В момент, когда должна была начаться осада Иерусалима, пришло известие о смерти Нерона. По закону со смертью императора прекращались и полномочия, данные легату, и Веспасиан, не менее предусмотрительный в политике, чем в военном деле, прекратил операции впредь до получения новых инструкций. Прежде чем были получены инструкции от Гальбы, кончилось благоприятное для военных действий время года. Когда наступила весна 69 г., Гальба был уже свергнут и на очереди стоял вопрос, кому быть императором: ставленнику римской гвардии или ставленнику рейнской армии. Только после победы Вителлия, в июне 69 г., Веспасиан снова возобновил военные действия и занял Хеброн, но очень скоро все армии Востока отказались повиноваться Вителлию и провозгласили императором полководца, бывшего в то время легатом в Иудее. Правда, против иудеев позиции у Эммауса и Иерихона были удержаны, но подобно тому как германские легионы оставили линию Рейна, чтобы сделать императором своего главнокомандующего, так и главные силы палестинской армии частью двинулись во главе с сирийским легатом Му-цианом в Италию, частью же во главе с новым императором и его сыном Титом ушли в Сирию и дальше в Египет, и лишь после того, как в конце 69 г. война за престол закончилась и владычество Веспа-сиана было признано во всей империи, он поручил своему сыну закончить иудейскую войну.
Таким образом, с лета 66 г. до весны 70 г. повстанцы были полными хозяевами в Иерусалиме. Все бедствия, которые в течение этих четырех ужасных лет навлек на иудейский народ его религиозный и национальный фанатизм, благородная готовность погибнуть прежде падения отечества, сознание совершенных преступлений и неминуемой расплаты за них, дикое сочетание всевозможных страстей, от самых благородных до самых низких, были особенно ужасны еще и потому, что иностранцы оставались лишь зрителями, а непосредственной причиной всех несчастий, постигших иудеев, были сами иудеи. Умеренные патриоты вскоре (конец 68 г.) были побеждены зилотами с помощью ополчения диких и фанатических жителей идумейских сел, причем вожаки их были перебиты. С тех пор зилоты стали господами положения, и все устои гражданского, религиозного и нравственного порядка были нарушены. Рабам даровали свободу, первосвященников ставили по жребию, обрядовые законы попирались и подвергались осмеянию со стороны самих же этих фанатиков, укрепившихся в храме, пленные умерщвлялись в тюрьмах, и под страхом смерти воспрещалось предавать погребению тела казненных. Во главе своих отдельных отрядов сражались друг против друга различные вожаки: Иоанн из Гискалы во главе своей банды, приведенной из Галилеи; Симон, сын Гиоры, из Геразы, вожак банды патриотов, набранной на юге, и одновременно предводитель идумеев, боровшихся с Иоанном; Елеазар, сын Симона, один из главных противников Цестия Галла. Первый из них утвердился в галерее храма, второй — в городе, третий — в святая святых храма; каждый день на улицах города иудеи бились с иудеями. Согласие водворилось только перед лицом общего врага; когда римляне начали нападение, небольшая банда Елеазара стала под команду Иоанна, и хотя Иоанн в храме, а Симон в городе продолжали вести себя как полновластные хозяева, однако против римлян они сражались плечом к плечу, продолжая враждовать друг с другом. На долю нападающих также выпала нелегкая задача. Правда, для полного окружения противника войск было совершенно достаточно — взамен посланного в Италию корпуса римские войска получили значительные подкрепления из Египта и Сирии; у иудеев же, несмотря на то что они имели возможность готовиться к осаде в течение длительного срока, уже не хватало запасов — нехватка эта усугубилась тем, что часть запасов погибла во время уличных боев, и тем, что осада началась незадолго до праздника Пасхи и прибывшие на праздник многочисленные иногородние пришельцы оказались запертыми в Иерусалиме. Однако, хотя масса населения вскоре начала терпеть нужду, люди, которые вели оборону, захватывали все, что им попадало под руки, и, сами не терпя ни в чем лишений, продолжали борьбу, не считаясь с голодавшим и вскоре начавшим умирать от голода народом. Молодой военачальник не мог ограничиться простой блокадой; взятие города’таким способом при четырех легионах не принесло бы ему лично славы, да и новое правительство нуждалось в блестящем военном успехе. Город, защищенный неприступными отвесными скалами, был открыт для нападения только с северной стороны; но и тут было нелегким делом взять с боя тройную крепостную стену, восстановленную за счет щедрых расходов из богатых сокровищ храма, и затем внутри города занять дворец, храм и три мощные башни Ирода, которые защищал сильный, фанатический и доведенный до отчаяния гарнизон. Иоанн и Симон не только решительно отражали все атаки, но и часто с большим успехом нападали на римские отряды, рывшие окопы, и разрушали или сжигали осадные машины.
Однако численное превосходство и военное искусство решили дело в пользу римлян. Сначала были взяты приступом стены, а за ними и башня Антония; затем после продолжительного сопротивления в пламени погибли галереи храма, а потом, 10 аба (август), и сам храм со всеми своими сокровищами, накопленными в течение шести столетий. Наконец, после длившихся целый месяц уличных боев, 8 элула (сентябрь) в городе также было сломлено последнее сопротивление, и священный Салем был срыт. Пять месяцев продолжалась эта кровавая страда. Меч, стрелы, а главное голод унесли множество жертв; иудеи убивали всякого, кого только подозревали в намерении дезертировать, и заставляли женщин и детей в городе умирать голодной смертью; с другой стороны, и римляне без всякого сожаления убивали пленных или распинали их. Оставшиеся в живых бойцы, в том числе оба вождя, были найдены в сточных ямах, где они поодиночке искали спасения. У Мертвого моря, как раз там, где некогда царь Давид, а потом Маккавей нашли себе убежище в дни тяжелых испытаний, остатки повстанцев еще несколько лет продержались в построенных среди скал замках Махере и Массаде, пока наконец внук Иуды Галилеянина Елеазар и его приверженцы — последние свободные иудеи — умертвили сперва своих жен и детей, а потом и самих себя. Дело было сделано. То, что император Веспасиан, опытный воин, не пренебрег по случаю своей фактически заранее предопределенной победы над небольшим, издавна подвластным Риму народом вступить победителем на Капитолий, а также то, что на триумфальной арке, воздвигнутой в честь Тита имперским сенатом на форуме города браней387, был цомещен привезенный из святая святых храма семисвеч-ник, находящийся там до настоящего времени, — дает представление о невысоком воинском духе того времени. Конечно, глубокое отвращение, которое на Западе питали к иудейскому народу, до известной степени возмещало то, чего не хватало для военного торжества, и если для императоров имя иудеев казалось слишком презренным, чтобы присоединять его к своему титулу, как они присоединили имя германцев или парфян, то все же они не считали ниже своего достоинства доставить столичной черни случай для злобного ликования по случаю такого триумфа.
Меч сделал свое дело, и началось переустройство политического аппарата Иудеи. Усвоенная римлянами политика прежних эллинистических государств, действительно выходившая за пределы простой терпимости к чужим обычаям и чужой религии, — эта политика признания иудейства особым национальным и религиозным обществом стала теперь невозможна. В иудейском восстании слишком отчетливо обнаружились угрозы, которые несло в себе это национально-религиозное единение, с одной стороны, строго централизованное, а с другой — распространившееся по всему Востоку и даже проникшее на Запад. Ввиду этого раз навсегда была устранена централизация культа. Нет ни малейшего сомнения в том, что правительство действительно приняло такое решение; в противоположность этому трудно разрешить вопрос, было ли разрушение храма преднамеренным или случайным; если, с одной стороны, для уничтожения культа требовалось лишь закрыть храм, так что великолепное здание могло быть пощажено, то с другой, -- если бы храм случайно погиб, центром культа мог бы стать и заново построенный храм. Весьма вероятно, что здесь перед нами не случайность, возможная на войне, но что пожар храма входил в программу изменившейся политики римского правительства в отношении иудейского народа388. Но еще яснее, чем в иерусалимских событиях, обнаруживается эта перемена политики в последовавшем тогда же по распоряжению Веспасиана закрытии центрального святилища египетской иудейской колонии — храма Онии, недалеко от Мемфиса в гелиопольском округе, который в течение столетий занимал рядом с Иерусалимским храмом приблизительно такое же место, какое рядом с Ветхим заветом занимал перевод семидесяти толковников; в нем также было запрещено приносить жертвоприношения и совершать богослужение.
В дальнейшем процессе создания новых порядков исчезли и пер-восвященничество и иерусалимский синедрион; таким образом иудейский народ Римской империи потерял и своего верховного главу, являвшегося представителем всего народа перед лицом внешнего мира, и свою высшую власть, до сего времени обладавшую общепризнанным авторитетом в религиозных вопросах. Ежегодные взносы, уплачиваемые каждым иудеем без различия места жительства в пользу храма, которые до сих пор правительство по крайней мере терпело, не были отменены, но лишь в виде жестокой пародии обращены в пользу капитолийского Юпитера и его земного представителя — римского императора. Ввиду своеобразия иудейских учреждений упразднение центрального культа означало и уничтожение иерусалимской общины. Город не только был разрушен и сожжен, но так и остался лежать в развалинах, как некогда Карфаген и Коринф; его округ, общинные и частные земли были превращены в императорские домены389. Все граждане многолюдного города, которые не погибли от голода и меча, были проданы в рабство. На развалинах разрушенного города расположился лагерем легион, который вместе с испанскими и фракийскими вспомогательными войсками должен был отныне нести гарнизонную службу в иудейской земле. Провинциальные войска, до сих пор набиравшиеся в самой Палестине, были переведены в другие места. В Эммаусе, близ самого Иерусалима, было основано поселение римских ветеранов, но и ему не было предоставлено городских прав. Напротив, древний Сихм, религиозный центр самарянской общины, являвшийся греческим городом, быть может, уже со времен Александра Македонского, был теперь преобразован в эллинскую политию под названием Флавии Неаполя. Столица всей страны, Кесария, до сих