Кучер столатского омнибуса посмотрел на них и сказал:
– Два доллара пятьдесят пенсов с носа.
– Но вы едете всего лишь до Сто Лата, – сказала Гленда.
– Да, – спокойно ответил кучер. – Именно поэтому на табличке написано «Сто Лат».
– А нам, мож, надо намного дальше, – сказал Трев.
– Почти каждый омнибус в этой части света идет через Сто Лат, – заявил кучер.
– И сколько нужно времени, чтобы туда добраться?
– Это ночной омнибус. На нем ездят люди, которым нужно в Сто Лат с утра пораньше, и денег у них немного. В том-то и проблема, понимаете? Чем меньше денег, тем медленней езда. Но в конце концов доедем. Примерно на рассвете.
– То есть в пути всю ночь? Я пешком дойду быстрее!
У кучера был спокойный и дружелюбный вид человека, который знает, что наилучший способ прожить жизнь – никогда ни о чем не волноваться.
– Да пожалуйста. Я тебе помашу, когда проеду мимо.
Гленда окинула взглядом омнибус. Он был наполовину полон пассажирами, которые ездят ночными омнибусами, потому что это недорого. Пассажирами, которые прихватили с собой ужин в бумажном пакетике, притом необязательно в новом.
Трев, Джульетта и Гленда сгрудились кучкой, чтобы посовещаться.
– У нас хватит денег только на один билет, – сказал Трев. – А если ехать почтовой каретой, и на один не хватит.
– Может быть, поторгуемся? – предложила Гленда.
– Хорошая идея, – сказал Трев и вернулся к кучеру.
– Привет еще раз, – сказал тот.
– Когда отправляешься? – спросил Трев.
– Минут через пять.
– Значит, все, кому надо ехать, уже внутри.
Гленда заглянула в салон. Пассажир за спиной у кучера старательно очищал крутое яйцо.
– Ну да, наверно, – ответил кучер.
– Так мож, типа, отправимся прямо сейчас и поедем побыстрее? – предложил Трев. – Дело очень важное.
– Я уже сказал, что это ночной омнибус, – сказал кучер.
– А если я тебе пригрожу монтировкой, ты поедешь быстрее? – поинтересовался Трев.
– Тревор Навроде! – воскликнула Гленда. – Нельзя грозить людям монтировкой!
Кучер посмотрел на Трева.
– Повтори еще разок, пожалуйста.
– Я сказал, что у меня есть монтировка, – сказал Трев, легонько постукивая упомянутым оружием по дверце омнибуса. – Прости, мужик, но нам правда очень надо в Сто Лат.
– Ах да, – сказал кучер. – Я вижу.
Он потянулся за сиденье.
– Тогда я покажу тебе вот этот топор и напомню, что закон будет на моей стороне, если мне придется разрубить тебя напополам. Ничего личного. Ты, наверное, думаешь, что я совсем дурак, но вы, ребята, скачете, как воши на сковородке, поэтому выкладывайте, в чем дело.
– Нам нужно догнать нашего друга. Может быть, он попал в беду, – сказал Трев.
– Это очень романтично, – подхватила Джульетта.
Кучер посмотрел на нее.
– Если вы, типа, поможете нам его догнать, я вас поцелую, – закончила она.
– Вот! – воскликнул кучер, обратившись к Треву. – Почему ты сам до этого не додумался?
– Договорились, я тоже тебя поцелую, – ответил тот.
– Нет уж, спасибо, – сказал кучер, явно наслаждаясь ситуацией. – В твоем случае я предпочту монтировку, только, пожалуйста, больше никаких штучек не выкидывай, потому что черта с два потом выведешь кровавые пятна с сиденья, ничего их не берет.
– Ладно, я попробую стукнуть тебя монтировкой, – сказал Трев. – Нам терять нечего.
– И мы вам дадим немножко денег, – сказала Джульетта.
– Прошу прощения? Я получу поцелуй, деньги и монтировку? От монтировки готов отказаться в обмен на еще один поцелуй.
– Два поцелуя, целых три доллара и никакой монтровки, – предложила Джульетта.
– Или только монтировка, и я, так и быть, рискну, – сказал Трев.
Гленда, которая наблюдала за ними с восхищением и ужасом, сказала:
– Я тоже тебя поцелую, если хочешь.
Она не могла не заметить, что ее предложение не вызвало особого восторга.
– А что скажут пассажиры? – спросил кучер.
Все четверо посмотрели в глубь омнибуса и поняли, что на них устремлены как минимум полтора десятка восхищенных вглядов.
– Соглашайся на поцелуй! – сказала женщина, державшая на коленях огромную бельевую корзину.
– И деньги бери! – добавил кто-то из мужчин.
– Мне плевать, поцелует она его и врежет по башке, только бы нас сначала высадили, – сказал старик из глубины омнибуса.
– А можно нас тоже поцеловать? – спросил какой-то парень. Его сосед захихикал.
– Если хотите, – угрожающе проговорила Гленда. Парни вжались в спинки сидений.
Джульетта ухватила кучера за уши, и в течение некоторого времени – слишком долгого, по внутренним часам Гленды и Трева, – слышался такой звук, как будто теннисный мячик всасывало сквозь струны ракетки. Наконец Джульетта отступила. Кучер улыбался, и вид у него был слегка обалделый.
– Ух ты, вот это было все равно что монтировкой по башке!
– Мож, я буду править? – предложил Трев.
Кучер одарил его улыбкой.
– Нет, спасибо большое, править буду я, и не вздумай со мной шутить. Я распознаю шельмеца, как только его вижу, а потому не подходи близко. Моя мамаша и то скорее стукнет меня монтировкой по башке, чем ты. Выкинь ее, слышь, иначе кто-нибудь заделает тебе такой пробор на голове, что на всю жизнь хватит.
Он подмигнул Джульетте.
– Если хорошенько подумать, иногда надо проминать лошадей бегом. Ну-ка, все в омнибус, кому надо в Сто Лат.
Лошади, запряженные в омнибус, не склонны бегать чересчур быстро, и, с точки зрения кучера, «бегом» считалось то, что большинство людей назвали бы шагом, но он все-таки умудрился развить скорость, которая, по крайней мере, не позволяла заскучать, любуясь придорожным деревом.
Омнибус, как и заметил кучер, предназначался для пассажиров, которые не могли позволить себе скорость, зато не особенно спешили. А потому сконструирован он был без особых излишеств. По сути, омнибус представлял собой повозку с двойными сиденьями по всей длине, которые начинались сразу за спиной у кучера. Брезент по обе стороны с горем пополам защищал пассажиров от непогоды и в то же время впускал внутрь достаточно воздуха, чтобы рассеять запах обивки, повидавшей человечество в самых разных настроениях и состояниях.
У Гленды сложилось впечатление, что некоторые пассажиры регулярно ездят туда-сюда. Пожилая женщина тихонько вязала. Парни то и дело разражались приглушенным хихиканьем, свойственным их возрасту, а гном смотрел в окно, но как будто ничего в отдельности не замечая. Никто ни с кем не разговаривал, не считая мужчины на заднем сиденье, который непрерывно беседовал сам с собой.
– Мы едем слишком медленно! – крикнула Гленда через десять минут подскакивания на ухабах. – Я бежать могу быстрее!
– Сомневаюсь, что он ушел далеко, – сказал Трев.
Солнце садилось, и через капустные поля уже тянулись тени, когда впереди на дороге показалась фигура, которая от кого-то отбивалась. Трев выскочил из омнибуса.
– Орк! Орк!
– Это те твари, – сказала Гленда, поспевая следом. – Дай-ка мне монтировку.
Натт согнулся в дорожной пыли. Сестры Вечного Движения скакали вокруг и хлопали крыльями, а он заслонял лицо руками. На пассажиров омнибуса Сестры не обратили особого внимания, но вскоре появилась монтировка, за которой с небольшим отрывом следовала Гленда. Впрочем, оружие не возымело эффекта, на который она надеялась. Сестры действительно очень напоминали птиц. Она не столько била их, сколько швыряла по воздуху.
– Орк! Орк!
– Перестаньте его мучить! – завопила Гленда. – Он не сделал ничего дурного!
Натт схватил ее за запястье. Он даже не особенно надавил, но Гленда вдруг поняла, что не может пошевельнуть рукой. Как будто к ней привязали огромный камень.
– Они здесь не для того, чтобы мучить меня, – сказал он. – Они хотят защитить вас.
– От кого?
– От меня. По крайней мере, так должно быть…
– Но я не нуждаюсь в защите! Просто смысла не вижу!
– А они полагают иначе, – сказал Натт. – И это еще не самое худшее.
Крылатые создания описывали круги, а остальные пассажиры, которых объединяла типичная для Анк-Морпорка любовь к уличным зрелищам, вышли из омнибуса и превратились в заинтересованных зрителей. Сестры явно обеспокоились.
– Куда же хуже? – спросила Гленда и погрозила монтировкой ближайшей Сестре, которая поспешно отпрыгнула.
– Возможно, они правы.
– Так, ну допустим, ты орк, – сказал Трев. – Орки, говорят, ели людей. Ты кого-нибудь съел в последнее время?
– Нет, мистер Трев.
– Ну вот и кончен разговор!
– Нельзя арестовать человека за то, чего он не делал, – глубокомысленно кивая, заявил один из пассажиров омнибуса. – Это главный закон, вот что.
– А что такое орк? – спросила стоявшая рядом с ним женщина.
– О, давным-давно в Убервальде, или еще где-то, они рвали людей на части и пожирали.
– Вот они, иностранцы, – сказала женщина.
– Но сейчас они все умерли.
– Ну и хорошо. Чаю кто-нибудь хочет? У меня полная фляжка.
– Все умерли, кроме меня. Я орк, – повторил Натт и посмотрел на Гленду. – Прошу прощения. Вы были очень добры, но я понимаю, что я орк, и с этим ничего не поделаешь. У меня будут неприятности, и я не хочу втягивать и вас.
– Орк! Орк!
Женщина открыла фляжку.
– Но ты ведь не собираешься никого есть, правда, голубчик? Если ты голоден, могу предложить макароны.
Она посмотрела на ближайшую Сестру и добавила:
– Тебя, милочка, тоже покормить? Конечно, никто не виноват в том, каким его создали, но хотела бы я знать, кто тебя создал настолько похожей на курицу.
– Орк! Орк!
– Опасность! Опасность!
– Ниче не знаю, – сказал какой-то пассажир. – По-моему, он ниче плохого делать не собирается.
– Пожалуйста, пожалуйста… – заговорил Натт. На дороге рядом с ним лежал сундучок. Он лихорадочно откинул крышку и начал вытаскивать оттуда… свечи.
Опрокидывая их в спешке и ставя трясущимися руками только для того, чтобы вновь уронить, он наконец их все пристроил на камушках, вытащил спички из кармана, опустился на колени и опять принялся путаться дрожащими пальцами, пытаясь чиркнуть спичкой. Слезы потекли по его лицу, когда свечи загорелись.