— Они выражали свое порицание, ваше святейшество.
— Я не видел никакого порицания, но зато видел некоторое восхищение.
Кардиналы стояли с мрачным видом.
— Ваше святейшество, без сомнения, должным образом поступит с виновными?
— Что вы, что вы, какие виновные? Это просто шалости милых девочек. Молодые девушки от природы резвы и веселы. Да и кому из нас не было немножко скучно слушать нашего почтенного проповедника?
— И тем не менее нельзя вести себя здесь, в Риме, словно в Неаполе!
Папа кивком головы выразил свое согласие. Он поговорит с девушками.
Он поговорил. Одной рукой он обнял Санчию, другой Лукрецию и придал своему лицу нарочито строгое выражение. Он нежно их поцеловал и милостиво улыбнулся Лойселле, Бернандине и Франческе, стоявшим рядом с опущенными головами, но не настолько низко, чтобы исподволь не бросить взгляд на святого отца.
— Вы просто возмутили общество, — сказал он. — И если бы вы не были так хороши собой, мне пришлось бы отругать вас и я надоел бы вам не меньше, чем испанский прелат.
— Понимаете, ваше святейшество, — сказала Санчия, поглядывая на него из-под темных ресниц, окружавших необыкновенно голубые глаза, — нам стало так скучно…
— Прекрасно понимаю, — ответил папа, бросая на нее влюбленный взгляд. — Я испытываю величайшее удовольствие, видя столько блеска и красоты при своем дворе, и если я стану сердиться на вас, значит, я самый неблагодарный человек на свете.
Все громко рассмеялись, и Санчия сказала, что она хочет спеть для него, потому что он не только их святой отец, но и тот, кого они горячо любят.
Санчия запела под аккомпанемент лютни, на которой играла Лукреция. Лойселла, Бернандина. Франческа устроились на табуретах у его ног, подняв любопытные и восхищенные взоры на папу, а Санчия и Лукреция облокотились на его колени.
« Ругать таких красавиц! — думал Александр. — Никогда! Их маленькие шалости только развлекают великодушного папу и любящего отца «.
В тот вечер Санчия танцевала с Чезаре. Их глаза встретились, и она видела в нем то неистребимое презрение ко всему миру, которое было свойственно ей самой. У нее был другой темперамент, поэтому она сумела отбросить мысли о былых унижениях и наслаждаться жизнью. Но между ними прослеживалось сходство.
Несмотря на проявления своей привязанности, папа не отвел ей при дворе ту роль, о которой она мечтала. Она оставалась всего-навсего женой Гоффредо, в происхождении которого сомневалась. Совсем другое дело, если бы она была женой Чезаре.
Но ее чувственная натура позволила ей забыть обо всем в погоне за плотскими радостями. Секс был в ее жизни самым главным. У Чезаре все оказалось иначе. Он стремился к земным удовольствиям, но постоянно испытывал другие желания — его жажда власти была сильнее, чем желание обладать женщиной.
Она, покорившая столько мужчин, легко читала мысли и сразу поняла его. Теперь она решила заставить Чезаре позабыть о своих амбициях. Оба они отличались опытностью, каждому будет приятно удивить другого своими достижениями в искусстве любви. Оба понимали это, танцуя вместе, оба задавали себе вопрос: к чему откладывать то, чего страстно желаешь? Ни один не смирится с отсрочкой.
— Вы точно такой, как о вас говорят, — сказала ему Санчия.
— Вы точно такая, какой я вас представлял, — ответил он.
— Я давно хотела поговорить с вами. Сегодня мы впервые можем сделать это, но за нами следят десятки пар глаз.
— Молва не лгала, — заметил Чезаре, — что вы самая красивая женщина на свете.
— Молва не лгала, утверждая, что в вас есть что-то внушающее страх.
— Я вам внушаю страх? Она рассмеялась:
— Ни один мужчина не может внушить мне страх.
— Они все были так добры к вам?
— Все, — ответила она. — С той поры, как я научилась говорить, мужчины неизменно добры ко мне.
— Я не наскучил вам; раз вы знаете мужчин так хорошо? Я ведь тоже мужчина.
— Но каждый отличается от остальных. Вот это я поняла. Может, именно поэтому мне они кажутся такими привлекательными. Но ни один из тех, кого я знала, даже отдаленно не был похож на вас, Чезаре Борджиа, вы совершенно особенный.
— И вам нравится это?
— Настолько нравится, что постараюсь узнать вас как можно лучше.
— Какие же сказки вам обо мне рассказывали?
— Что вы тот, кто никогда не согласен услышать в ответ» нет «, что люди боятся вашего гнева и что, коль скоро вы остановили выбор на женщине, то она должна повиноваться, если не испытывая желания, то из страха. Я слышала, что стоит кому-то не угодить вам, как он сразу расплачивается за это, что некоторых находят задушенными на улице, других с ножом в теле. Я слышала, что кое-кто из тех, кто пил у вас в гостях вино, только и успевает почувствовать, что отравлен, как тут же умирает. Вот такие вещи я о вас слышала, Чезаре Борджиа. А что вы слышали обо мне?
— Будто вы занимаетесь колдовством, чтобы любой понравившийся вам мужчина оказался бессилен против ваших чар, и что если кто станет вашим возлюбленным, то уже никогда не сумеет забыть вас.
— И вы верите этим россказням?
— А вы верите этим сказкам обо мне? Она посмотрела ему в глаза и увидела в них то же самое желание, которое владело ею.
— Не знаю, но обязательно постараюсь узнать правду, — сказала она.
— Так же и я, — ответил он. — Думаю, что я тоже хочу узнать о вас как можно больше. Он сжал ее руку.
— Санчия, — прошептал он, — сегодня ночью? Она закрыла глаза и кивнула.
На них смотрели. Папа нежно улыбался. Невероятно! Но как же могло быть иначе? Чезаре и Санчия! Они очень подходили друг другу, и с самого первого раза, как Чезаре услышал о ней, он решил, что так и должно быть.
Теперь будет пища для разговоров сплетникам, думал Александр, теперь возмущенные кардиналы поднимут головы и голоса; Савонарола станет метать молнии со своей кафедры, обвиняя папский двор во всех грехах.
Папа вздохнул, немного завидуя собственному сыну, и хитро сам себе улыбнулся; он уговорил Чезаре все ему рассказать об их отношениях.
Гоффредо с восторгом наблюдал за танцующими. Какой красивой парой они были! Моя жена и мой брат. Это самые известные люди среди присутствующих на балу. Все на них обращают внимание. И сами они с восхищением смотрят друг на друга.
Чезаре, великий Чезаре будет благодарен мне, потому что я привез ему Санчию. А Санчия, она явно в восторге от Чезаре. Все ее любовники покажутся ей ничтожествами, когда она сравнит его с ними!
Лукреция смотрела на них.
« Итак, — думала она, — Санчия уже решила взять Чезаре в любовники. Она знает, как соблазнить, как ублажить его «.
Лукреции хотелось спрятать лицо и заплакать, а больше всего ей хотелось, чтобы Санчия никогда не приезжала бы в Рим.
Они лежали в постели Санчии.
Санчия улыбалась, глядя сбоку на своего любовника. И вправду, думала она восторженно, он не такой, как все остальные мужчины. Он страстный и в то же время сдержанный, увлекающийся и холодный; он опытен и одновременно жаждет открытий; он обладает двойной силой. При всех своих многочисленных любовных похождениях она не знала любовника, равного Чезаре.
Она повернулась и медленно проговорила:
— Меня надо было выдать замуж за тебя, а не за Гоффредо.
И сразу увидела, как изменилось его лицо — выражение чувственности исчезло, сменившись внезапным гневом, настолько сильным, что девушка поразилась, хотя и была в расслабленном состоянии.
Он сжал кулаки, и она поняла, что он борется с собой, стараясь сдержать свою ярость.
— Мой отец, — проговорил он, — счел целесообразным отправить меня в церковь.
— Просто в голове не укладывается, — спокойно сказала она, кладя ему на спину ладонь и привлекая его к себе, стараясь вызвать в нем желание.
Но не так-то просто было его успокоить.
— У меня два брата, — сказал он, — но отец выбрал меня.
— Ты станешь папой, — ответила Санчия, — но это вовсе не значит, что ты должен лишать себя подобных удовольствий, Чезаре.
— Я хочу командовать армиями. Я хочу иметь сыновей… Законных сыновей. Я чувствую отвращение к церкви и ко всему, что с ней связано. И избавлюсь от своего кардинальского облачения.
Санчия села на постели. Ее длинные волосы скрывали ее наготу. Ее голубые глаза сияли. Она хотела, чтобы он забыл о своих обидах и снова любил ее. Это походило на вызов. Его гнев важнее, чем я? Что же он за мужчина, если лежит со мной в постели и говорит о своих честолюбивых устремлениях?
Она взяла его за руки и улыбнулась ему.
— Не сомневаюсь, что то, о чем ты мечтаешь, непременно сбудется, Чезаре Борджиа.
— Ты колдунья? — спросил он.
— Да, колдунья, Чезаре Борджиа, и я обещаю тебе это… я обещаю тебе солдатскую форму, жену и законных отпрысков.
Он пристально смотрел на нее; по крайней мере ей удалось сосредоточить его внимание на себе, хотя, возможно, ее дар пророчества привлек его сильнее, чем ее тело.
Она смотрела на него широко раскрытыми глазами.
— Один из детей должен посвятить себя службе церкви, — продолжала она. — Это должен был быть Гоффредо. Почему не он?
Он встал на колени на постели рядом с ней, обхватив за плечи и заглянул в голубые глаза Санчии.
— Да, сказала она. — Вот выход. Нам с Гоффредо нужно развестись. Маленький Гоффредо пусть наденет на себя кардинальские одежды, а Санчия и Чезаре станут мужем и женой.
— Клянусь всеми святыми, — воскликнул Чезаре, — это неплохой план.
Он обнял ее и стал неистово целовать. Она засмеялась.
— Полагаю, мой господин не станет меньше любить меня из-за того, что вскоре я должна буду стать его невестой, а потом и женой. Говорят, что знатные юноши в Риме любят женщин, которых находят себе сами, больше, чем тех, кого им навязывают в жены.
— Договорились, — горячо сказал Чезаре.
— Сначала ты должен заявить, что хочешь стать моим мужем…
Она, смеясь, откинулась на подушки, и некоторое время они боролись.