ать бразды правления вплоть до прибытия в Британию нового губернатора. А это огромная власть, сосредоточенная в руках легата. Особенно такого, которому нельзя доверять.
– Мне нужно незамедлительно сообщить об этом Нарциссу. Нынче же по возвращении составлю сообщение тайнописью. – Септимий встал, не забыв прихватить со стола нетронутый кувшин, пока до него не добрался Макрон. У дверей он остановился и оглянулся на двоих офицеров.
– Учитывая то, что произойдет завтра, я бы на вашем месте утроил бдительность. Боюсь, что у посланного Палласом наймита скоро будут окончательно развязаны руки.
– Мы будем осторожны, – откликнулся Катон.
Собранные с утра в штабе офицеры не могли скрыть своего волнения. Оно угадывалось в тревожном рокоте приглушенных голосов, пока собрание ждало призыва лагерного префекта к порядку. Вскоре оно пронеслось по залу:
– Верховный военачальник здесь!
Легат Квинтат порывисто взошел по ступеням подия и обратил лицо к собравшимся. Его сопровождал прикомандированный к армии старший гаруспекс[171]. На жреце было его официальное белое одеяние. За ним шел канцелярист со свитками и письменными принадлежностями. Под мышкой он нес вощеную дощечку для записи собрания. Оглядев в тишине собравшихся, Квинтат солидно прокашлялся и начал свое обращение:
– По мнению хирурга Двадцатого легиона, в настоящее время Публий Осторий Скапула из-за болезни является непригодным для командования армией. Хирург также утверждает, что в обозримом будущем наш верховный военачальник останется недееспособным. А потому на меня, как на старшего присутствующего здесь офицера, возлагается обязанность принять командование армией и управление провинцией. Назначение это временное, на период выздоровления Остория. Есть ли среди вас кто-то, желающий оспорить мое право?
Задать такой вопрос вменяла традиция. Возможностью возразить никто не воспользовался, офицерство молчало.
– Что ж, прекрасно, – Квинтат кивнул канцеляристу, стоящему сбоку у стены: – Сделай запись, что возражений не было. Накануне я выслушал еще и предсказание гаруспекса, сообразуется ли мое решение с волей богов. Как у нас предсказания, благоприятны?
Реплика прозвучала, скорее, как утверждение, а не вопрос.
– Истинно, – степенно кивнув, густым звучным голосом ответил жрец. – Знамения в высшей мере благоприятны. Я таких, право, еще и не видывал.
Он вдохнул, собираясь сказать что-то еще, но Квинтат поднял руку, осекая его:
– Да будет так. Боги высказали свою волю и дали мне свое благословение. Между тем, господа офицеры, времени у нас фактически в обрез. Наш враг уже сейчас пытается низложить нашу верную союзницу властительницу Картимандую. Если ему это удастся, мы будем обязаны выйти в поход против северных племен. Кампания нам предстоит тяжелая и кровавая – самая крупная из всех, что были на этом острове с первой нашей высадки в Британии. Армия должна к ней подготовиться. Я пошлю за Вторым легионом и еще двумя когортами Девятого, которые укрепят наши ряды. Тем временем вас я прошу готовить ваших людей к войне. В случае надобности мы должны быть готовы нанести удар. У кого есть вопросы?
Катон, напрягшись, поднял руку:
– Слова, господин легат!
– Слушаю, префект Катон, – повернулся к нему Квинтат.
– Если мы нападем на бригантов прежде, чем они решат, как им поступить с Каратаком, то этим мы необдуманно ускорим войну. Так что не лучше ли вначале предостеречь их от последствий? Покуда есть возможность уладить все миром.
– Спасибо за указание очевидного, префект.
Катон почувствовал, что краснеет от смущения и гнева: кое-кто из офицеров сдерживал ехидные улыбки. Квинтат дал им с минуту понаслаждаться униженностью обозного командира, после чего продолжил:
– Во главе небольшой колонны я отряжу посланца, чтобы тот уговорил бригантов передать Каратака нам. Тем не менее, в случае если старейшины племен отвергнут мое требование, мы должны быть готовы к действиям. – Он отвел от Катона глаза. – Еще вопросы? Да, трибун Петиллий?
– Господин легат, а как там Осторий?
– Полководец Осторий поправляется у себя в палатке. В случае перемены его самочувствия все будут уведомлены. Еще что-нибудь? Если вопросов больше нет, то за исключением трибуна Отона и префектов Горация и Катона, все свободны.
При сходе Квинтата с подия офицеры дружно встали. Когда он спустился со ступенек, первые из офицеров повернулись уходить.
– Что за дела? – удивился Макрон. – Зачем ты ему понадобился?
– Можно лишь гадать, хотя ощущение скверное. А тебе лучше вернуться к людям. Созови наших офицеров, интенданта, ковочных кузнецов, оружейника и старшего конюха Кровавых Воронов.
– Слушаю, господин префект, – салютнул Макрон и пошел вместе с остальными.
Зал быстро опустел, остались только трое вызванных Квинтатом. Гораций невдалеке от Катона вопросительно возвел бровь, но тот лишь пожал плечами. Трибун Отон просто сидел с недоуменным видом. Наконец двери закрылись за последними из выходящих, и по бокам от входа встали два штабных стражника, поставив на пол щиты и копья. Отпустив и авгура, Квинтат о чем-то негромко перемолвился с канцеляристом, который, отсалютовав, тоже покинул помещение, но спустя минуту-другую возвратился с посланцем Картимандуи. Молодой воин прошел через зал и остановился неподалеку от подия, скрестив на груди руки. Катон исподволь его оглядел. Высокий, светловолосый, хорошо сложен. С квадратным подбородком и хорошо развитой мускулатурой, он наверняка пользовался популярностью у женщин, обожающих римских гладиаторов.
Вернувшись к своим подчиненным, Квинтат объявил:
– Это Веллокат, личный представитель владычицы Картимандуи. Он говорит на нашем языке.
Безусловно, это была аккуратная прелюдия к разговору. Бригант коротко кивнул в знак приветствия, и Квинтат продолжил:
– Префект Катон, вы просили меня о попытке провести с бригантами переговоры и таким образом избежать войны. В таком случае вам будет приятно узнать, что для разговора от моего имени с Картимандуей и ее народом я выбрал вас в качестве сопровождающего. Ну, а посланником я назначаю Отона. – Он повернулся к молодому аристократу. – Задача без преувеличения жизненной важности. Считаете ли вы себя человеком, годным для ее выполнения?
– О да, господин легат! – лучась, жарко заверил Отон. – Разумеется!
– Вот и хорошо. Тогда вы возглавите колонну, которая выйдет отсюда завтра с рассветом. Веллокат пойдет с вами проводником и переводчиком. С собой возьмете две когорты Девятого легиона и когорту ауксилариев префекта Горация, а также обозное сопровождение префекта Катона. Это единственные силы, которыми я готов рискнуть. Если послать больше людей, то это будет выглядеть как вторжение. Если меньше, то вам в случае чего не удастся отбиться. Отон, хотя вы вышестоящий офицер и будете говорить от моего имени, старшим колонны по военной части я, тем не менее, ставлю префекта Горация. Если дело дойдет до схватки, мне нужен во главе опытный боевой офицер. Вам это понятно?
– Так точно, господин, – кивнул Отон, после чего лоб его слегка нахмурился. – Прошу вашего прощения, но… за что мне выпадает от вас честь выполнять такое задание?
– Честь здесь ни при чем. Мне нужен верный человек на нужном месте, благородное происхождение которого позволит представлять в своем лице авторитет Сената, а значит, и самого императора. Вы для такой роли годитесь как никто другой.
– Спасибо за доверие, господин легат.
– Играйте же эту роль хорошо, трибун Отон, – с покровительственной улыбкой сказал Квинтат, – и вы создадите себе имя человека, принесшего мир в Британию.
– Сделаю все, что в моих силах.
Квинтат обратился к двум префектам:
– Гораций, вы будете во всем оказывать трибуну всемерную поддержку. Ваш долг оберегать его, а если возникнет необходимость, то и владычицу Картимандую. Если переговоры провалятся, не исключено, что вам предстоит отступление с боем. Годны ли вы на такое дело?
– Безусловно, – холодно кивнул Гораций.
Легат перевел взгляд на Катона:
– Вы, наверное, недоумеваете, чего ради я прикрепляю к колонне обозное сопровождение?
– Есть такой вопрос.
– Отвечаю: вы отнюдь не глупец, префект. И не раз проявляли себя как человек гибкого ума, способный приноровиться к положению и проявить инициативу. Именно такой офицер мне и нужен для поддержки трибуна Отона и префекта Горация. Служите им достойно.
– Я знаю, что это мой долг, господин легат.
– Не сомневаюсь в этом. Можете рассматривать это как ваш шанс на искупление.
– Искупление чего, господин? – чуть сузил глаза Катон.
– Верховный придерживается мнения, что на вас во многом лежит ответственность за то, что Каратаку удалось сбежать. Вы, безусловно, чувствуете, что это несправедливо. Может, оно и так, но важно лишь то, как к этому отнесутся в Риме. И если мы сможем выйти из положения с Каратаком в мешке и усмиренной волей врага, то всех нас ждет награда, а всякие неприглядные детали втихую забудутся. И в этом заключается ваш шанс на искупление, Катон. Я внятно изъясняюсь?
– До боли.
– Хорошо. Тогда вы все знаете, какие роли вам предстоит играть. Сейчас у меня в канцелярии займутся оформлением ваших приказов, и до конца дня вы их получите. Выходите завтра на рассвете.
Легат быстро оглядел каждого.
– Удачи, господа. Она вам понадобится.
Глава 20
– Что это? – спросил Катон, расстегивая застежку на шлеме и отирая пот со лба.
Он указал на свернутый папирус у себя не столе. На нем было аккуратно выписано его имя. Тракс перестал расстегивать кольчужную накидку Катона и глянул на стол.
– Это от жены трибуна Отона, господин. Ее рабыня принесла сегодня среди дня, пока вы тренировали когорту.
Катон хмыкнул. С окончанием утреннего совещания он отправился со своими людьми на плац. Обозное сопровождение едва успело войти в размеренный ритм гарнизонной жизни, а тут вдруг этот внезапный поход в земли бригантов… Были такие, кто недовольно ворчал – ворчуны находятся всегда. Катону вспомнилось, как он сам начинал свою бытность опционом при Макроне – эта постоянная мука от необходимости быть готовым к выполнению любого задания, которое могло поступить во всякую минуту. А зачастую бывало и так, что никаких заданий не давали вовсе. Теперь, когда он сам командовал когортой, о тех временах оставалось лишь с ностальгией вспоминать. Сонм обязанностей префекта означал, что праздность стала крайне редкой роскошью.