Римские войны. Под знаком Марса — страница 20 из 69

После поражения римлян на сторону эпирского царя перешли многие племена Италии, старые противники Рима, и почти все южные греческие города. Перед Пирром открылся путь для дальнейшего наступления в глубь страны. Он продвинулся до города Пренесте, находящегося в непосредственной близости от Рима. Но римляне не дрогнули. С исключительной энергией они готовились к новым битвам. Старые латинские города и римские колонии сохранили верность Риму и закрыли ворота перед завоевателем. Пробыв в Лации несколько дней, Пирр отвел свои войска на зиму в Тарент. Храбрость римских легионов в сражении произвела на Пирра сильное впечатление. Но еще больше поразила его твердость римлян после поражения. Когда он предложил пленникам, захваченным при Гераклее, поступить к нему на службу, ни один человек на это не согласился.

Эпирский царь решил заключить с римлянами почетный мир и отправил для переговоров искусного оратора и дипломата Кинея. Явившись в Рим, Киней встретился с самыми знатными римлянами, поднес их женам и сыновьям подарки от имени царя. Но этих даров никто не принял. Посланник выступил с долгой льстивой речью в сенате. Его красноречие подействовало на сенаторов, и они заколебались и стали склоняться к заключению мира. Но в этот самый момент в здание сената на носилках внесли Аппия Клавдия, бывшего консула и цензора, который, ослепнув от старости, уже оставил государственную деятельность, но пользовался всеобщим уважением. Приподнявшись с носилок, он обратился к сенаторам с гневной речью: «До сих пор, римляне, я роптал на судьбу, лишившую меня зрения, но теперь, слыша ваши совещания, я жалею, что только слеп, а не глух. Не думайте, что, вступив в дружбу с Пирром, вы от него избавитесь. Вы только откроете дорогу тем, кто будет презирать нас в уверенности, что любому нетрудно нас покорить, раз уж Пирр ушел, не поплатившись за свою дерзость». Эта речь устыдила колеблющихся сенаторов. Сенат передал царю такой ответ: пусть Пирр уходит из Италии и тогда, если хочет, ведет переговоры о дружбе, а пока он остается с войсками в Италии, римляне будут воевать с ним, даже если он обратит в бегство еще тысячу консулов. Римляне и в этой трудной ситуации не изменили своему правилу: мириться с врагом можно только после победы, а не после поражения.

Вернувшись, Киней сказал Пирру, что боится, как бы не пришлось сражаться с неким подобием гидры[14]: ведь римское войско уже вдвое больше, чем было раньше, а в Риме остается еще во много раз больше людей, способных носить оружие. Надеясь все же склонить римлян к миру, Пирр решил проявить милосердие. Он позволил римским пленным отправиться без охраны в Рим на праздник Сатурналий с тем условием, что если римский сенат согласится на мир, они останутся дома. Если же он этого не примет, они должны будут вернуться. Сенат приказал пленникам, отпраздновав, вернуться к Пирру в назначенный день.

Весной 279 г. до н. э. Пирр начал наступление в Апулию, куда навстречу ему выдвинулась 70-тысячная римская армия. Под знаменами эпирского царя было 70 тысяч пехотинцев, более восьми тысяч всадников и 19 слонов. Для отражения слонов римляне соорудили особые колесницы, снабженные жаровнями, длинными копьями и другими приспособлениями. Но они мало помогли в битве, которая произошла близ города Аскула. В первый день после боя победа, скорее, осталась за римлянами. Они вынудили Пирра принять сражение на крутых и болотистых берегах реки, где он не мог ни развернуть строй, ни употребить в дело свою конницу и слонов. Но на второй день царю удалось перенести военные действия на равнину, где он смог полностью развернуть свою мощную фалангу. Римские воины упорно бились мечами против сарисс, не обращая внимания на раны, и держали боевую линию до тех пор, пока в атаку не пошли слоны. Многочисленный легковооруженный отряд, прикрывавший слонов, градом стрел и камней прогнал римских солдат, сражавшихся на колесницах, и открыл путь для огромных животных. Против их натиска воинская доблесть была бессильна. Римляне бежали в свой лагерь, потеряв убитыми до 6 тысяч человек. Правда, и враги лишились трех с половиной тысяч бойцов; в их числе было много военачальников и близких друзей Пирра. Сам царь был ранен дротиком. Когда его поздравляли с победой, он с горечью воскликнул: «Еще одна такая победа – и мы окончательно погибнем!» Такова была знаменитая «Пиррова победа», равнозначная поражению.

Эпирский царь видел, что после всех поражений и потерь римляне отнюдь не пали духом и вновь пополняют свои легионы. Поскольку война грозила затянуться, союзники Пирра стали уклоняться от военных действий. Недовольны были Пирром и в Таренте. Поэтому, когда от греческих городов Сицилии к Пирру прибыло посольство просить о помощи против карфагенян, он воспользовался этим и покинул Италию. Римляне же заключили военный союз с Карфагеном против общего врага, рассчитывая на помощь карфагенского флота. Карфагенянам, однако, нелегко пришлось в Сицилии, когда там появился Пирр, и серьезной поддержки Риму они оказать не могли. Пока Пирр воевал на острове, римляне последовательно покоряли тех италийских союзников царя, которые, храня ему верность, продолжали сопротивление.

В Сицилии Пирр очень энергично взялся за дело и загнал карфагенян на юго-западную оконечность острова. Казалось, еще немного – и он сможет переправиться в Африку для окончательного разгрома противника. Но Пирр был по своему характеру солдатом и повелителем, а не дипломатом. Добившись весомых успехов, он в отношении сицилийских греков повел себя как настоящий надменный самодержец. Его взаимоотношения с греческими городами настолько испортились, что некоторые из них даже подняли мятеж против царя, а другие перешли на сторону карфагенян. Встретив поддержку греков, карфагенская армия перешла в контрнаступление. В этих условиях Пирр счел за лучшее вернуться в Италию, куда его настойчиво призывали самниты и тарентинцы, теснимые римлянами.

У него еще были значительные военные силы, хотя при переправе в Италию карфагеняне удачно атаковали его корабли и немалую часть их потопили. Решающая битва с римлянами произошла в 275 г. до н. э. у самнитского города Беневента. Римское войско под командованием консула Мания Курия Дентата стояло здесь лагерем, ожидая подхода второй консульской армии. Пирр решил напасть на римлян прежде, чем подойдет эта армии. Один из своих отрядов, усилив слонами, он отправил ночью к римскому лагерю. Но при ночном переходе через густой лес этот отряд заблудился и в решительную минуту остался в бездействии. В начавшемся поутру сражении римский полководец, выйдя из лагеря, успешно атаковал передние ряды наступавших врагов и обратил их в бегство. Но когда бой разгорелся уже на равнине, одно крыло римлян было отброшено фалангой и слонами назад, до самого лагеря. Находившиеся в лагерном охранении стрелки не растерялись: они осыпали слонов градом огненных стрел и, выйдя из-за укреплений, забросали их копьями. Разъяренные ранами животные повернули назад, топча наступавших под их прикрытием воинов. Пирр потерпел сокрушительное поражение и с остатками войск скрылся в Таренте. Римляне захватили вражеский лагерь, взяли большое количество пленных и богатейшую добычу. В руки римлян попали и четыре слона, которых Маний Курий провел потом в своем триумфе.

Все планы Пирра рухнули. Вскоре он покинул Италию. В Греции он включился в борьбу за македонский престол, но погиб во время уличного боя в городе Аргосе, получив в голову удар черепицей. Ее метнула с крыши старая женщина, когда увидела, что Пирр готов сразить в бою ее сына. Так погиб этот талантливый полководец, который мог стать действительно великим, если бы обладал в дополнение к храбрости еще и политической мудростью.

Главная причина неудачи Пирра заключалась все же в ином. В борьбе с римлянами гений полководца мог обеспечить сильному противнику ряд блестящих побед, но этого было недостаточно, чтобы выиграть у Рима целую войну. Против той упорной, мужественной энергии, с какой римляне продолжали бороться после понесенных поражений, ничего не могли поделать даже самые выдающиеся полководцы. И численное превосходство врагов, и безумная храбрость, и коварство, и военные хитрости оказывались в конечном счете бессильны против железной дисциплины легионов и твердых устоев римского государства. Как сказал римский поэт Луцилий, «Часто римляне в сраженьях были побеждаемы, Но ни разу – в целых войнах; ну, а это главное». В правоте этих слов мы еще не раз сможем убедиться.

Глава VРим и Карфаген

В войне с царем Пирром римляне доказали, что их легионы способны успешно противостоять лучшим армиям и лучшим полководцам античного мира. Теперь, когда почти вся Италия была подчинена римской власти, взоры римлян обратились в сторону Сицилии. Плодороднейшие земли, удобные гавани и богатые города этого острова еще раньше привлекли внимание Карфагена – самой крупной морской державы того времени. Столкновение двух гигантов стало неизбежным. Начавшаяся из-за Сицилии схватка вылилась в великое противоборство, продолжавшееся почти 120 лет (264-146 гг. до и. э.). Эта борьба велась не на жизнь, а на смерть, и ее исход на столетия вперед предопределил судьбы Европы и всего Средиземноморья.

Войны с Карфагеном стали для Рима самым тяжелым испытанием из всех, которые когда-либо выпадали на его долю. По своему размаху, упорству и длительности, они не имели себе равных в истории древности. «Ведь никогда еще, – писал Тит Ливий, – более мощные государства и народы не поднимали оружие друг против друга, и сами они никогда еще не достигали такой силы и могущества... И до того изменчиво было счастье войны и непостоянен исход сражений, что гибель была наиболее близка именно к тем, которые вышли победителями».

Три войны между Римом и Карфагеном вошли в историю как Пунические войны, потому что римляне называли карфагенян пунами (или пунийцами). Так по-латински произносилось греческое название народа, обитавшего в «стране пурпура» – Финикии, которая расположена на восточном побережье Средиземного моря. Именно финикийцы из города Тира, продвигаясь в своих торговых экспедициях вдоль североафриканских берегов, в 814 г. до и. э. основали Карфаген. Само название города в переводе с финикийского означает «Новый город».