На помощь бросился и голландец. Вдвоем с Андреем они быстро заставили бандитов отступить и обратиться в бегство.
— Что ж вы… одного бьют, а вы смотрите? — Бурзенко тяжело дышал, разгоряченный дракой. — Трусите?!
Андрей многого еще не знал. Он был новичок в Большом лагере. Он не знал, что такие избиения здесь происходят ежедневно.
Заключенные молчали.
— Посмотрим, насколько тебя хватит, — мрачно ответил киевлянин Чесноков. — Ты думаешь, на этом все кончилось?
Глава двадцатая
Пророчество киевлянина сбылось. Едва заключенные улеглись на своих матрацах, как в барак толпою ввалились зеленые. Это были «буйволы» во главе с Трумпфом. Притаившись на своих местах, узники с жалостью посматривали на новичка: бить будут…
— Где тут боксмайстер? — насмешливо спросил Трумпф.
Прятаться было бесполезно. Андрей неторопливо слез с нар:
— Ну, я…
Бандит презрительно осмотрел Андрея.
— Этот скелет? Боксмайстер?
Два уголовника с синяками под глазами услужливо подтвердили Трумпфу, что это он и есть.
— Ха! — бандит осклабился. — Пальцем ткни — упадет!
Андрею бросили боксерские перчатки.
— Надевай!
Но поднять их Бурзенко не успел. Рядом с ним оказался Миттельдорп. Схватив перчатки, голландец встал перед бандитом.
— Я тоже боксер. Давай схватимся. По-честному!
Белесые брови Трумпфа угрожающе сдвинулись.
— Опять, Гарри, напрашиваешься? Мало я тебя бил?
— Назначай судью!
— Ну, держись! — Трумпф стал натягивать перчатки. — Обработаю тебя. Для разминки.
Бурзенко понял, что Гарри пытается спасти его, принимая на себя ярость зеленых.
Андрей стал возражать. Но Трумпф прорычал:
— Ты, скелет, смотри и дрожи! Сейчас и до твоих костей доберусь!
Уголовники расступились, освобождая место для поединка.
Бурзенко еще не знал, что его новый друг голландец не первый раз боксирует с Трумпфом и хорошо изучил все коварные приемы недавнего боксера. Выходя на поединок, Гарри жертвовал собой, надеясь в какой-то мере ослабить свирепого бандита. Голландец не был уверен в Андрее. Он опасался, что в жестоком боксерском бою, бою, похожем на избиение, сломается воля русского парня.
Бурзенко мрачно наблюдал за поединком. С первой же минуты он убедился в том, что этот рыжий уголовник с квадратным лицом и покатыми плечами действительно боксер. И притом хороший. Он был тренирован, легко передвигался по полу, легко уходил от ударов, резко и точно бил. Он был хозяином положения.
Гарри отчаянно защищался. Но силы были далеко не равными. Несмотря на все свои усилия, голландец смог продержаться не больше одного раунда…
Уголовники радостными выкриками приветствовали успех Трумпфа. Наступила очередь Андрея.
— Не трусь, русский! — зеленые подбадривали его. — Ты должен гордиться тем, что тебя бьет настоящий ариец!
— Попробуй только сдаться, лечь раньше минуты, так мы тебя сообща бить будем!
Бурзенко неторопливо снял куртку, сбросил деревянные башмаки, закатал до колен штаны. Так легче будет боксировать. Стал шнуровать перчатки.
— Скелет, не бойся. — Трумпф подмигнул своим дружкам. — Конечно, я буду бить тебя не в полную силу.
Он был уверен, что «бой» продлится недолго. Что может противопоставить ему, профессиональному боксеру, который и в трудных условиях концлагеря продолжал следить за своей спортивной формой и тренироваться, отощавший русский солдат? Да и знает ли он, что такое бокс?
Трумпф начинает бой с покровительственной улыбкой. Начинает активно. Так, ради забавы играет кошка с пойманной мышью. Трумпф атакует. Бьет прямым ударом левой. Андрей уклоняется. Бьет правой — то же. Еще левой, еще правой, левой… Андрей уходит от ударов уклонами, нырками. Руки держит свободными. Свободными для нанесения удара. И, экономя силы, отвечает на удар ударом, на атаку — контратакой.
Андрей понимает, что от результата боя зависит многое. Это не просто поединок двух заключенных, это испытание. Что ж, он готов.
И Трумпф понял, что перед ним не новичок. С лица слетела покровительственная улыбка. В маленьких голубых глазах загорелись злые огоньки. Он, видимо, решил кончить встречу одним натиском и бросается в атаку.
Но Андрей начеку. Делает шаг назад и сразу, без подготовки, наносит один за другим два коротких удара. Попал! Противник прижимает локти к туловищу.
Зрители — уголовники и политические — поражены. У Трумпфа, непобедимого Трумпфа, вожака «буйволов», оказался достойный противник! Один из «буйволов» вышел и стал исполнять обязанности судьи на ринге.
— Тайм! — закричал судья, когда Андрей стал теснить Трумпфа. — Кончилось время первого раунда!
Бойцы разошлись. Андрею подставили табуретку, и он сел. Гарри Миттельдорп стал обтирать его влажным полотенцем. Другой политический, Курт, сунул в рот Андрею маленький леденец.
— На, друг, подкрепись.
Это был дорогой подарок. Сахар люди не видели годами. Заключенным иногда удавалось выменять у преступников на сделанный в мастерской портсигар или мундштук кусок хлеба, маленькую конфетку. И добытый нелегким трудом леденец заключенный отдал Андрею. Это было признание.
Второй и третий раунды проходят так же напряженно. Темп боя высокий. Судья то и дело бросается вперед разнимать сцепившихся бойцов. То и дело слышны его возгласы: «Брэк!» — «Шаг назад!» Боксеры делают шаг назад и снова сходятся в ближнем бое. Ни тот, ни другой не уступает, обмениваясь быстрыми, беспорядочными ударами. Бьют по корпусу, по локтям, по перчаткам… Андрей устал, ему трудно дышать. Но и противник выдохся.
После третьего раунда зрители загудели:
— Кто победил?
— Объявляйте победителя!
Но судья поднял руку.
— Победителя объявлять не будем.
Он спасал репутацию Жоржа, «Буйволы» одобрили это решение:
— Гут, гут!
Трумпф, тяжело дыша, как загнанная лошадь, молча снял пухлые перчатки и швырнул их на землю. Потом натянул свой свитер и, ни с кем не попрощавшись, ушел. Уголовники последовали за своим вожаком.
Гарри помог Андрею одеться. У Андрея дрожали руки, на бледном лице выступила испарина. Никогда в жизни он так сильно не уставал. Даже после самых тяжелых поединков на первенстве Средней Азии он не чувствовал себя таким разбитым и обессиленным: ноги, казалось, стали ватными, а в жилах была как будто не кровь, а газированная вода…
— Идем, Андрэ, — Гарри взял его под руку.
Путь к нарам показался бесконечно длинным. С помощью Гарри и Каримова Андрей вскарабкался на свое место, не раздеваясь, плюхнулся на матрац и сразу заснул. Сколько времени он проспал, Андрей не помнит. Проснулся он оттого, что кто-то тормошит его за плечо. Андрей открыл глаза. К нему на нары влез Каримов. Пола его куртки оттопыривалась. Батыр, осмотревшись кругом и убедившись, что за ним никто не наблюдает, шепнул:
— На, земляк.
Он поставил перед Андреем чашку с густой брюквенной похлебкой.
— Рахмат, — ответил Андрей по-узбекски. — А ты сам-то ел?
— Это тебе от твоих друзей.
— Тогда садись, Батыр-ака, съедим вместе.
— Нет, — улыбнулся Каримов, — это все тебе одному. От друзей.
Андрей осторожно, чтоб не пролить похлебку, отодвинул чашку:
— Один есть не буду!
— Нет, будешь, — в шепоте Батыра звучали властные нотки. — Кто из нас старший, кому больше лет?
— Ты старше меня.
— Ага! Значит, старше тебя. Значит, имею право приказывать. И не я приказываю, а моим языком приказывают все старшие товарищи. Ясно?
— Не совсем.
— Это тоже пока хорошо. Так надо, — Каримов пододвинул чашку к Андрею. — Ешь, земляк, ешь. Набирайся сил! Твоя сила нам нужна. Нужна для борьбы.
Весть о поединке Андрея с Трумпфом, одним из самых свирепых бандитов, облетела все блоки. Незнакомые люди приходили к Бурзенко, пожимали руки. Один из немецких заключенных принес Андрею пайку хлеба, группа чехов принесла вареной картошки.
— Друг, это тебе от нашего блока.
Два дня спустя, после вечерней проверки, староста блока Альфред Бунцоль зашел в барак и приказал Андрею:
— Возьми чайник и принеси мне кипятку!
В маленькой каморке старосты за квадратным столиком сидели двое заключенных. Одного из них Андрей узнал сразу.
— Товарищ подполковник, здравствуйте!
Другой, в полосатой одежде с красным треугольником на куртке, в деревянных башмаках, был незнаком Андрею. Он смотрел на боксера карими глазами, в которых прыгали смешинки.
Иван Иванович представил его:
— Михаил Левшенков. Товарищ Михаил. Интересуется твоими спортивными делами.
Они познакомились.
— Какой тут, товарищи, спорт, — вздохнул Андрей. — Мне бы не перчатки, а автомат в руки…
— Всему свое время, — мягко возразил товарищ Михаил.
Он сказал просто, но в его голосе Андрей уловил нотки, присущие военачальникам. Андрей понял, что перед ним один из руководителей подполья. «Наконец-то, — у Андрея радостно забилось сердце, — наконец-то».
— Ну, что ты стоишь, давай сюда чайник, — Иван Иванович пододвинул табуретку. — Садись к столу.
Андрею дали большую вареную картофелину и налили кружку кипятку. Андрей с большим удовольствием откусывал неочищенную картошку маленькими кусочками и запивал горячей водой. Вкусно! И тут он заметил, что Иван Иванович и товарищ Михаил пьют без картошки. Иван Иванович перехватил взгляд Андрея.
— Ешь, ешь. Мы свои съели.
Однако Андрей есть не стал. Он осторожно разломил картофелину на равные части:
— Теперь я вас угощаю.
Они пили кипяток и беседовали. Андрей рассказал свою биографию.
— Я здесь долго быть не собираюсь, — закончил Бурзенко. — При первой же возможности убегу! Вот только товарищей надежных подобрать надо…
— Всему свое время, — Левшенков повторил свою поговорку и, посмотрев Андрею в глаза, сказал, что подпольный центр предлагает ему выступить в «боксерских соревнованиях», устраиваемых уголовниками.
Андрей категорически отказался.