– Не понял?
– Неважно. Сложи мои вещи и отправь телегу с ними к главному обозу. Увидимся в лагере в конце дня.
– Слушаюсь, господин, – поклонившись, сказал Траксис.
Катон отбросил в сторону полог палатки и оглядел «Кровавых воронов» и Четвертую когорту легионеров. Все уже встали, и их силуэты виднелись в первых лучах начинающегося дня. С затянутого тучами неба с тихим шипением падал дождь, пока солдаты складывали палатки и относили их в телеги, стоявшие неподалеку. Катон оглянулся через плечо:
– И я хочу, чтобы ты приготовил мне сухую теплую одежду и развел огонь.
– Слушаюсь, господин. Что-нибудь еще?
– Попросить довольного выражения лица будет слишком?
Вместо ответа Траксис тупо на него посмотрел.
– По крайней мере честно.
Катон вышел из палатки и направился к своей лошади. Один из фракийцев держал поводья и отдал их префекту, прежде чем помочь взобраться в седло. Сидя на спине коня, он посмотрел на раскинувшуюся перед ним крепость Медиоланум и окружавшие ее походные лагеря армии, готовой начать кампанию. Тысячи солдат сворачивали лагерь в предрассветных сумерках и строились в колонны под громкие крики центурионов и опционов.
Авангард уже ждал за главными воротами, и Траксис выкрикнул приказ «смирно», когда Катон подъехал к своим людям. Префект оглядел ряды легионеров, затем повернулся к центуриону и громко прокричал – так, чтобы его услышали все:
– Я вижу, парни готовы к славным делам, Крисп!
– Да, господин префект! Гончие уже натянули поводки. Это солдаты Четвертой когорты!
– В таком случае да проявят боги милосердие к нашему врагу, потому что от твоих ребят им его ждать не придется.
Крисп ухмыльнулся и, вытащив меч, пронзил им воздух, а затем громко выкрикнул имя легиона:
– Гемина! Гемина!
К нему тут же присоединились его люди, которые кричали так громко, что остальные солдаты, которые сворачивали лагерь, отвлеклись от своего занятия, пытаясь понять, что означает этот шум, но почти сразу вернулись к работе.
Катон улыбнулся легионерам, радуясь их боевому настроению. Отсалютовав им, он направился к голове колонны, где сидели в своих седлах «Кровавые вороны». Две центурии пеших ауксилиариев получили приказ охранять обоз авангарда с вещами и провиантом. Ими командовал офицер в красном военном плаще, которого сопровождал смуглый слуга, нагруженный седельными сумками.
– Вы, наверное, трибун Ливоний, – сказал Катон, подъехав к нему. – Вы здесь, чтобы прокладывать для армии дорогу через горы.
Офицер кивнул.
– Префект Катон?
– Совершенно верно.
– Приятно с вами познакомиться, господин префект. – Ливоний улыбнулся: – Я много слышал про ваши подвиги и про «Кровавых воронов» с тех пор, как начал служить у легата. Для меня честь участвовать в этой кампании вместе с вами.
– Честь? – Катон покачал головой: похвалы Ливония показались ему подозрительными. – Мои люди и я выполняем свой долг и приказы. Не больше и не меньше любого другого римского солдата.
Ливоний удивленно поджал губы:
– Как скажете, господин префект.
– Вот именно. А теперь сотрите дурацкую улыбку со своего лица.
– Слушаюсь, господин префект. – У трибуна сделался несколько несчастный вид.
– А это кто такой? – Катон показал на мужчину рядом с Ливонием.
– Иеропат, господин префект. Мой личный секретарь и рисовальщик карт. На самом деле он главный в нашей паре.
– Неужели? – Катон внимательнее посмотрел на спутника трибуна.
Иеропат явно был родом из Греции и выглядел не слишком довольным тем, что его отправили в отдаленные районы Римской империи. В черных вьющихся волосах виднелись седые пряди, на морщинистом лице сверкали темные глаза. Плащ на нем казался слишком большим из-за нескольких слоев одежды под ним, голова тонула в складках ткани, обернутой вокруг шеи, и напоминала птицу, выбирающуюся из гнезда.
– У вас есть опыт рисования карт таких гор? – Катон махнул рукой в сторону серых очертаний хребтов, уходивших на запад.
Иеропат изящно склонил голову:
– Да, господин. Мы с моим хозяином Ливонием рисовали карты восточных границ от Каппадокии до Нубии[185] по приказу префекта Сирии.
– Значит, ты раб?
– Да, господин.
– И великолепный наставник, – вмешался Ливоний. – Старина Иеропат научил меня всему, что я знаю про карты. А до меня он обучал трибуна Плиния, который и посоветовал моему отцу его купить.
Катон испытал сочувствие к этому человеку. Не вызывало сомнений, что он был прекрасно образован и наверняка считал, что имеет право на свободу после того, как столько лет верно служил своим хозяевам. На самом же деле его передавали из одной аристократической семьи в другую, чтобы он обучал их отпрысков. И вот теперь Иеропат оказался в Британии, далеко от тепла родной Греции… Катон мимолетно улыбнулся Ливонию:
– В таком случае я рад, что вы приписаны к моей колонне. Не сомневаюсь, что вы и ваши карты хорошо послужат армии.
– Можете не сомневаться, господин префект, – сказал Ливоний. – Хорошие карты нужны армии не меньше, чем постоянное снабжение, смелость и благословение Фортуны. Мы с Иеропатом будем старательно отмечать каждый шаг на пути нашей армии в войне с врагом. Мы станем измерять расстояния и обозначать все значимые ориентиры, чтобы озарить светом самые темные долины горных земель варваров.
– Это будет замечательно до тех пор, пока вы не станете задерживать продвижение моей колонны. Мы не можем себе позволить останавливаться и ждать, пока вы закончите свои маленькие рисуночки и измерите шагами расстояния. Вам придется постараться не отставать от нас. В противном случае я просто вас оставлю. Это понятно?
Трибун, у которого сделался пристыженный вид, кивнул:
– Да, господин префект.
– Вот и хорошо. Вы поедете с Четвертым эскадроном «Кровавых воронов», которым командует декурион, и должны считать себя временными членами его отряда.
Ливоний явно пытался скрыть свое неудовольствие от того, что ему придется подчиняться человеку, занимающему положение на несколько рангов ниже его собственного, и Катон сжалился над ним:
– Как давно вы в Британии, трибун?
– Почти три месяца, господин префект.
– Три месяца… – Префект вздохнул.
Он сомневался, что Ливоний уже сумел понять, что происходит в Британии. Катон признавал необходимость того, чтобы молодые люди получали военный опыт в начале своей карьеры, но, как правило, их служба продолжалась не слишком долго. Большинство приписывали к легионам в гарнизонах, где их ждала ежедневная армейская рутина. Ливоний вытащил короткую соломинку – и получил пост, где ему придется учиться очень быстро, чтобы остаться в живых. Однако, если он справится, это будет бесценным опытом. К тому же Крисп весьма лестно о нем отзывался. Катон заставил себя ободряюще улыбнуться:
– Ну, вам будет что рассказать вашим родным, когда вы вернетесь в Рим. Старайтесь внимательно смотреть по сторонам, Ливоний, и выполняйте все, что вам будут говорить ветераны. Это лучший способ освоить военное дело.
– Да, господин префект… Спасибо вам.
Катон развернул своего скакуна, посмотрел через плечо на колонну и испытал удовлетворение, глядя на людей, которых ему предстояло повести в бой с врагом. Авангард армии был готов выступить против воинов неприятеля и их союзников-друидов. Он сражался и проливал кровь вместе с этими людьми и знал, что они, как и он, гордятся репутацией могучих воинов, которую завоевали с тех пор, как он стал их командиром. «Жаль, что Макрона нет рядом и он не может порадоваться вместе со мной», – промелькнула у него мысль.
Катон поднял руку и сделал глубокий вдох.
– «Кровавые вороны»! Четвертая когорта! Приготовиться к маршу!
Легионеры и ауксилиарии наклонились, чтобы поднять щиты, всадники выстроились в две колонны и поправили поводья. Катон дождался, когда последний солдат будет готов, повернул своего коня, оказавшись спиной к лагерю, и взмахом руки показал на дорогу, ведущую в сторону холмов и гор. Из-за того, что солнца не было, они казались дальше, и он увидел широкую ленту черных туч, подступавших с севера и обещавших дождь.
– Колонна… вперед!
Глава 8
Центурион Макрон сидел на походном табурете на заросшей травой насыпи рядом со скромным тренировочным полем, расчищенным легионерами практически сразу после того, как они закончили строительство форта. Использовав ближайший плоский участок земли за воротами, они убрали камни, кусты дрока и скосили высокую траву – в результате получилась площадка для строевой подготовки солдат гарнизона. В одном конце стоял ряд деревянных столбов, около которых выстроились в линию люди Фортуна, дожидавшиеся своей очереди атаковать мишень.
Воздух наполнял ровный стук мечей, ударявших в столбы, пока опцион Диодор не подул в свисток, подавая сигнал к смене. Тяжело дышащие мужчины отошли от столбов и побежали в задние ряды каждой линии; снова раздался сигнал, и тренировка возобновилась.
Другая иллирийская центурия маршировала по плацу, переходя на бег на длинных сторонах грубого прямоугольника. Они, тяжело дыша, пробегали мимо Макрона, бряцая оружием и снаряжением и пытаясь поспеть за своим командиром. Центурион Аппил бежал впереди своих людей ровно и уверенно, его грудь вздымалась и опускалась. Время от времени он выскакивал из строя, отмечая время и выкрикивая ругательства в адрес тех, кто отставал:
– Поднимайте свои вонючие ноги! Шевелитесь! Тот, кто отстанет от своих товарищей больше чем на одну длину, будет десять дней чистить отхожее место.
Макрон одобрительно кивнул. Несмотря на худобу и один глаз, Аппил был неплохим офицером и, похоже, знал свое дело, в отличие от Фортуна, который под крики опциона беспомощно махал мечом около столба. Когда раздался очередной сигнал свистка, центурион сложился пополам, пытаясь отдышаться, и, спотыкаясь, поплелся в конец строя. Шел всего второй день тренировок, но Макрон уже сумел выделить наиболее способных и умелых иллирийских ауксилиариев. Тех, на кого можно будет рассчитывать, если враг нападет на форт. Из остальных кое-кого просто требовалось привести в нормальную форму, другие же нуждались в курсе строевой подготовки. И лишь немногие были совершенно безнадежны – слишком старые, чтобы сражаться на передовой. Один из них, из центурии Аппила, уже покинул строй, рухнул на колени и, опираясь о щит одной рукой, попытался с помощью древка копья встать на ноги. Центурион тут же крикнул остальным, чтобы они продолжали тренировку, а сам вернулся назад и остановился возле злополучного солдата: