Отступив назад, я посмотрел на охранников, державших винтовки наготове. Глядя в умирающие глаза Джахуа, я приказал:
— Огонь!
Охранники братвы последовали моей команде, осыпая пулями плоть Джахуа. Сила пуль в такой близости разрывала его тело в клочья.
Я смотрел, как его глаза остекленели от неминуемой смерти. Когда стрельба прекратилась, с моей груди свалилась тяжесть. Он был мертв. Джахуа был мертв.
В комнате воцарилась тишина. Услышав шум сзади, я обернулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как человек в белом халате упал на землю. Лука отступил от мужчины, вытирая костяшки пальцев о штаны. Он перерезал горло белому халату.
Мой взгляд упал на Луку, потом на мужчину в белом халате, потом, наконец, вернулся к Джахуа. Я посмотрел на свои руки. Они дрожали. Я смотрел на свои окровавленные руки, и в голове проносились образы моей семьи. Моя грудь сжалась. Я чувствовал, что вся моя кровь вытекла из тела.
Мои колени коснулись земли. В животе нарастало давление, поднимаясь к горлу.
Дрожа от переполнявших меня эмоций и воспоминаний, я запрокинул голову и закричал.
Я кричал до тех пор, пока давление не покинуло меня. Пока я, ослабевший, сидел на земле, одна-единственная мысль заняла свое место: я был свободен.
Я наконец-то был свободен. Действительно свободен.
Почувствовав руку на своем плече, я обернулся. За мной пришел Лука Толстой. Он встретился со мной взглядом и сказал:
— Мы должны уходить.
— Куда я пойду? — спросил я жестким, но хриплым голосом.
— К Талии, — ответил Лука. Любое напряжение, любой гнев, которые у меня еще оставались, покинули мое тело при одном упоминании ее имени.
Я кивнул и поднялся на ноги.
— Да, — сказал я, — отведи меня к Талии.
— Пошли, — сказал Лука, когда мы подъехали к дому.
Я посмотрел на большой дом и глубоко вздохнул. Это был дом Толстых. Я перевел взгляд на Луку:
— Мне здесь не рады.
Лука вздохнул и открыл дверь фургона. Я последовал за ним на темную улицу. Я выпрямился, посмотрел на дом, и мое сердце сжалось. Талия была в том доме. Моя Талия была в том доме.
И я нуждался в ней. Я так хотел увидеть ее снова, что все мои мышцы заныли от этой мысли.
Лука положил руку мне на плечо. На мне были свитер и брюки. Но моя кожа была покрыта кровью Джахуа. Мои волосы были в беспорядке.
Талии нравились мои гладкие волосы.
— Она внутри, — сказал Лука и поднялся по лестнице. Он оглянулся, и я, глубоко вздохнув, последовал за ним.
Лука открыл дверь и прошел в гостиную. Я услышал голоса и, с каждым шагом, мое сердце билось все быстрее и быстрее.
Я — Костава, в доме Толстых.
Меня ненавидели.
Мой отец убил дедушку Талии.
У них была причина меня ненавидеть. Меня не должно быть здесь.
Лука вошел в комнату первым. Я услышал облегчение в голосах, спешащих приветствовать его. Я остался за стеной.
У меня не было семьи.
Я не знал, каково было быть в семье. Я не знал, как вести себя с людьми.
В комнате воцарилась тишина. Лука вернулся в коридор.
— Пойдем, — сказал он и направился в комнату.
Вдохнув через нос, я шагнул вперед и завернул за угол.
Я остановился на пороге. Все смотрели в мою сторону. Мой взгляд упал на двух мужчин, стоявших в дальнем конце комнаты. Один из них был очень похож на Луку.
Иван Толстой, подумал я.
Жена Луки была там, в его объятиях. Пожилая женщина смотрела на меня с любопытством.
Мой пульс бешено колотился, пока они молча наблюдали за мной в тишине.
Потом я услышал за спиной чей-то вздох. Мои мышцы напряглись, когда легкие шаги приблизились. Я на мгновение закрыл глаза и глубоко вздохнул. Затем выдохнул и повернулся. Сначала я увидел золотые волосы, потом карие глаза.
Талия.
Крик облегчения сорвался с ее губ, когда она вошла в комнату и встала передо мной.
Дрожащей рукой она прикрыла губы, по щекам потекли слезы.
Она смотрела на меня так, словно не верила своим глазам. Затем, вздохнув, она подбежала ко мне и прыгнула в мои объятия.
— Заал! — воскликнула она и обвила руками мою шею.
Удерживая ее на своих руках, я прижал ее к своей груди, ее ноги обвились вокруг меня.
— Талия, — прошептал я в ответ и уткнулся носом в ее шею.
Я крепко обнял ее.
Я никогда не хотел отпускать.
Она была моей.
Я был ее.
Мы были друг у друга.
Талия отстранилась и прижалась губами к моим губам. Когда наши губы встретились, моя душа наполнилась ее поцелуем. Всегда полная для Талии.
Она запустила руки мне в волосы и вырвалась.
— Ты в порядке? — спросила она, опустив глаза на мою грудь и руки.
— Он не вводил мне наркотиков, — заверил я. По щекам Талии снова потекли слезы.
— Ты в порядке? — спросил я, вспомнив ее прикованной к стене.
— Да, — прошептала она.
Поднеся руку к ее лицу, я прижался лбом к ее лбу и прошептал:
— Ты… для меня.
Талия улыбнулась.
— Я… для тебя, — прошептала она в ответ и снова обняла меня.
Я бы держал ее вечно, но кто-то кашлянул позади нас. Талия напряглась в моих руках. Она медленно отстранилась, и мой пульс участился, когда я увидел страх в ее глазах.
Талия высвободилась из моих объятий и мягко соскользнула на пол. Взяв меня за руку, она повела меня вперед, прямо к двум мужчинам в темных костюмах. Темных костюмах, таких же, как у Джахуа.
— Папа, пахан, — тихо сказала Талия: — Это Заал. — Она сглотнула и добавила: — Заал Костава. Моя любовь.
Оба мужчины уставились на меня. В комнате было тихо и напряженно. Талия протянула свободную руку и взяла под руку мужчину с длинными волосами, похожего на Луку.
— Папа, — сказала она уверенно, — Я люблю его. Я люблю его всем сердцем. Я знаю, ты можешь не одобрить, и если ты этого не сделаешь, то это ничего и не изменит. Я люблю тебя, ты знаешь это. Но я по уши влюблена в этого мужчину, и я хочу, чтобы ты принял его, как мою вторую половину.
Отец Талии наблюдал за мной, пока его дочь говорила. Я был так горд, так потрясен тем, как Талия храбро сражалась за нашу любовь, но также мог видеть ненависть ко мне в его темном взгляде. Талия снова свернулась калачиком в моих объятиях, а холодное выражение лица ее отца говорило о многом.
— Папа, — раздался сзади голос Луки. Я повернулся и встретился взглядом с Лукой.
Я покачал головой, без слов велев ему не защищать меня, и Лука успокоился. Талия отступила в сторону.
Повернувшись к пахану Волкову и Ивану Толстому, я шагнул вперед и приложил руку к груди.
— Я Заал Костава. Я сын Якоба Коставы, человека, который убил вашего отца.
Лицо Ивана стало суровым.
— Но я не мой отец, — подчеркнул я. — Я не был воспитан в той жизни. Я был схвачен в детстве, как и Лука, и попал под контроль Джахуа. — Я глубоко вздохнул и посмотрел на Талию. — Я влюблен в Талию. Я хочу остаться с Талией.
Талия протянула ко мне руку, и я коротко пожал ее. Затем я отпустил ее и снова уставился на Ивана. Его лицо было непроницаемо. Потом я вспомнил кое-что из своего детства. Я видел, как мужчины поступали с моим папой в его кабинете.
Опустившись на колени перед паханом и Иваном, я поднял глаза.
— Я, Заал Костава из грузинского клана Костава, клянусь вам в верности, Иван Толстой. Я клянусь никогда не предавать вас. — Я положил руку на сердце и продолжил:
— Я отдаю вам свою жизнь за жизнь вашего отца. Кровь за кровь. — Я выдохнул через нос и сказал: — У меня нет семьи. У меня нет никаких обязательств перед кланом Костава. Но я обещаю себя Толстым. В качестве брата братвы Волкова. Если Вы согласитесь.
Я протянул руку, все еще склонив голову, ожидая, возьмет ли ее Иван. Он не пошевелился, но потом я услышал, как он спросил:
— Ты любишь его, Талия? — Мое дыхание остановилось.
— Да, — сказала она сильным и непоколебимым голосом. — Я очень сильно его люблю, папа. Он спас мне жизнь, черт, он и есть моя жизнь.
Иван не ответил. Потом я услышал голос Луки.
— Ты знаешь мое решение, папа. Он брат Анри. Это делает его и моим братом. И я видел его с Талией. Он для нее, как Киса для меня. Он защитит ее и будет ей верен. В этом я тебя уверяю.
Я рискнул поднять глаза и увидел, что Иван опустил голову. Затем он посмотрел на пахана. Пахан лишь пожал плечами.
— Он не представляет для нас угрозы. Его семья мертва. Он прожил свою жизнь под контролем Джахуа. Но, Иван, он Костава. Он мог бы укрепить наши связи с грузинами в будущем. Он — единственный наследник, единственный выживший в самом большом клане, который когда-либо существовал в Грузии. Многие люди будут рады, что он жив, многие все равно последуют за ним, если он пожелает однажды возглавить свой клан. И если он будет союзником Волковых, в семье Волковых, то это всегда будет работать только в нашу пользу. Это имеет смысл для бизнеса. По контракту он более сильная пара для Талии, чем любой другой жених, которого ты мог бы выбрать. — Пахан снова пожал плечами. — Пусть мальчик поклянется.
Иван посмотрел на меня сверху вниз и спросил:
— У тебя есть чувство ненависти к моей семье?
Я нахмурился и покачал головой.
— Нет. — Я встретился взглядом с Талией и прохрипел: — Я хочу навсегда остаться с Талией.
— Заал, — прошептала Талия и решительно посмотрела на отца. — Папа, без него меня здесь не будет.
Иван вздохнул и протянул руку. Я взял его руку в свою и поцеловал, затем поднес ее ко лбу. Иван отдернул руку назад и жестом велел мне встать.
Я поднялся на ноги.
— Докажи, что я ошибаюсь насчет твоей фамилии. Докажи мне, что ты достоин моей дочери. Она и мой сын, кажется, верят тебе.
— Папа, — нежно прошептала Талия рядом со мной, — спасибо.
Иван раскрыл объятия. Талия пошла к отцу. Он поцеловал ее в голову.
— Я не мог видеть тебя несчастной, Талия. Этот мужчина, Заал, я вижу, он делает тебя счастливой. Я отказываюсь видеть еще одного моего ребенка уничтоженным этой жизнью.