Наконец в 753 г. то же самое поручение было возложено на старшего приемного сына императора, 20-летнего Гая Цезаря, причем, как надеялся его отец, подчинение Армении должно было послужить началом осуществления более широких планов и самый поход на Восток молодого наследника должен был стать как бы продолжением похода Александра. Географ Исидор, сам родом с устья Евфрата, и представитель греческой культуры среди окружения Августа мавританский царь Юба по поручению императора или просто вследствие своей близости ко двору, посвятили молодому наследнику первый — свои собранные на Востоке заметки, а второй — сборник своих литературных извлечений, касающихся Аравии; сам наследник, по-видимому, сгорал от нетерпения завоевать Аравию и тем самым осуществить то, в чем Александру помешала смерть, и с блеском загладить неудачу политики Августа. Что касается Армении, то его миссия имела такой же успех, как в свое время миссия Тиберия. Наследник римского престола и великий царь Парфии Фраатак съехались для личной встречи на одном из островов Евфрата. Парфяне снова отказались от Армении; таким образом опасность надвигавшейся войны с ними была устранена и нарушенное доброе согласие восстановлено — по крайней мере внешне. Гай поставил правителем Армении Ариобарзана, царевича из мидийского царствующего дома, и верховная власть Рима была вновь упрочена. Однако враждебно относившиеся к Риму армяне отказались подчиниться; пришлось не только ввести в Армению легионы, но и сражаться. Под стенами армянского замка Артагиры молодой наследник вследствие коварной хитрости одного парфянского офицера получил рану (2 г. н. э.) и через несколько месяцев умер. Теперь снова пришлось расплачиваться за соединение имперской и династической политики. Смерть молодого человека нарушила осуществление больших политических замыслов. С такой уверенностью обещанная правительством империи экспедиция в Аравию была отменена, после того как ее успех уже не требовался для того, чтобы расчистить путь императорскому сыну к наследованию власти. Были забыты и дальнейшие мероприятия на Евфрате; ближайшая цель — занятие Армении и восстановление отношений с парфянами — была достигнута, хотя и этот успех был омрачен смертью наследника.
Но и этот успех был столь же непрочен, как успех более блестящей экспедиции 734 г. Антиримская партия вела борьбу с поставленными Римом правителями Армении и заменяла их своими ставленниками при тайном или открытом сообщничестве парфян. Когда парфянский царевич Вонон, получивший воспитание в Риме, вступил на освободившийся парфянский престол, римляне возымели надежду найти в нем опору; однако именно вследствие этого ему вскоре пришлось оставить престол, и его место занял мидийский царь Артабан (около 10 г. н. э.); это был энергичный человек, происходивший со стороны матери от Аршакидов, но принадлежавший к скифскому племени даков и воспитанный в обычаях этого племени. Тогда армяне пригласили себе в цари Вонона, и Армения осталась под римским влиянием. Однако Артабан никак уже не мог допустить, чтобы вытесненный им соперник стал правителем соседнего государства; чтобы поддерживать этого во всех отношениях непригодного для своего поста человека, римскому правительству пришлось бы применять силу оружия и против парфян, и против его собственных подданных. Пришедший тем временем к власти Тиберий не сразу решил вмешаться в эту борьбу, и потому в Армении временно победила антиримская партия; но в расчеты Тиберия не входило отказаться от важной пограничной страны. Напротив, в 17 г. было приведено в исполнение уже давно решенное предприятие — присоединение к империи Каппадокийского царства. Престарелый Архелай, занимавший каппадокийский престол с 718 г. (36 г. до н. э.), был вызван в Рим, и здесь ему было объявлено, что он уже не царь. Таким же образом перешло тогда под непосредственное императорское управление небольшое, но важное для переправы через Евфрат Коммагенское царство. Тем самым непосредственная граница империи была продвинута до среднего Евфрата.
Как раз в это время прибыл на Восток наследник римского престола Германик, который только что проявил свои выдающиеся полномочия, чтобы установить порядок в новой провинции Каппадокии и восстановить подорванный авторитет имперской власти. Эта миссия также быстро и без труда достигла своей цели. Хотя Германик и не получил от сирийского наместника Гнея Пизона тех вспомогательных войск, которых он с полным правом требовал, он все же отправился в Армению и одним лишь авторитетом своей личности и своего высокого положения привел страну к покорности. Он сместил неспособного Вонона и, согласно желанию проримски настроенной знати, поставил армянским царем сына того Полемона, которого Антоний сделал царем Понта, Зенона, или, как он именовался в качестве царя Армении, Артаксию. Последний был связан с императорским домом через свою мать, царицу Пифидориду, внучку триумвира Антония; но вместе с тем он получил туземное воспитание, был искусным охотником и на пирушках большой мастер выпить. Великий царь Артабан дружелюбно пошел навстречу желаниям наследника римского престола и просил его лишь об одном —- удалить из Сирии его предшественника Вонона, чтобы положить конец сношениям, которые последний завязал с недовольными парфянами. Так как Германик согласился на эту просьбу и удалил беспокойного изгнанника в Киликию, где тот вскоре погиб при попытке к бегству, то между обеими великими державами установились наилучшие отношения. Артабан пожелал даже лично встретиться с Германиком на Евфрате, как это в свое время сделали Фраатак и Гай; однако Германик отклонил эту встречу, опасаясь, вероятно, легковозбудимой подозрительности Тиберия. Но и на эту восточную экспедицию легла такая же мрачная тень, как и на предшествовавшую, — римский престолонаследник не вернулся из нее живым.
Некоторое время принятые меры давали свои плоды. Пока Тиберий правил твердой рукой и пока был жив армянский царь Артаксия, на Востоке все было спокойно; но в последние годы жизни престарелого императора, когда он, уединившись на Капри, предоставил дела их собственному течению, уклоняясь от какого бы то ни было вмешательства в управление империей, — и в особенности после смерти Артаксии (около 34 г.), снова началась старая игра. Царь Артабан, положение которого в стране укрепилось благодаря продолжительному счастливому царствованию и неоднократным успехам в борьбе с пограничными иранскими племенами, убежденный, что старый император не проявит никакой охоты начинать тяжелую войну на Востоке, склонил армян провозгласить своим царем его собственного старшего сына Аршака, т. е. заменить римский протекторат парфянским. По-видимому, он серьезно готовился к войне с Римом; он потребовал от римского правительства передачи ему наследства погибшего в Киликии его предшественника и соперника Вонона; в своей переписке с Римом он открыто заявлял, что Восток должен принадлежать людям Востока, и при этом открыто разоблачал творившиеся при императорском дворе жестокости, о которых в Риме осмеливались говорить лишь шепотом в кругу самых надежных лиц. Кажется, он сделал даже попытку завладеть Каппадокией.
Однако он недооценил старого льва. Тиберий и на Капри был страшен не только для придворных — это был не такой человек, чтобы позволить безнаказанно издеваться над собой и в своем лице над Римом. Он послал на Восток Луция Вителлия, отца будущего императора, смелого офицера и искусного дипломата, с теми же полномочиями, какие ранее имели Гай Цезарь и Германик, и приказал ему в случае надобности вести за Евфрат сирийские легионы. Одновременно он прибег к неоднократно испытанному средству, состоявшему в том, чтобы, оказывая поддержку восстаниям и выдвигая своих претендентов, создавать осложнения в собственных землях восточных властителей. Против парфянского царевича, приглашенного на престол армянской национальной партией, он выставил князя из царственного дома иберов — Митридата, брата иберского царя Фарасмана, — и убедил этого царя, равно как и албанского князя, оказать военную поддержку римскому претенденту на армянский престол. На римское золото были наняты для вторжения в Армению многочисленные полчища закавказских сарматов, воинственных и с готовностью шедших за любым вербовщиком. Римскому претенденту удалось отравить своего соперника с помощью подкупленных придворных и овладеть всей страной и ее столицей Арташа-том. Артабан послал в Армению на место убитого Аршака своего другого сына, Орода, и также старался завербовать себе в Закавказье вспомогательные войска; но лишь небольшая часть их достигла Армении, а отряды парфянской конницы не могли равняться с прекрасной пехотой кавказских народов и с грозными конными стрелками сарматов. Ород был побежден в жестоком сражении в открытом поле и сам получил тяжелую рану в поединке со своим соперником. Тогда в поход против Армении выступил сам Артабан. Когда сирийские легионы под командованием Вителлия перешли Евфрат и вторглись в Месопотамию, это вызвало уже давно готовившееся восстание в Парфянском царстве. Энергичные приемы скифского властителя, по мере успехов становившиеся все более суровыми, оскорбляли многих лиц и задевали интересы различных кругов; особенно возмущены действиями скифов были месопотамские греки и могущественная городская община Селевкия, которую царь лишил ее демократического общинного управления по греческому образцу. Римское золото содействовало готовившемуся восстанию. Недовольные вельможи уже раньше завязали сношения с римским правительством и попросили у него себе в цари потомка Аршака. Тиберий отправил в Парфию Фраата, единственного сына, пережившего своего носившего то же имя отца, а когда этот пожилой, привыкший к спокойной римской жизни человек не вынес всех тягот и умер еще в Сирии, он послал на его место жившего также в Риме внука Фраата Тиридата.
Парфянский князь Синнак, бывший душою всего этого заговора, отказался теперь повиноваться царю-скйфу и поднял знамя Ар-шакидов. Вителлий со своими легионами перешел Евфрат; в свите его следовал новый милостью римлян великий царь. Парфянский наместник Месопотамии Орноспад, который некогда, будучи изгнанником, принимал участие в паннонской войне под начальством Тиберия, немедленно отдал и себя самого, и свои войска в распоряжение нового властителя. Отен Синнака Абдагез выдал Тиридату государственную казну. Вскоре Артабан увидел, что он всеми покинут, и был вынужден бежать на свою скифскую родину; там он скитался по лесам и поддерживал свое существование охотой. А тем временем в Ктесифоне князьями, созванными в соответствии с парфянским государственным уставом для коронования властителя, на голову Тиридата была торжественно возложена царская тиара.