Крид кивнул и шагнул в центр круга. Философский камень-заготовка покоился на небольшом алтаре прямо перед ним. Северянин обнажил грудь, взял в руки ритуальный кинжал из вулканического стекла.
— Начинаем, — тихо сказал он.
Первый порез. Кровь Крида, золотистая и светящаяся, потекла по лезвию кинжала и капнула на философский камень. Кристалл вспыхнул ярким светом, и по алхимическому кругу пробежали искры энергии.
Локи почувствовал, как его тайные кристаллы активируются, готовясь к поглощению силы. Волк у входа напрягся — Один тоже ощутил перемены в энергетическом поле лаборатории.
Второй порез. Третий. Кровь Крида лилась всё сильнее, а философский камень начинал пульсировать в такт его сердцебиению. Воздух в лаборатории стал плотным, вязким, наполненным магической энергией.
— Я отдаю свою бессмертную жизнь, — произнёс Крид ритуальные слова, написанные Локи, — чтобы создать ключ к вечности для всего человечества. Пусть моя смерть станет началом новой эры.
«О, она действительно станет началом новой эры, — мысленно усмехнулся Локи. — Только не такой, как ты думаешь».
Энергия в комнате достигла критической точки. Тело Крида начало светиться изнутри, кожа стала полупрозрачной. Бессмертная сущность северянина начинала покидать физическую оболочку, стремясь к философскому камню.
Именно в этот момент Локи активировал свои скрытые каналы.
Поток золотистой энергии, струившийся от Крида к камню, внезапно разделился. Основная часть по-прежнему направлялась к кристаллу, но значительная доля потекла к стенам лаборатории, где её жадно поглощали спрятанные накопители.
Крид не заметил подмены — он был слишком поглощён процессом умирания. Но волк у входа вскочил на лапы, ощутив неладное.
«Слишком поздно, старый друг, — мысленно обратился к нему Локи. — Слишком поздно, чтобы что-то изменить».
Сила бессмертного продолжала перетекать в два направления. Философский камень рос, становился всё ярче, накапливая мощь для будущего взрыва. А скрытые кристаллы Локи наполнялись украденной энергией, возвращая богу-хитрецу утраченное могущество.
Локи почувствовал, как божественная сила возвращается к нему. Его чувства обострились, магические способности усилились в десятки раз. Он снова ощущал себя настоящим богом, а не жалким изгнанником, вынужденным хитростью добывать крохи власти.
— Что… что происходит? — прохрипел Крид, заметив, что процесс идёт не так, как планировалось.
Его тело должно было уже начать рассыпаться в прах, но он всё ещё стоял на ногах, хотя и смертельно ослабленный. Энергии, поступающей в философский камень, не хватало для завершения трансформации.
— Что-то пошло не так, — соврал Локи, изображая панику. — Ритуал даёт сбой!
На самом деле всё шло именно так, как планировал бог-хитрец. Крид получил достаточно повреждений, чтобы умереть в течение нескольких минут, но сохранил способность мыслить и говорить. А философский камень накопил достаточно энергии для масштабного взрыва, но не получил стабилизирующего влияния полной сущности бессмертного.
— Марк… — Крид протянул к нему руку. — Помоги мне… завершить…
— Я попробую, — ответил Локи, подходя ближе.
Вместо помощи он положил ладонь на лоб умирающего северянина и высосал остатки его жизненной силы. Крид вздрогнул, его глаза широко раскрылись, а затем навсегда закрылись.
Философский камень, лишённый направляющего влияния своего создателя, начал терять стабильность. Энергия внутри кристалла сжималась, готовясь к взрыву, который разрушит не только лабораторию, но и весь Рим.
Локи почувствовал волну силы, поднимающуюся из глубин камня. Ещё несколько секунд — и произойдёт катастрофа. Пора было уходить.
Он обернулся к волку, который всё ещё стоял у входа, парализованный ужасом от понимания происходящего.
— Прощай, Один, — сказал Локи голосом Марка, но с интонациями, которые мог распознать только Всеотец. — Ты проиграл эту партию. Как и все остальные.
Бог-хитрец исчез, телепортировавшись за пределы Рима в то же мгновение, когда философский камень достиг критической массы.
Взрыв был ужасающим. Волна энергии прокатилась по всему городу, мгновенно уничтожая всё живое. Дома рухнули, улицы растрескались, а семь холмов Рима содрогнулись до самых оснований. Но люди не кричали — у них не было времени даже на крик. Они просто исчезли, превратившись в пыль.
За считанные минуты великий Рим, столица мира, стал городом мёртвых. Пустые здания стояли под беззвучным небом, а по улицам гулял только ветер, разнося пепел тех, кто когда-то называл этот город домом.
Локи материализовался на холме в нескольких милях от города и с удовлетворением наблюдал за результатами своей работы. Энергетический всплеск был виден даже отсюда — столб света, поднимающийся до самых облаков.
Но самое важное — он чувствовал силу, текущую по его жилам. Божественная мощь, украденная у Крида, делала его равным старым богам. Возможно, даже сильнее их.
Оставалось последнее дело. Локи вернулся в лабораторию — теперь уже полуразрушенную — и нашёл тело Марка. Настоящий греческий алхимик умер несколько дней назад, когда Локи решил, что его присутствие больше не нужно. Бог-хитрец сохранил труп, планируя использовать его именно для этого момента.
Он превратил тело Марка в мумию — высушенную, но узнаваемую, — и оставил её на месте настоящих останков Крида. Пусть те немногие, кто выживет в этой катастрофе, думают, что греческий алхимик погиб вместе со своим учителем.
Сам же Локи принял облик римского торговца и покинул проклятые земли. У него были планы — грандиозные планы нового мирового порядка, где он займёт подобающее место правителя.
А в разрушенной лаборатории серый волк медленно превращался в седобородого старца. Один смотрел на останки Крида и мумифицированное тело Марка, и в его единственном глазу читались гнев, горечь и, как ни странно, уважение.
— Хорошо сыграно, — прошептал он в пустоту. — Хорошо сыграно, Локи.
Всеотец знал, что проиграл не просто партию, а, возможно, всю войну. Локи получил силу, достаточную для того, чтобы бросить вызов самому Асгарду. А Рагнарёк, который должен был прийти в своё время, теперь начался хаотично и преждевременно.
Но игра ещё не закончилась. И Один, король богов, не собирался сдаваться без последнего боя.
**ИНТЕРЛЮДИЯ: МЁРТВАЯ СТОЛИЦА**
Гай Юлий Цезарь увидел дым над Римом ещё с расстояния в двадцать миль. Чёрные столбы поднимались к небу там, где должны были виднеться знакомые очертания семи холмов, а в воздухе висел странный, металлический запах — не горелого дерева или масла, а чего-то неопределимого и зловещего.
— Ускорьте марш! — приказал диктатор, подгоняя коня.
За ним следовал легион — пять тысяч закалённых в галльских войнах ветеранов, возвращавшихся домой с богатой добычей. Они должны были войти в Рим с триумфом, под ликующие крики толпы, под звуки труб и грохот колесниц. Но вместо праздника их встречала тишина и дым.
Чем ближе они подъезжали к городу, тем отчётливее Цезарь понимал — что-то ужасное произошло в его отсутствие. Дороги, обычно полные торговцев и путешественников, были пусты. Пригородные виллы стояли безмолвно, словно покинутые жителями. А запах в воздухе становился всё сильнее — смесь смерти, магии и чего-то ещё, чего диктатор не мог определить.
Первые тела они нашли у городских ворот. Стражники лежали на своих постах, но это не было похоже на резню. Никаких ран, никаких следов борьбы. Они просто… лежали, словно внезапно уснули и больше не проснулись. Кожа была сухой, почти мумифицированной, а лица застыли в выражении удивления.
— Чума? — предположил центурион Луций Ворен, один из самых опытных офицеров Цезаря.
— Нет, — покачал головой диктатор, спешиваясь и подходя к ближайшему телу. — При чуме не бывает таких… изменений.
Он не сказал вслух, что это не похоже ни на одну известную болезнь. Тела выглядели так, словно из них высосали саму жизнь, оставив только пустые оболочки.
Легион вошёл в Рим, и с каждым шагом ужас диктатора нарастал. Улицы были заполнены мёртвыми — мужчинами, женщинами, детьми, рабами, патрициями. Все в одинаковом состоянии, все с тем же выражением внезапного удивления на лицах. Словно смерть пришла мгновенно и одновременно ко всем жителям великого города.
— Боги милостивые, — прошептал кто-то из легионеров.
Цезарь оглянулся и увидел, что его закалённые воины — люди, прошедшие сквозь самые кровавые битвы Галлии — смотрят вокруг с плохо скрываемым ужасом. Некоторые хватались за амулеты, другие шептали молитвы. Паника могла охватить легион в любой момент.
— Центурионы! — резко скомандовал диктатор. — Построить людей в колонны. Никто не отходит от строя. Это болезнь, а не проклятие. Держите дисциплину!
Но сам Цезарь знал, что это была не болезнь. За свою жизнь он видел последствия чумы, тифа, лихорадки. Это было нечто иное — нечто сверхъестественное.
Легион двинулся к центру города, к Форуму, и картина не менялась. Торговцы лежали у своих лавок, сенаторы — у входа в Курию, жрецы — у алтарей храмов. Все мёртвы, все в одинаковом состоянии.
«Миллион человек, — думал Цезарь, с трудом осознавая масштаб катастрофы. — Целый миллион жителей Рима мёртв. Как такое возможно?»
И тут он вспомнил о Корнелии и его алхимиках. О том предупреждении, которое он дал патрицию несколько недель назад. О философском камне и северянине, который искал смерть.
«Крид», — с ужасом понял диктатор. — «Этот проклятый бессмертный что-то сделал».
Он повернул коня в сторону виллы Корнелия, находившейся на Авентинском холме. Легион последовал за ним, прокладывая путь между телами, которые устилали улицы, как опавшие листья.