Ливий. XXIII. 35. 6; Иосиф Флавий. Иудейская война. III. 5. 7); они служили для управления войсковыми подразделениями и согласования их действий в бою и на марше. На военных парадах и смотрах эти же самые штандарты и значки выполняли уже совсем иные функции. Главной здесь была сакральная сущность, выражавшаяся в их культовом почитании как особых святынь (Иосиф Флавий. Иудейская война. III. 6. 2). Скорее всего в представлении воинов знамена были наделены специфической божественной сущностью и играли в торжественных военных мероприятиях важную ритуально-церемониальную роль[193]. Неслучайно в военной практике римлян весьма действенным был сугубо римский прием, когда знаменосец или военачальник бросал знамя в строй или лагерь врагов либо сам со знаменем в руках устремлялся вперед, вынуждая воинов, чтобы спасти знамя, отчаянно сражаться (Фронтин. Стратегемы. II. 8. 1–5)[194].
После того как начиналось передвижение войск, были возможны три варианта развития событий[195]. Если противник, устрашенный организованностью римлян, сразу же обращался в бегство, римская фаланга разделялась на несколько частей, и конники устремлялись вперед, проникая сквозь интервалы. Одни из них начинали преследование, а другие подстраховывали их, соблюдая полный строевой порядок. Затем пехота полностью овладевала полем боя. Но такие победы случались далеко не всегда, а иногда враг не только не отступал, но и брал инициативу на себя. В этом случае следовало ослабить натиск нападавших комбинацией действий застрельщиков, артиллерии и мобильных конных отрядов. Наиболее предпочтительным для римлян развитием ситуации было полное сохранение инициативы за собой, при которой имелась возможность производить любые необходимые маневры.
В столкновениях с варварами ауксилия формировала первую линию и первой атаковала противника. Легионы вступали в бой только тогда, когда вспомогательные войска отступали под натиском врага. Римские военачальники эпохи Империи часто использовали в передовых рядах вспомогательные войска не только потому, что стремились сберечь жизни легионеров-граждан, но и потому, что во многих случаях, в зависимости от особенностей местности, вооружения и тактики противника, снаряжение и навыки ауксилариев были более эффективными.
В некоторых ситуациях командующий мог комбинировать действия пехоты и кавалерии, создав временную боевую группу, состоящую из пехоты и кавалерии, для выполнения специальных боевых задач, как это советовал Арриан.
Построение «черепахой». Рельеф колонны Марка Аврелия
Германик применил подобные комбинированные действия пехоты и кавалерии в сражении с херусками, рассеяв их одновременным нападением кавалерии с фланга и тыла, а пехоты с фронта. В битве при Иссе (194 г. н. э.) Корнелий Ануллин, командовавший войсками императора Септимия Севера, поместил своих легковооруженных солдат и застрельщиков позади легионеров, чтобы те вели заградительный огонь через их головы; одновременно для внезапного нападения в тыл врага была выслана кавалерия. Однако и в этом случае исход сражения решило именно столкновение пехоты. Вот как описывает это решающее сражение между войсками Севера и другого претендента на престол, Песценния Нигра, во время гражданской войны 193–197 гг. н. э. Дион Кассий, склонный больше к драматическим эффектам, нежели к точности собственно военных деталей: «Войском Севера командовали Валериан и Ануллин, тогда как Нигр лично присутствовал в своих боевых порядках и выстраивал их к битве. <…> Итак, Нигр расположил здесь свой лагерь на хорошо укрепленном холме и поставил впереди тяжеловооруженных пехотинцев [т. е. легионеров], затем дротикометателей и метателей камней, а позади всех стрелков из лука, с тем чтобы передовые ряды, сражаясь врукопашную, могли сдерживать своих противников, в то время как остальные вели обстрел на расстоянии поверх их голов. Что касается его флангов, то слева он был защищен крутым обрывом, спускающимся к морю, а справа – непроходимым лесом. Таким вот образом выстроил он свою армию, а в тылу расположил обозы так, чтобы никто из его солдат не мог бежать, даже если бы захотел. Ануллин, видя это, поставил впереди тяжеловооруженные части, а позади них – все свои легковооруженные силы, чтобы те, стреляя через головы первых, издалека удерживали неприятелей, давая возможность стоявшим впереди в безопасности наступать вверх по склону; свою конницу под началом Валериана он послал в обход, приказав любым путем обойти лес и внезапно обрушиться на войска Нигра с тыла. Когда противники сошлись в рукопашной схватке, одна часть воинов Севера выставила свои щиты перед собой, а другая подняла над собой, образовав «черепаху»[196], и таким образом они приблизились к врагу. Очень долгое время шла равная битва, но затем воины Нигра стали брать верх благодаря численному перевесу и характеру местности. И они бы добились полной победы, если бы вдруг на ясном небе не собрались густые тучи, не задул яростный ветер, за которым последовали мощные раскаты грома, молнии и ливень, ударивший им прямо в лицо; и в то время как войскам Севера, у которых все это происходило за спиной, ничто не причиняло вреда, солдаты Нигра, видя это перед собой, пришли в сильное замешательство» (Дион Кассий. LXXV. 7).
Нетрудно догадаться, что в конечном итоге войска Нигра обратились в бегство, устрашенные этими небесными явлениями, и победа досталась Северу.
Тем не менее роль кавалерии возрастала, по мере того как увеличивалась ее численность в римской армии. Кавалерийские формирования в римской армии стали увеличиваться уже после реформы Мария. Прежняя легионная конница была дополнена галльскими и германскими всадниками; была введена нумидийская и германская тактическая традиция, когда конница сражалась вместе с легкой пехотой. Каждому легиону было придано по 120 конников (разведчиков и гонцов). Однако теперь вместо кавалеристов из числа римских граждан стали использовать иноземные конные подразделения, набранные в местах боевых действий. Их возглавляли туземные вожди либо римские командиры (praefecti equitum).
Римляне, прорвав строй противника, редко полностью окружали разгромленное неприятельское войско, исходя, очевидно, из того соображения, что окруженная армия в отчаянии способна оказать серьезное сопротивление и, напротив, имея возможность бежать, разбитые враги скорее всего предпочтут ею воспользоваться, перестанут оказывать сопротивление и во время бегства понесут большие потери. Этот аспект особо подчеркивается в трактатах по военному искусству (Онасандр. Стратегикос. 32; Фронтин. Стратегемы. IV. 7. 16; Вегеций. III. 21).
Для преследования обращенного в бегство противника обычно использовалась конница, но к ней могли подключиться и легкая пехота, лучники и метатели дротиков (Тацит. Анналы. II. 17–18; Арриан. Построение против аланов. 27–29). Согласно Арриану, пока мобильные отряды преследуют противника, легионы продолжали движение вперед, с тем чтобы оказать поддержку всадникам, если они встретят сопротивление. Имеются свидетельства, что войска, не участвующие в преследовании, добивали раненых врагов на поле боя, снимали с убитых доспехи (Аппиан. Гражданские войны. III. 70; Дион Кассий. LXVIII. 14). Чем мог закончиться отказ от преследования противника, показывает эпизод, имевший место во время подавления восстания германского племени фризов в 28 г. н. э. Командующий Луций Апроний не стал преследовать неприятеля, а впоследствии от перебежчиков стало известно, что близ одного леса в затянувшейся до следующего дня битве было истреблено 900 римлян и что воины другого отряда из четырехсот человек, заняв усадьбу одного служившего некогда в римском войске германца и опасаясь измены, по взаимному уговору поразили друг друга насмерть (Тацит. Анналы. IV. 73).
Как видим, римляне применяли различные тактические приемы, расширяя горизонты военной теории и практики. Военная наука постоянно развивалась под воздействием внешних факторов. Римское командование умело использовало опыт своих предшественников, анализируя их победы и неудачи, дабы постоянно улучшать и оттачивать тактические приемы, нисколько не стесняясь заимствований у своих противников. Ни один маневр не являлся результатом случая, и римские военные теоретики в своих трудах немало размышляли по поводу походного построения и боевых порядков. Война становилась предметом науки, которая вырабатывала тщательно разработанную тактику, требовавшую интенсивной подготовки и постоянной тренировки войск.
Глава 15Взаимодействие с союзниками и другими родами войск
«После начала работ завязалось кавалерийское сражение на равнине, которая, как мы выше сказали, простиралась на три мили между холмами. С обеих сторон идет очень упорный бой. Когда нашим стало трудно, Цезарь послал им на помощь германцев и выстроил легионы перед лагерем, чтобы предупредить внезапное нападение неприятельской пехоты. Поддержка легионов увеличила у наших мужество, обращенные в бегство враги затруднили себя своей многочисленностью и скучились в очень узких проходах, оставленных в ограде. Тем ожесточеннее их преследовали германцы вплоть до их укреплений. Идет большая резня. Некоторые, бросив коней, пытаются перейти через ров и перелезть через ограду. Легионам, стоявшим перед валом, Цезарь приказывает несколько продвинуться вперед. Но и те галлы, которые были за укреплениями, приходят в неменьшее замешательство – им вдруг начинает казаться, что их атакуют, и они все кричат: «К оружию!» Некоторые со страха вламываются в город. Тогда Верцингеториг приказывает запереть ворота, чтобы лагерь не остался без защитников. Перебив много врагов и захватив немало лошадей, германцы возвращаются в лагерь».