овня меня страшно утомляет.
Заявив протест, Билбил, однако, беспрекословно двинулся в гору, неся на себе толстячка-короля.
Король Киттикут, принц Инга и все пингарейцы с большим удивлением выслушали спор Ринкитинка со своим козлом, но из вежливости никаких замечаний не сделали. Впереди шествовал Киттикут, за ним Инга, следом Билбил с Ринкитинком. Замыкали шествие носильщики с ящиками сандалового дерева.
Когда они подошли ко дворцу, им навстречу вышла королева Гари со своими фрейлинами. Гость-монарх был препровождён в тронный зал дворца. Там были открыты ящики, и в них оказались шелка, кружева, драгоценные камни. Все придворные получили по подарку, а король с королевой множество всего, да и Инга не был забыт. Потом явился камергер и возвестил, что готов обед.
Билбил заявил, что пообедает вкусной сочной травой, что росла у дворца. Ринкитинк пояснил, что его козлик терпеть не может находиться в четырёх стенах, и тогда с него сняли седло и позволили ему идти, куда ему хочется.
За обедом Инга то вспоминал о замечательных подарках, какие получил от Ринкитинка, то слушал гостя, который смеялся, когда не ел, и ел, когда не смеялся, и проводил время в своё удовольствие.
— Четыре дня я проторчал на этом судёнышке, — говорил он, — где не было никаких развлечений, кроме как смотреть на гребцов или препираться с Билбилом. Поэтому я просто счастлив, что оказался снова на суше, да к тому же в обществе таких симпатичных людей.
— Вы оказали нам большую честь, — отозвался Киттикут с вежливым поклоном.
— Что ты, что ты, брат мой! Пингарея — поразительный остров, её жемчугом восхищаются во всём мире. Скажу прямо: богатство и процветание нашего королевства во многом зависит от вашего жемчуга. Поэтому я уже много лет собирался навестить ваш остров, но мои подданные говорили: «Нет. Оставайся дома и веди себя как следует, а то мы тебе покажем».
— А в Гилгоде не хватятся Вас? — спросил Киттикут.
— Вряд ли. Видите ли, один из самых смекалистых моих подданных написал трактат «Как правильно себя вести», и я решил, что мне будет полезно как следует его изучить, поскольку безукоризненное поведение, на мой взгляд, — самое настоящее искусство. Недавно я на чём свет стоит отругал моего лорда-канцлера за то, что тот явился к завтраку, не причесав брови. Но я так расстроился, обидев моего придворного, что решил запереться у себя в комнате и хорошенько выучить трактат, чтобы научиться себя вести. И я издал указ, по которому под страхом моего неудовольствия строжайше запрещается входить в мои покои — я сам когда надо выйду. Они страшно боятся моего королевского неудовольствия, хотя меня самого не боятся ничуточки. Я сунул трактат в карман и через заднюю дверь удрал на корабль — и был таков! Хе-хе-хе! Хи-хи-хи! Воображаю, какой переполох поднялся бы в Гилгоде, если бы гилгодцы узнали, где я сейчас.
— Я бы хотел посмотреть на этот трактат, — сказал принц Инга, глаза которого были очень серьёзными, — ведь если он и впрямь может научить, как себя вести, то он просто на вес жемчуга.
— Трактат занимательный, — отозвался Ринкитинк, — и красиво написан гусиным пером. Послушайте, я вам сейчас прочитаю, и вы — хи-хи-хи! — получите удовольствие.
Он извлёк из кармана свиток пергамента, перевязанный чёрной ленточкой, и, аккуратно развернув его, принялся читать:
— «Хороший человек никогда не поступает плохо». Ну, как вам это? Отличная мысль. «Поэтому, чтобы вести себя хорошо, следует избегать всего дурного». Умно, ничего не скажешь. Когда вернусь, произведу автора в королевские гиппоскрипты. Он, похоже, и впрямь самый мудрый человек в моём королевстве, как не раз говорил мне сам. — С этими словами Ринкитинк откинулся в кресле и хихикал, пока не стал кашлять, а потом кашлял, пока чуть не подавился, после чего стал чихать. При этом он так смешно морщил свою круглую физиономию, что невозможно было удержаться от смеха, и даже достойнейшая королева тихо посмеивалась, прикрываясь веером.
Когда Ринкитинк пришёл в себя после приступа смеха и вытер глаза тонким кружевным платком, Инга сказал:
— Трактат говорит правду.
— Конечно, — согласился Ринкитинк, — и если бы мне удалось уговорить Билбила с ним ознакомиться, он стал бы куда более воспитанным козлом. Вот ещё одно местечко: «Чтобы не говорить вещей неприятных, имеет смысл говорить вещи приятные». Это прямо для Билбила написано. А вот это имеет отношение к тебе, милый принц: «Хороших детей редко секут, потому что их сечь не за что». Хорошо сказано. Автор — большой мыслитель. Но самый лучший совет вот здесь: «Вам, может быть, приятно вести себя плохо, зато другим приятнее, когда вы ведёте себя хорошо». Ха-ха-ха! Хе-хе-хе! Другим приятнее… Приятнее… Вот потеха! Ну и ну! Есть смысл, пожалуй, вести себя хорошо, раз так! На досуге надо попробовать.
Он снова вытер глаза кружевным платком, и, вспомнив, что на столе хороший обед, схватил нож и вилку и начал уписывать угощение за обе щеки.
Глава 3. Воины с севера
Королю Ринкитинку так понравилось на Пингарее, что он загостился на острове — прошёл день, другой, неделя, вторая, третья, а Ринкитинк наслаждался обедами, разговорами с королём Киттикутом и крепким сном. Время от времени он разворачивал свиток и принимался читать из него выдержки.
— Когда я вернусь домой, мои подданные спросят, научился ли я хорошо себя вести за то время, что изучал трактат. Так что не стоит их разочаровывать, — говорил Ринкитинк.
Двадцать гребцов поселились на северной оконечности острова вместе с ловцами жемчуга, и их совершенно не волновало, вернутся они домой или останутся здесь навсегда. Козел Билбил бродил по покрытым травой холмам, гулял в роще и проводил время в своё удовольствие. Его хозяин редко ездил на нём. Билбил стал достопримечательностью, но поскольку островитяне считали ниже своего достоинства беседовать с козлом, они сторонились Билбила, чему тот был очень рад, предпочитая, чтобы к нему поменьше приставали. Однажды принц Инга подошёл к нему и вежливо сказал:
— Доброе утро.
— Чего же в нём доброго! — проворчал Билбил. — Облачно, сыро, и вот-вот пойдёт дождь.
— Надеюсь, Вы довольны времяпрепровождением в нашем королевстве, — учтиво продолжал мальчик, пропустив мимо ушей грубый ответ.
— Ничуть, — отвечал козёл. — Я никогда и ничем не доволен, поэтому мне что в вашем, что нашем королевстве — всё едино. Оставьте меня в покое.
— С удовольствием, — сказал принц, и после такого отпора он больше не пытался завоевать расположение козла.
Поскольку его отец был занят своим гостем-монархом, Инга был предоставлен самому себе — ему не разрешалось присутствовать при беседах двух королей. Поэтому он с удвоенной энергией взялся за учёбу. Он проводил дни на своём любимом дереве, читал манускрипты и размышлял над прочитанным.
Только, пожалуйста, не думайте, что Инга был неженка или зубрила, оттого что не водился со сверстниками и всё время учился. Просто, как королевский сын, он был лишён удовольствия принимать участие в забавах других мальчишек и жил в дворцовой роскоши. Я ни минуты не сомневаюсь, что, живи он, как все прочие мальчишки, то ничем бы от них не отличался. Но так или иначе королевские порядки сильно на него действовали, и он был гораздо серьёзней и задумчивей, чем дети его возраста.
Однажды утром он, по обыкновению, залез на своё дерево, и вдруг нежданно-негаданно на остров наполз туман. Инга не видел даже соседних деревьев, но крона его дерева была такой густой, что служила отличным укрытием от сырости. Инга пригрелся, свернулся калачиком и крепко заснул.
Туман не проходил. Король Киттикут велел зажечь во дворце все свечи. Его достойнейшая супруга, мать Инги, сочла, что в таких потёмках не до вышивания, и, созвав своих фрейлин, стала рассказывать им удивительные истории о делах давно минувших дней.
К полудню погода стала меняться. Туман рассеялся, и проглянуло, солнце.
— Отлично! — воскликнул Киттикут. — Денёк будет хорошим. — И с этими словами стал задувать свечи.
И вдруг он застыл, словно окаменев, ибо снаружи раздался душераздирающий вопль. У короля замерло сердце. Тотчас же послышался гулкий топот ног, ибо все, кто был во дворце, ринулись посмотреть, что случилось. Даже толстячок Ринкитинк слез со своего кресла и устремился за остальными.
После стольких лет тревожного ожидания худшие опасения Киттикута сбылись.
Он увидел, что к берегу причалило великое множество кораблей, полных свирепых воинов. Они спрыгивали с кораблей и устремлялись к дворцу с дикими криками, размахивая мечами, копьями, топорами.
Король Киттикут был так ошеломлён, что некоторое время лишь стоял в нескольких шагах от дворца и с ужасом взирал на происходящее.
— Мы погибли! — простонал он. — Это же воины с Регоса и Корегоса.
Только тут он вспомнил о своих чудесных жемчужинах. Он повернулся и быстро побежал обратно во дворец, в банкетный зал, где хранилось его сокровище. Но предводитель воинов увидел, как король побежал во дворец, и бросился за ним вдогонку. Не успел Киттикут нагнуться, чтобы нажать секретную пружину, как тот схватил его, швырнул на пол и крикнул своим воинам, чтобы те принесли верёвки и связали пленника. Сказано — сделано. Вскоре бедняга Киттикут был связан по рукам и ногам и вынесен из дворца. Он являл собой самое жалкое зрелище.
Королева Гари, её фрейлины, многочисленная челядь дворца — все они также были схвачены и связаны. После этого захватчики потащили их к берегу и стали бесцеремонно швырять на корабли, словно мешки с товарами. Король искал среди пленников своего сына, но Инга как в воду канул. Исчез и толстячок Ринкитинк.
Захватчики заполнили дворец, словно пчелы улей. Они тщательно обыскали его, чтобы убедиться, не спрятался ли кто в укромном уголке, и наконец предводитель спросил своих воинов:
— Ну что, нашли кого-то ещё?
— Нет, — отвечали те. — Мы их всех взяли в плен.
— Раз так, то заберите всё ценное, — велел предводитель, — а потом разрушьте дворец так, чтобы камня на камне не осталось!