По мере того как варвары приближались, с темного неба посыпались первые снежинки, и Катон впервые им обрадовался. Снег поможет ухудшить видимость, и врагу станет труднее заметить уловку римлян и прекратить наступление до того, как на него обрушатся метательные снаряды. Теперь все решало время. Если Катон отдаст команду слишком рано, «Кровавые вороны» слишком рано раскроют свои планы и друиды успеют отозвать всех, кроме самых упрямых воинов. А если он опоздает, баллисты сделают всего несколько выстрелов, и враг сможет смять линию оборону римлян. Он ждал так долго, как только мог, а потом отдал приказ:
– «Кровавые вороны», назад!
Часть всадников продвинулась вперед, чтобы дать остальным возможность развернуться и занять заранее оговоренные позиции за спинами приготовившихся к стрельбе легионеров, где они стали ждать новых приказов. Теперь, когда враг был хорошо виден, командиры баллист вносили последние поправки в прицелы, готовые в любой момент начать стрелять.
Только теперь варвары поняли, какая опасность им грозит, и первые ряды замедлили шаг, однако другие еще ничего не видели и продолжали бежать вперед. Ряды врага смешались. Катон поднял руку и выкрикнул:
– Артиллерия! Приготовиться к стрельбе!
Все с нетерпением смотрели на префекта, и Катон с удовлетворением отметил, что его солдаты соблюдают строжайшую дисциплину и не сделано ни одного преждевременного выстрела.
– Залп!
Легионеры сняли блокировки, мощные рычаги метнулись вперед и ударились о кожаные амортизаторы. Стрелы вылетели навстречу врагу, описали невысокую дугу и исчезли в рядах варваров. Результат первого залпа вызвал у Катона благоговейный ужас. У римлян имелось около пятидесяти исправных баллист. Остальные – те, что нуждались в ремонте, – сломали и сожгли в лагере. Залп накрыл врага, словно покрывало; казалось, варвары налетели на невидимую стену. Многие десятки получили страшные ранения, воинов отбрасывало назад. Местами складывалось впечатление, что огромные звери оставили широкие просеки в атакующих рядах, беспощадно убивая кельтов одного за другим. Их дикий боевой клич смолк, атака захлебнулась, однако задние ряды продолжали напирать, усиливая всеобщее смятение.
Катон с мрачным удовлетворением повернулся к центуриону и приказал:
– Стрелять по готовности!
Команды работали изо всех сил, воздух наполнился щелканьем храповиков и глухими ударами рычагов, врезающихся в амортизаторы. Практически непрерывный град стрел косил сгрудившихся варваров, и снежный склон начал покрываться алой кровью, яркой, словно маки. На месте передней шеренги врагов уже лежали тела – некоторые еще дергались, – и потери от удачной стрельбы римских баллист продолжали расти. Друид выбежал вперед на несколько шагов, принялся отчаянно размахивать руками и показывать копьем в сторону позиций римлян. Через мгновение тяжелая стрела ударила ему в спину, отбросила назад, и он рухнул к ногам своих соплеменников. Из их ртов вырвался стон, и войско превратилось в толпу, отступающую от римский позиций. Сначала неуверенно, потом они побежали, мешая наступлению своих соратников. Все больше варваров теряли присутствие духа, и вскоре уже все неслись назад, оставив на окровавленном снегу склона сотни своих поверженных товарищей.
– Прекратить стрельбу! – крикнул Катон. – Прекратить стрельбу!
Одна за другой баллисты переставали стрелять, и тогда префект повернулся к своей когорте:
– «Кровавые вороны», вперед! Построиться для наступления!
Фракийцы проехали через просветы между баллистами и выстроились. Как только они были готовы, Катон обнажил меч и направил его в сторону отступающего врага.
– В атаку!
Всадники двинулись вперед; копыта лошадей негромко постукивали по мягкому снегу. В холодном воздухе появилось больше снежинок, таявших в дыхании людей и лошадей. Катон отдал приказ перейти на рысь, и наступающая шеренга стала не такой ровной, хотя фракийцы старались скакать с одинаковой скоростью. Впереди, вперемешку с длинными древками, торчавшими во все стороны, лежали вражеские тела. «Вороны» придержали лошадей, пробираясь между ними, и копьями добивали все еще шевелившихся врагов. Наконец, они выехали на свободное пространство и пришпорили лошадей. На последних пятидесяти ярдах Катон отдал приказ к атаке, и «вороны» перешли на галоп. Они догнали отступавших варваров, и началась кровавая жатва – всадники поражали копьями в спину одного врага за другим.
Катон изо всех старался держаться впереди своих людей и наносил мощные удары мечом. Его подхватила волна возбуждения – им удалось сломить волю противника и обратить его в бегство. Он и оглянуться не успел, как они оказались на вершине холма. Катон придержал своего скакуна, и его охватил ужас. На другом склоне холма, не более чем в миле от него, маршировала остальная вражеская армия. Варвары не использовали организованные колонны, которыми славилась римская пехота, а шли группами по несколько десятков человек, и лишь немногие были на лошадях. Большинство несли с собой большие заплечные мешки. «Наверняка с запасами продовольствия», – с горечью подумал Катон, и его желудок сжался от голода.
Остальные «вороны» также остановились на вершине холма, а уцелевшие варвары продолжали бежать вниз по склону. Катон в первый раз видел всю армию под водительством друидов – по его подсчетам, здесь собралось не менее пятнадцати тысяч, и из-за полога падающего снега появлялись все новые и новые воины. Более чем достаточно, чтобы догнать и уничтожить Квинтата и его измученных и голодных легионеров.
Траксис остановил коня возле своего префекта и негромко присвистнул, глядя на орду варваров:
– Будь я проклят, господин… Мы в глубоком дерьме.
– Благодарю за ценное стратегическое наблюдение, солдат, – проворчал Катон, бросил последний взгляд на врага и развернул лошадь. – Мы сделали все, что смогли. Пора уходить… «Кровавые вороны»! Отступаем!
Фракийцы последовали примеру командира, развернулись и построились в колонну по четыре. Катон повел их вниз по склону, объезжая трупы вражеских солдат, к поджидавшим их легионерам. Макрон приветствовал их с радостной улыбкой, довольно потирая руки:
– Отличная работа! Парни с баллистами оказали им теплый прием. Теперь дерзости у них поубавится.
– Ты прав. – Катон повернулся в седле и махнул рукой центуриону, который командовал батареей: – Поджигайте баллисты. И позаботьтесь, чтобы все сгорело и врагу ничего не досталось. После этого догоняйте основную колонну. Макрон, ты со своей когортой пойдешь с ними. Мы здесь закончили. Шевелитесь.
– Да, господин префект, – напряженно ответил Макрон и зашагал к своим людям. – Четвертая когорта, построиться! – рявкнул он на ходу.
Легионеры бросились к баллистам и начали поджигать заранее заготовленные хворост и смолу. Пламя разгоралось мгновенно, и темный едкий дым стал подниматься в воздух. Когда вспыхнула последняя баллиста, центурион отдал приказ отступать, и вместе с когортой Макрона они двинулись вслед за основной колонной.
Катон немного помедлил, чтобы убедиться, что все орудия охвачены огнем, и повернулся к декуриону Мирону.
– Начинай разбрасывать триболы. Нет нужды укладывать их кучно, просто оставляй вдоль наших следов.
Как только «Кровавые вороны» отошли на сотню шагов, их товарищи начали разбрасывать железные шипы. Катон посмотрел на падающий снег. Очень скоро белый покров скроет их – впрочем, следы римлян он все равно не заметет. Часть врагов получит серьезные ранения, когда они будут наступать на острые железные шипы, и это заставит их товарищей замедлить шаг и двигаться осторожнее. Так римляне смогут выиграть немного времени и оторваться от преследователей.
Когда последние триболы были разбросаны, Катон развернул когорту на восток и отдал приказ выступать. За их спинами ревело голодное пламя, быстро пожиравшее деревянные рамы и пружины из сухожилий. Катон с мрачным предчувствием посмотрел на ревущее пламя. В следующий раз им придется сойтись в рукопашной схватке, клинок к клинку, воин против воина. Но, несмотря на превосходную подготовку и железную дисциплину римской армии, легионерам необходимы пища и отдых. А в ближайшие дни на это рассчитывать не приходилось.
Глава 28
– Бедные ублюдки, – сказал Макрон, глядя на длинную полосу берега, покрытую галькой.
Справа по снегу и льду брели отставшие от колонны голодные и изнуренные раненые. Несколько центурионов и опционов шагали вместе с ними, стараясь их подгонять; некоторых приходилось бить, чтобы они прибавили шаг. Однако часть солдат утратила силы и волю; они просто сидели на земле, глядя в пустоту. Их перестали волновать приказы или угрозы центурионов.
Но не они вызвали жалость Макрона. Он смотрел на ряды трупов, сложенных на гальке среди обломков разбитых кораблей, вывозивших раненых в безопасное место. Пробитый в нескольких местах корпус выброшенного на скалы и лежавшего на боку боевого корабля соседствовал с целыми частями других кораблей, вынесенных на мелководье.
– Должно быть, они попали в шторм, а потом их выбросило на берег, – проговорил Катон. – Ты прав, бедные ублюдки. У раненых и матросов не было ни одного шанса. Но я сомневаюсь, что, будь они сейчас с нами, их положение было бы намного лучше.
Прошло два дня с тех пор, как они заманили в ловушку слишком нетерпеливых варваров. С тех пор снегопад не прекращался, и на их пути возникали бесконечные сугробы, существенно замедлявшие движение войска. К счастью, снег мешал и врагу, который теперь даже не пытался атаковать римлян – друидов пока устраивало преследование. Лишь иногда конные варвары нападали на отставших солдат или небольшие группы, которые оказывались слишком далеко от основной колонны, чтобы попытаться добыть какое-то продовольствие в деревушках и на соседних фермах.
Местные жители бесследно исчезли вместе со всеми ценностями и зимними запасами пищи. Катон догадывался, что их заставили забрать с собой все или приказали надежно спрятать – что было совсем не сложно с учетом снегопадов, – или просто уничтожить. Все припасы римлян закончились, бо́льшую часть мулов забили, и тропа, по которой прошла армия, была усеяна брошенными повозками, фургонами и снаряжением – многие легионеры так устали и отчаялись, что их уже не волновала судьба, ждавшая их при встрече с варварами. Из десяти тысяч легионеров, имевшихся в распоряжении Квинтата в начале кампании, осталась едва ли половина – так выходило по подсчетам Катона. Сказывались потери от сражений, голода и болезней.