоретически… — я замолчал, когда в голове вдруг вспыхнула мысль.
Что, если источником энергии стану я сам?
Моя бессмертная кровь уже показала удивительные свойства — она могла преображать живых существ, создавать новые формы жизни. А что, если направить эту силу в философский камень?
— Господин? — обеспокоенно спросила Марта. — С вами все в порядке?
— Да, просто… интересная идея пришла в голову, — я встал и начал расхаживать вокруг фонтана.
Логика была простой и одновременно гениальной. Философский камень, питающийся моей жизненной силой, будет становиться все мощнее. А чем мощнее камень, тем больше энергии он будет поглощать. В конце концов он может высосать из меня столько ци, что даже проклятие Одина не сможет меня воскресить.
— Это может сработать, — прошептал я.
— Что может сработать? — спросила Лидия.
— Способ победить бессмертие, — ответил я, поворачиваясь к ним. — Если создать достаточно мощный поглотитель жизненной энергии…
Я замолчал, понимая, что говорю слишком много. Мои создания были преданы мне, но некоторые знания лучше пока держать при себе.
— Поглотитель энергии для каких целей? — осторожно спросила Марта.
— Для трансмутации, — туманно ответил я. — Чтобы превращать одно в другое, нужна огромная сила.
Мы продолжили прогулку, но я уже не обращал внимания на окружающее. В голове формировался план.
Философский камень, который будет постепенно высасывать мою жизненную силу. Не сразу — это было бы подозрительно. Медленно, день за днем, пока не достигнет критической массы.
А потом…
Потом он поглотит столько энергии, что даже бессмертие не спасет меня.
— Гениально, — прошептал я.
— Что гениально? — спросила Лидия.
— То, что я наконец понял, как создать по-настоящему совершенный философский камень, — сказал я с улыбкой. — Камень, который превзойдет все существующие.
Мои спутницы переглянулись.
— А это… безопасно? — спросила Марта.
— Для всех остальных — абсолютно, — ответил я. — А для создателя… ну, настоящая алхимия всегда требует жертв.
Они не поняли истинного смысла моих слов, но в их глазах мелькнула тревога.
— Мы не хотим, чтобы с вами что-то случилось, — тихо сказала Лидия. — Вы для нас… все.
— Ничего не случится, — солгал я. — Просто работа станет более… интенсивной.
Мы вернулись на виллу, а я уже мысленно составлял план. Нужно было модифицировать каркас, создать систему постепенного поглощения энергии, рассчитать правильную скорость процесса.
И самое главное — сделать все так, чтобы Марк не догадался об истинной цели камня.
По крайней мере, до тех пор, пока не станет слишком поздно что-то менять.
Наконец-то у меня был реальный план достижения смерти. План, который мог сработать.
Сто дней упорной работы. Каждый час был посвящен совершенствованию конструкции, каждая ночь — тонкой настройке энергетических потоков. Марк ассистировал мне, не подозревая истинной цели нашего творения.
Философский камень рос на моих глазах. Каркас из метеоритного серебра поглощал сложные составы, пропитанные моей кровью и жизненной силой моих созданий. С каждым днем артефакт становился больше, мощнее, прекраснее.
И голоднее.
— Готов, — сказал я в то роковое утро, глядя на кристалл размером с человеческую голову. Он пульсировал собственным светом, и воздух вокруг него дрожал от концентрированной энергии.
— Наконец-то, — выдохнул Марк. — Истинный философский камень.
— Истинный, — согласился я. — Теперь нужно его активировать.
Я подошел к артефакту и положил на него руки. Сосредоточился на потоке ци, направил всю свою жизненную силу в кристалл.
Эффект был мгновенным. Камень засиял ярче солнца, и я почувствовал, как энергия утекает из моего тела. Наконец-то! Долгожданное ощущение смерти, приближающейся с каждой секундой.
— Невероятно, — шептал Марк, наблюдая за происходящим. — Он растет!
Да, камень увеличивался в размерах, питаясь моей силой. Метр в высоту… полтора… два…
Я чувствовал слабость, головокружение, приближение тьмы. Вот оно — освобождение от проклятого бессмертия! Еще немного, и…
Но что-то пошло не так.
Камень продолжал расти, но я не умирал. Достигнув трех метров в высоту, кристалл начал трещать. Тонкие линии разбежались по его поверхности, и из трещин хлынул ослепительный свет.
— Виктор! — закричал Марк. — Что происходит?
— Не знаю! — ответил я, пытаясь отдернуть руки от камня.
Но было поздно. Артефакт больше не поглощал энергию — он начал ее отдавать. Обратным потоком. Со страшной силой.
Вся жизненная сила, что он накопил за сто дней, хлынула обратно. Но не только моя — он начал высасывать энергию отовсюду, из всего живого в радиусе многих миль.
Первым пал Марк. Я видел, как его лицо мгновенно постарело, как кожа сморщилась и потемнела. Через секунды от моего ученика осталась лишь высохшая мумия в дорогой тоге.
— Нет! — закричал я, но остановить процесс было невозможно.
Волна смерти прокатилась по вилле. Корнелий, слуги, животные — все живое мгновенно высыхало, превращаясь в безжизненные останки. Даже растения в саду почернели и рассыпались в прах.
Но волна не остановилась. Она неслась дальше, к Риму.
Я бежал за ней, ужасаясь содеянному. На улицах города люди падали замертво, даже не понимая, что происходит. Торговцы на рынках, сенаторы в курии, дети на игровых площадках — все превращались в мумии.
Великий Рим умирал на моих глазах.
Только четверо остались живы — я сам и мои создания. Лидия, Марта и Бренн стояли рядом со мной на опустевшей площади, не пострадавшие от катастрофы. Волк выл где-то вдали, его голос эхом отражался от безмолвных стен.
— Создатель, — прошептала Лидия, — что вы сделали?
— То, чего не должен был делать, — ответил я, глядя на мертвый город.
И тут я услышал смех. Звонкий, торжествующий, полный злой радости. Смех Хель разносился по пустым улицам, отражаясь от мертвых зданий.
— Прекрасно, Виктор! — раздался ее голос отовсюду и ниоткуда. — Ты наконец-то научился создавать смерть в промышленных масштабах!
— Это была ошибка! — крикнул я в пустоту. — Я не хотел…
— Хотел или нет — неважно, — смех стал еще громче. — Важно, что ты сделал это. Рим мертв, а ты жив. Какая восхитительная ирония!
Философский камень все еще пылал в лаборатории виллы, но его свет уже не был разрушительным. Он просто… существовал. Памятник моей глупости и гордыне.
— Что теперь? — спросил Бренн.
— Теперь мы живем в мире, который я убил, — горько ответил я.
С того дня катастрофу назвали Черным Мором. Историки будущего не смогли объяснить, как за одну ночь погиб величайший город древности. Они придумали теории о чуме, землетрясениях, проклятиях богов.
Если бы они знали правду…
Я искал смерть, а принес ее миллионам невинных. И смех Хель до сих пор звучит в моих ушах, напоминая о цене гордыни.
Философский камень работал слишком хорошо. И теперь я знал — некоторые знания лучше не открывать.
Даже если ты бессмертен и отчаянно хочешь умереть.
После катастрофы в Риме я не мог больше оставаться в этом мертвом городе. Каждая улица, каждое здание напоминали о моей чудовищной ошибке. Философский камень продолжал тускло светиться в разрушенной лаборатории — памятник гордыне, стоивший жизни целой империи.
— Собирайте все ценное, — сказал я своим спутникам на третий день после катастрофы. — Мы уходим.
Лидия, Марта и Бренн молча повиновались. Мой преображенный волк следовал за мной по пятам, словно понимая мое состояние.
Мы прошлись по мертвой вилле Корнелия, собирая золото, драгоценности, все, что могло пригодиться в долгом путешествии. Патриций лежал в своем кабинете — высохшая мумия в дорогой тоге, рука застыла в жесте, словно он пытался что-то схватить в последний момент.
— Прости, — прошептал я, закрывая его пустые глазницы.
В сокровищнице я нашел карты, деньги разных земель, драгоценные камни. Корнелий был запасливым человеком — его богатства хватило бы на несколько жизней.
На опустевших улицах Рима мы нашли повозку с лошадьми — животные тоже погибли, но повозка была цела. Бренн запряг свежих коней из конюшни за городской стеной — там, куда не дошла волна смерти.
Путь к порту был жутким. Мертвые города, безмолвные фермы, высохшие трупы на дорогах. Я создал пустыню там, где раньше кипела жизнь.
— Куда направляемся, господин? — спросил Бренн, когда мы достигли побережья.
— В Иберию, — ответил я, глядя на корабли в гавани. — Подальше от этого места.
Большинство судов стояли без экипажей — моряки либо погибли, либо бежали при первых признаках бедствия. Но одно греческое торговое судно сохранило команду из нескольких человек.
Капитан — загорелый грек по имени Аполлодор — нервно осматривал мертвый порт.
— Что здесь произошло? — спросил он, когда я подошел к его кораблю. — Вчера это был самый богатый город мира, а сегодня…
— Чума, — коротко ответил я. — Очень страшная чума. Мы одни из немногих выживших.
Кольцо Аида нагрелось на пальце, когда я внушил ему доверие.
— Отвезите нас в Испанию, — попросил я. — Заплачу хорошо.
Я показал мешочек с золотом. Глаза капитана загорелись.