Сама греческая полития в этой подчиненной царской власти стране выросла не самостоятельно, как в собственно Элладе, но была введена царями, которые являлись эллинами в большей степени, чем их подданные. Нам почти неизвестно, какую форму имела здесь эта полития. Однако регулярно встречающиеся в Фессалониках, Эдессе, Лете не известные в других местах должности городских начальников, по-литархов, свидетельствуют о том, что македонское городское устройство заметно отличалось от принятого вообще в Элладе, что, впрочем, представляется вполне вероятным. Существовавшие здесь до римлян греческие города сохранили свою организацию и свои права, а самый значительный из них, Фессалоники, — также свою свободу и внутреннюю автономию. Здесь, как в Ахайе и Фессалии, существовал также союз и сейм (koivôv) македонских городов. Заслуживает быть отмеченным в качестве примера того, насколько прочны были воспоминания о великой древней эпохе, тот факт, что еще в середине III в. н. э. сейм Македонии и некоторые ее города чеканили монеты, на которых голова и имя правящего императора были заменены головой и именем Александра Великого. Довольно многочисленные колонии римских граждан, которые Алвгуст основал в Македонии: Виллис недалеко от Аполлонии, Дкррахий на Адриатическом море, на другом македонском берегу Дий, Пелла, Кассандрия, в собственно фракийской области Филиппы, — представляют собой более древние греческие города, которые просто были пополнены некоторым количеством новых граждан и получили новое правовое положение; все эти колонии возникли в первую очередь вследствие необходимости пристроить в цивилизованной и малонаселенной провинции выслужившихся италийских солдат, для которых в самой Италии более не было места. Италийское право предоставлялось этим колониям также, конечно, лишь с той целью, чтобы сделать для ветеранов более соблазнительным переселение в чужую страну. Однако при этом никогда не предполагалось вовлечь Македонию в круг италийского культурного развития; об этом помимо всего прочего свидетельствует тот факт, что Фессалоники оставались греческим городом и столицей страны; наряду с ними процветали Филиппы — город, основанный, в сущности, ради находящихся по соседству золотых приисков и пользовавшийся особым покровительством императоров в качестве места битвы, обеспечившей основание монархии, а также в качестве поселения многочисленных ветеранов — участников этой битвы. Уже в начале империи получили римское, не колониальное общинное устройство Стобы, уже упоминавшийся нами самый северный город Македонии, лежавший на границе с Мезией, при впадении Эригона в Аксий, важный в торговом и военном отношении пункт; вероятно, уже в македонскую эпоху он превратился в греческую политию.
В хозяйственном отношении государство в эпоху императоров сделало для Македонии мало; во всяком случае мы нигде не замечаем признаков особых забот императоров об этой не состоящей под их собственным управлением провинции. Насколько нам известно, проложенной уже во время республики от Диррахия до Фессалоник военной дорогой, пересекавшей всю страну и являвшейся одной из важнейших торговых артерий во всей империи, снова занялись лишь императоры III в., прежде всего Север Антонин; лежащие на ней города — Лихнидун на Охридском озере и Гераклея Линкестидская (Би-толия) — никогда не играли сколько-нибудь заметной роли. Тем не менее в Македонии природные условия были более благоприятны для развития хозяйства, чем в Греции. Почва Македонии гораздо плодороднее, чем почва Греции; подобно тому как в наше время земледелие Фессалоник стоит на сравнительно высоком уровне и плотность населения этой провинции довольно значительна, в описании империи эпохи Констанция, когда уже существовал Константинополь, Македония также причисляется к особенно процветающим округам. В то время как в имеющихся в нашем распоряжении документах, относящихся к военному набору в римскую армию, Ахайя и Фессалия попросту не упоминаются, Македония, напротив, давала, особенно для императорской гвардии, большее количество рекрутов, чем многие другие греческие области; это было в значительной степени обусловлено привычкой македонян к регулярной военной службе и наличием у них необходимых для этой службы качеств, а также сравнительно слабым развитием городов. Фессалоники, метрополия этой провинции и ее наиболее населенный город, занимавший в эту эпоху первое место в отношении развития всевозможных ремесел, дали немало представителей литературы и приобрели себе почетное имя и в политической истории благодаря мужественному сопротивлению, которое граждане этого города оказали варварам в страшные годы готских нашествий.
Если Македония была наполовину греческой страной, то Фракия была страной негреческой. О большом, но исчезнувшем для нас бесследно фракийском племени мы уже говорили раньше. Эллинская культура была занесена в эту область только извне. Будет нелишне бросить сначала взгляд назад и показать, как часто в прошлом эллин-ство стучалось у ворот самой южной области, которую занимало это племя и которую мы и теперь называем по его имени, и как малы были до сих пор его достижения внутри страны, чтобы нам стало ясно, что оставалось здесь сделать Риму и чего он действительно достиг.
Прежде всего Фракию завоевал Филипп, отец Александра, основавший не только Калибу вблизи Византии, но также город в самом сердце страны, который с тех пор носит его имя. Александр и в этой области явился предшественником римлян; он достиг Дуная и перешел эту реку, сделав ее северной границей своего царства. При покорении Азии фракийцы играли в его войске не последнюю роль. После его смерти казалось, что Геллеспонт должен сделаться одним из крупных центров нового государства, а обширная область до Дуная160 должна стать северной половиной единой греческой державы; казалось, что перед основанным на фракийском Херсонесе городом Лизимахией, резиденцией бывшего наместника Фракии Лизимаха, открьюается такое же будущее, как перед резиденциями других маршалов Александра в Сирии и в Египте. Однако этого не произошло; самостоятельное существование этой державы окончилось с падением ее первого властелина (в 281 г. до н. э., в 473 г. от основания Рима). В течение столетия, истекшего с этого момента до утверждения на Востоке гегемонии Рима, то Селевкиды, то Птолемеи, то Атталиды пытались подчинить себе европейские владения Лизимаха, но никто из них не имел длительного успеха. Тилисское царство в пределах Гема, основанное кельтами в мезийско-фракийской области вскоре после смерти Александра приблизительно в то же время, когда кельты прочно обосновались в Малой Азии, — уничтожило семена греческой цивилизации в этом регионе, однако само это царство во время ганнибаловой войны пало под ударами фракийцев, которые истребили осевших здесь кельтов до последнего человека. С тех пор во Фракии вообще не было государства, которое значительно превосходило бы остальные по своему могуществу. Отношения между греческими прибрежными городами и князьями отдельных племен были, вероятно, примерно такими же, как в эпоху до Александра; мы можем составить о них представление на основании изображения наиболее крупного из этих городов у Полибия: где посеяли византийцы, там пожинают фракийские варвары, и против них оказываются бессильны и оружие и деньги; если граждане разобьют одного из князей, вместо него в их область вторгнутся три других, и если они подкупят одного, то еще пятеро потребуют такой же ежегодной дани.
Стремлению позднейших македонских властителей снова стать твердой ногой во Фракии и, в частности, подчинить себе греческие города южного берега воспротивились римляне, целью которых вообще было не допускать роста могущества Македонии, не дать ей овладеть на всем протяжении той важной, ведущей на восток «царской дорогой», по которой Ксеркс шел походом на Грецию, а впоследствии Сципион наступал на Антиоха. Со времени сражения при Киноскефа-лах пограничная линия не претерпела значительных изменений. Все же оба последних македонских властителя часто пытались либо непосредственно утвердиться во Фракии, либо привлечь на свою сторону ее отдельных князей посредством договоров; последний, Филипп, даже вторично завладел Филиппополем и поставил в нем гарнизон, который одрисы, правда, вскоре снова изгнали. Длительно утвердиться во Фракии не удалось ни ему, ни его сыну, а самостоятельность, предоставленная фракийцам Римом после того, как перестало существовать македонское государство, уничтожила последние элементы эллинской культуры. Сама Фракия частично уже при республике, более определенно — при империи сделалась римским вассальным княжеством, затем в 46 г. н. э. — римской провинцией; однако эллинизация страны не пошла дальше полосы греческих колоний, с давних пор существовавших на этом побережье, но с течением времени пришедших в упадок. Насколько мощно и прочно македонская колонизация захватила Восток, настолько же слабо она затронула Фракию, где ее следы держались очень недолго; даже Филипп и Александр, по-видимому, неохотно основывали поселения в этой стране и не придавали им большой цены161. До позднего периода империи страна была предоставлена местному населению, а уцелевшие на берегу греческие города, почти все пришедшие в упадок, не имели опоры во внутренней континентальной области.
Эту гирлянду эллинских поселений, простирающуюся от македонской границы до Херсонеса Таврического, составляли весьма различные города. На юге они тянулись почти сплошной цепью от Абде-ры до Византии на Босфоре; но ни один из этих городов в более позднее время не играл заметной роли, за исключением Византии, которая благодаря плодородию своей области, доходной ловле тунца, необычайно выгодному торговому положению, процветанию различных ремесел и твердому, решительному характеру своих граждан, выработанному в значительной мере в связи с положением города, открытого со всех сторон для нападений врагов, сумела перенести даже самые тяжкие времена эллинской анархии.