Потянулось молчаливое ожидание. Пираты не сводили с обоих римлян глаз. Небо за окном светлело; издалека доносились звуки по-прежнему продолжавшегося обстрела, во дворе эхом отдавались голоса людей, которые загружали повозку. К тому времени, когда с лестницы донеслись шаги, небо на востоке уже порозовело. Шаги быстро приблизились, и в комнату вошел Телемах. Взгляд его скользнул по Вителлию, потом упал на Миниция. На лице отразилось удивление.
— Центурион, что ты здесь делаешь?
— Не было другого выхода. Твой малец угодил в плен, и трибун, вон тот, решил использовать его для проникновения в цитадель. Мне предоставили выбор: помочь ему или быть убитым. Так я отправился сюда. Ну а уж здесь при первой возможности освободил твоего сына, для чего пришлось уложить вот этих. — Он кивнул на тела Требия и Сила.
Телемах посмотрел на центуриона с сомнением и перевел взгляд на Аякса. Тот кивнул.
— Понятно… Боюсь, ты выбрал не лучшее время, чтобы завершить наше взаимовыгодное сотрудничество.
— Завершить? Что ты имеешь в виду? — встревоженно спросил Миниций.
— Видишь ли, вряд ли тебе удастся благополучно вернуться к своим, не вызвав подозрений. И ты, наверное, сам заметил, что ваш флот собирается штурмовать цитадель. Как, по-твоему, отреагируют твои соотечественники, обнаружив тебя здесь, среди врагов? Мне от тебя теперь тоже толку никакого, в шпионы ты больше не годишься. Но не бойся, центурион, я тебе зла не причиню: можешь сразиться бок о бок с моими людьми и, может быть, частично восстановить свое достоинство, которое ты порушил, предав своих.
— В этом нет надобности!
Миниций шагнул вперед, но один из пиратов угрожающе преградил ему путь, и центурион поднял руки, показывая, что никому не угрожает.
— Послушай, там, внизу, у подножия утеса спрятана лодка. Она достаточно велика, чтобы выдержать тебя с сыном и еще двух-трех человек или кое-какие ценности. — Он оглянулся на сундуки с сокровищами, стоявшие близ стола, поблескивая своим содержимым, и продолжил: — Лодки не видно ни с моря, ни с вершины утеса. Мы можем спуститься, дождаться темноты, а потом, с кое-какими средствами, убраться из гавани. У тебя будет возможность начать все сначала где-нибудь в другом месте.
В голосе Миниция звучало отчаяние, и Телемах посмотрел на него с жалостью и отвращением.
— До этого пока не дошло. Я задам вашей корабельной пехоте, как только она сюда сунется, хорошую трепку; ну, а ваша лодка пусть остается на крайний случай. Я воспользуюсь ею, когда придет время, — и да, конечно, прихвачу кое-что из имущества. — Телемах повернулся к трибуну. — Ты за этим сюда явился? За моим богатством?
— Он явился за свитками, — вмешался Миниций и указал на сундучок на столе. — Вот за теми. Больше ему ничего нужно не было.
— Еще бы! — негромко отозвался Телемах и внимательнее присмотрелся к трибуну. — Ну и на кого ты работаешь? С посланцем «Освободителей» я уже встречался. Ты действуешь от имени императора? Или сам по себе?
Вителлий подобрался.
— Я служу императору и являюсь его самым доверенным агентом. Если со мной что-то случится, император объявит на тебя охоту и затравит, как бешеного пса.
— Надо думать, — протянул Телемах, — он не поскупится на выкуп.
— Да уж не сомневайся, — заявил трибун, хотя по лицу его промелькнуло отчаяние.
— Ну что ж, значит, мы найдем тебе применение.
Телемах почесал подбородок и уже собирался заговорить снова, когда где-то рядом пропела труба. Миниций обернулся на звук и, напрягая слух, расслышал, как уже в отдалении его подхватили другие трубы. Мигом узнав эти звуки, он содрогнулся от ужаса.
— Римские трубы, — произнес изменник. — Флот идет на приступ.
Телемах отдал своим людям приказ, и двое пиратов, вложив оружие в ножны, повалили Вителлия на койку и стали к ней привязывать.
— Что ты с ним сделаешь, отец? — спросил Аякс по-гречески.
— Пока не знаю. Он может пригодиться.
Аякс схватил отца за руку.
— Если мы переживем этот штурм, позволь мне убить его.
— Убить его? Убить ценного заложника?
— Отец, он пытал меня, унижал. Заставил рассказать про эти свитки. Я должен отомстить. Я… — Аякс захлебнулся от избытка чувств.
— Ладно, потом. Сейчас надо идти. Ты с нами, римлянин. Если твои ворвутся в крепость, мы вернемся сюда за золотом и воспользуемся твоей лодкой.
Телемах поспешил к выходу, Аякс за ним. Миниций задержался возле трупов охранников, бросил последний взгляд на сокровища и печально покачал головой.
— Ох, Порция… Какого хрена я в это влип?
Затем он яростно зарычал, подхватил с пола свой меч и поспешил за пиратами.
Глава сорок вторая
— Что значит «он исчез»? — спросил Веспасиан.
Трибун покачал головой.
— Не могу знать, командир. На месте его нет. Ни его, ни центуриона Миниция, ни часовых.
— Что, все исчезли?
— Так точно, командир. — Трибун беспомощно развел руками.
Веспасиан воззрился на него в неверии, потом взорвался:
— Да этого быть не может! Проклятье, да что тут вообще творится? Я должен взглянуть сам.
Он вышел из командного шатра в предрассветный сумрак и быстро зашагал к вытащенным на берег кораблям. По приближении к триреме префект увидел, что на песке уже собралась небольшая толпа зевак, наблюдающих за суетой на палубе, где десятки бойцов под началом нескольких командиров обшаривали каждый закуток в поисках пленника и центуриона, отвечавшего за его охрану.
— С дороги! — рявкнул Веспасиан, и любопытствующие торопливо расступились, давая ему пройти. Он взобрался на трап и, повернувшись к зевакам, сердито крикнул: — Хватит глазеть! Марш в лагерь!
Поднявшись наверх, префект тяжело соскочил на палубу, и все, кто обернулся на звук, мигом вытянулись по стойке «смирно». Увидев стоявшего возле главного люка и слушавшего доклады своих бойцов Макрона, Веспасиан двинулся прямиком к нему.
— Ну? Что тут, на хрен, творится, центурион?
— Пленник исчез, командир, — ответил, отсалютовав, Макрон.
— Знаю. Изволь объяснить, как. Ты был в ответе за него.
— Так точно! Я приказал центуриону Миницию караулить Аякса всю ночь, глаз с него не спускать, но не причинять никакого вреда. Два человека стояли на часах у трапа. Вроде бы все было предусмотрено.
— Да только оба они, и караульный, и пленник, пропали бесследно, — покачал головой Веспасиан. — Отличная работа, центурион!
Макрон промолчал.
— Когда ты узнал обо всем этом?
— Перед самым рассветом, командир. Пошел сюда с центурионом Катоном, отпустить Миниция с часовыми и забрать пленника. Часовых у трапа не оказалось, и я сразу понял: что-то не так.
— Сообразительный! А где сейчас Катон?
— В трюме, командир. Там, где содержался пленник.
— Пойдем, покажешь.
Макрон повел префекта вниз, под палубу, наклонившись, чтобы не приложиться головой о деревянный комингс. Они спустились в темноту, и Веспасиан сморщился: в нос ему ударил запах днища. На палубе запашок тоже стоял еще тот, однако здесь, внизу, в закрытом помещении, он казался непереносимым. Оставалось лишь дивиться тому, как люди могут работать в таких условиях. Сверху сквозь палубную решетку проникал неровный свет, позволивший рассмотреть фигуру Катона, склонившегося над одним из массивных рангоутных ребер.
— Катон, — окликнул его Макрон. — Префект пришел.
Катон мигом выпрямился по стойке «смирно», но подавшись вперед, чтобы не приложиться головой к палубе, и отсалютовал. Ответив на приветствие, Веспасиан оглядел тесный трюм.
— Это здесь держали пленника?
— Так точно, командир. Вот на этой штуковине, — Катон кивнул на валявшееся под ногами железное кольцо, рядом с которым валялся большой гвоздь. — Вот, кто-то пытался устроить себе постель. — Молодой центурион указал на застланные парусиной мотки веревок по другую сторону трюма. — Должно быть, там устроился центурион Миниций.
— Это я понимаю. Что здесь произошло?
Катон пожал плечами.
— С уверенностью судить не берусь, командир.
— Ладно, — терпеливо произнес Веспасиан. — Как ты думаешь, что здесь могло произойти?
Катон присел на корточки и поднял железное кольцо, а потом указал то место на деревянном ребре, где виднелось окруженное торчащими мелкими щепками отверстие.
— Он был прикован цепью к этому кольцу, командир, а оно привинчено к распорке. Должно быть, парень дождался, пока Миниций уснет, а потом с помощью гвоздя выковырял штырь.
Веспасиан осмотрел отверстие и кивнул.
— А что, по-твоему, случилось с Миницием?
— Трудно сказать, командир. Крови нигде не видно.
— А мог пленник выбросить центуриона за борт?
Катон кивнул на Макрона.
— Мы думали о такой возможности, командир. То же самое могло случиться и с часовыми, поэтому я послал людей проплыть вокруг корпуса. Тут неглубоко, вода чистая, так что дно видно хорошо. Трупов там нет. Полагаю, Аякс взял Миниция с собой.
— Пленник? Зачем?
— Возможно, на тот случай, если в заливе они наткнутся на сторожевые лодки.
Веспасиан посмотрел на него с сомнением.
— Маловероятно… Если только Миниций не убрался по своей воле.
Макрон поежился.
— Командир, ты считаешь, что он мог помочь пленнику бежать? Но почему?
— Погоди, — прервал его Катон. — Аякс сбежал. Как объяснить то, что кольцо вывернуто из ребра? Кто-то ведь это сделал.
Веспасиан почесал подбородок.
— Кто-то мог сделать это нарочно, чтобы мы подумали, будто пленник сбежал таким манером.
— Да, командир, — задумчиво кивнул Катон, — такое тоже возможно. Но насколько вероятно?
Прежде чем Веспасиан успел ответить, на палубе раздались крики, а потом по трапу главного люка загрохотали сапоги. Боец, спустившись в сумрак, прищурился и, разглядев префекта, отсалютовал.
— Командир, мы нашли часовых!
Веспасиан и оба центуриона поспешили наверх. Корабельные пехотинцы уже помогли двум своим товарищам выбраться из канатного ящика, и при виде командиров те, хоть их и пошатывало, встали навытяжку. Катон заметил на их запястьях и лодыжках красные следы веревок.