Формы римских щитов по археологическим находкам (роспись гипотетическая, за исключением № 3—4): 1 – Каслфорт; 2 – Валькенбург; 3—4 – Дура-Европос
Римские легионеры имели тягу к украшательству своего вооружения. Тацит не без иронии писал: «Немало было и таких, кого обуревало бессмысленное тщеславие; они покупали дорогое оружие, породистых лошадей и уместные разве что на пирах и попойках предметы роскоши, которые они тоже считали частью военного снаряжения» (Тацит. История. I. 88). Но на поле боя все подчинялось законам воинской доблести, и излишняя бравада дорогостоящими доспехами не всегда поощрялась, ведь воин, облаченный в дорогие доспехи, непременно становился первостепенной мишенью для противника, а также был риск серьезных повреждений оружия и доспеха, влекущих за собой дорогостоящий ремонт. Часто даже императоры выходили на поле боя, сняв шлем, чтобы своим видом воодушевить своих воинов и произвести впечатление на врагов. Этот обычай отображен письменными и изобразительными источниками (фризы с форума Траяна). При этом Аммиан Марцеллин прямо указывает, что драгоценное вооружение навлекало на своего хозяина страшную опасность. Он рассказывает, как императору Валентиниану, выехавшему на разведку в сопровождении верных телохранителей, пришлось спасаться бегством при внезапном нападении врага, а его спальник совсем сгинул вместе с украшенным золотом и драгоценными камнями шлемом императора, который он вез (Аммиан Марцеллин. XVII. 10. 11).
Роспись римских щитов (по изображениям на колонне Траяна)
Роспись римских щитов (по изображениям на колонне Траяна)
По поводу скромности или же бравады дорогостоящим оружием источники разного времени говорят по-разному. В республиканское время чаще говорили о скромности (Тит Ливий. IX. 40. 4–6), а в императорский период – о яркости и богатстве вооружения (Плутарх. Гай Цезарь. 42, Брут 38. 5–6; Светоний. Божественный Юлий 67; Полиэн. VIII. 23. 20). Видимо, это было связано не только с личными воззрениями авторов текстов, но и с профессионализацией армии и довольно большими доходами военных, которые могли себе позволить покупать дорогие предметы. Поэтому призывы к скромности вооружения, надеваемого на поле боя, далеко не всегда находили отклик в сердцах римских солдат.
Глава 22Римская артиллерия[286]
«Огромные камни из скорпионов раздавили множество врагов, пробив им головы. Одни усеяли своими телами землю, пробитые стрелами или пронзенные копьями; другие, раненые, быстрым бегством спешили назад к своим. Не меньше скорби и смерти было в городе; стрелы стеной закрывали небо, и орудия, которыми овладели персы, разграбив Сингару, нанесли многим раны».
Несмотря на то что существуют поздние свидетельства (Вегеций. IV. 9; Ливий. VI. 9. 2) знакомства римлян с метательной артиллерией, практически через одно-два десятилетия после ее изобретения в Сиракузах, следует признать, что это маловероятно. Особенно учитывая то, как медленно она распространялась даже в центрах эллинистического мира. Скорее всего римляне познакомились с артиллерией во время их борьбы с Пирром и последующими контактами с южноиталийскими греческими колониями. Уже к середине Первой Пунической войны римляне прекрасно понимали значение метательной артиллерии и активно ею пользовались, особенно при осаде Лилибея (Диодор. XXIV. 1. 2), реквизируя (Полибий. I. 53. 11) и заимствуя ее у сицилийских греков. Римляне широко использовали метательную артиллерию, осаждая укрепленные пункты, практически во всех последующих войнах республиканского периода, начиная со Второй Пунической и заканчивая Митридатовыми.
Военный талант Юлия Цезаря позволил расширить рамки применения артиллерии, которую он стал использовать не только при осаде крепостей, но и в полевых сражениях (Цезарь. Галльская война. II. 8), при обороне лагеря (Галльская война. VIII. 41), в позиционной борьбе и при поддержке морского десанта (Галльская война. IV. 25, 1; Африканская война. 19. 3). Таким образом, артиллерия стала применяться не только в осадной (хотя это оставалось ее главным предназначением), но и в полевой войне (Тацит. История. II. 20; III. 23; Арриан. Построение против аланов. 19; Дион Кассий. LXXIV. 7), развертывалась по берегам рек в поддержку форсирующих (Тацит. Анналы. I. 56; XV. 9; История. II. 34; Дион Кассий. LXXI. 3) и при защите лагеря (Тацит. История. IV. 23; Иосиф Флавий. Иудейская война. III. 5. 2; Псевдо-Гигин. 58); метательные орудия широко применялись в морских сражениях (Аппиан. Гражданские войны. V. 118; Дион Кассий. L. 32, 8; L. 34, 2; Плутарх. Антоний. 66. 2).
Tpанcпортировка метательного орудия. Рельеф кoлoнны Tpаяна
Римский артиллерист. Рельеф колонны Траяна
Как видим, римская армия была первой в истории, которая применяла артиллерию в столь широких масштабах. В армии, где два, три, четыре или даже большее количество легионов было вовлечено в боевые действия, общее количество приписанной к ним артиллерии будет огромно. Например, при осаде иудейской крепости Иотапата Веспасианом в 67 г. н. э. три римских легиона использовали 160 единиц метательных машин (Иосиф Флавий. Иудейская война. III. 7. 9). Вполне понятно, что такая боевая мощь могла превратить улицы осаждаемого города в груду камней, а его защитников осыпать тучей стрел. Кстати, это количество орудий хорошо согласуется с более поздним свидетельством Вегеция (II. 25), который пишет, что каждый легион должен иметь 55 стрелометных карробаллист и 10 камнеметных онагров (это явная модернизация, несомненно, в его собственном источнике речь идет о стрелометных катапультах и камнеметных баллистах).
Однако при детальном рассмотрении римской артиллерии возникают некоторые вопросы, разрешить которые пока нет никакой возможности. И прежде всего вопросы терминологии. Хотя в настоящее время историки сходятся во мнениях относительно некоторых определений, на них до сих пор давит груз в виде противоречивости источников по части наименований орудий, которые, похоже, не были устойчивыми и изменялись во времени параллельно с видоизменением самих метательных машин. По крайней мере до эпохи Траяна римская артиллерийская терминология оставалась такой же, как и в республиканское время. Стрелометы больших калибров назывались «катапульта», а малых – «скорпион». Камнеметы же назывались «баллиста». Привязка этих терминов к конкретным типам машин, сильно отличавшихся друг от друга по конструкции, показана в трактате римского архитектора и военного инженера Витрувия (X. 10–11). Для этой эпохи существуют лишь некоторые исключения данного словоупотребления (Цезарь. Гражданская война. II. 2; 9), поддающиеся разумному объяснению исследователей. Где-то между концом I в. н. э. и началом III в. н. э. произошло кардинальное изменение терминологии, связанное с широким внедрением новых типов машин и исчезновением старых. Камнеметные баллисты постепенно исчезают, уступая место более простым конструктивно одноплечевым машинам. Уже в самом начале III века Тертуллиан называет подобное орудие «скорпион» (Скорпиак. 1–2). Стрелометы же, переняв конструкцию прежних камнеметов, стали называться «баллистами». Например, Вегеций в конце IV в. н. э. пишет (IV. 22): «Скорпионами называлось то, что теперь мы называем манубаллистами». В то же время латинскими авторами, особенно теми, кто не разбирался в технической терминологии, использовался обобщающий термин «tormentum», обозначавший любой тип метательных машин и ясно показывающий, что вся римская метательная артиллерия была торсионного типа. Авторы, писавшие на греческом языке, употребляли классическую греческую терминологию, сохранившуюся с эллинистического времени.
Тяжелое камнеметное осадное орудие – онагр
Нельзя не заметить, что все заимствования и дальнейшие технические инновации в области метательных машин (как, впрочем, и во всей механике) имели греческое происхождение. Вся научная теоретическая мысль была сосредоточена в руках таких гениальных механиков и архитекторов, как Герон Александрийский и Аполлодор Дамасский. Примечательно, что Витрувий (VII. Предисловие, 12–14) среди имен 25 архитекторов, внесших свой вклад в теорию, называет лишь три римских, а среди 12 имен механиков – ни одного. Заслуга самих римлян в сочетании теории с практикой, в широком привлечении греческой научной мысли, во внедрении лучших образцов военных машин в массовое производство, о чем, например, говорит находка фабрики по изготовлению бронзовых натяжных втулок, модиолусов, для стрелометов на территории римского лагеря в Ауэрберге, в стандартизации, в обучении среднего звена технических специалистов, в развитии теории и практики тактики применения метательной артиллерии.
Бронзовый щиток катапульты IV Македонского легиона из Кремоны. Орудие погибло во время гражданской войны 69 г. н. э.
Как уже отмечалось, весь парк римских метательных машин имел торсионный принцип устройства, то есть энергия выстрела запасалась при помощи одной или двух торсионных пружин из скрученных в пучок эластичных канатов, в середину которых продевалось метательное плечо. Лучшим материалом для эластичных канатов служили особым образом обработанные ахилловы и поясничные сухожилия крупных животных. Также канаты изготавливались из конского и в особых случаях из женского волоса. Сырье для них закупалось, по-видимому, у гражданских поставщиков (Виндоландские таблички. II. 343).
Рассмотрим римскую артиллерию в самых общих чертах[287].
Одноплечевые метательные машины, по-гречески «монанкон», впоследствии называемые «скорпион» и «онагр», имевшие один горизонтальный торсион и действовавшие по принципу пращи, получили широкое распространение лишь в эпоху Домината, после военных реформ Диоклетиана-Константина. До этого упоминания о них крайне редки (Филон Византийский, Аполлодор Дамасский, Тертуллиан), применялись они, видимо, в незначительных количествах, и их предназначение не выходило за рамки контрбатарейной борьбы (