– Здравствуй, Риса, – она подняла вдруг отяжелевшую руку, но тут же уронила ее на простыню. – Ты тоже здорово выглядишь.
– Э? – Риса озадаченно оглядела себя. – А, понятно. Я местного дрона задействовала. Здесь в больнице подходящей одежды не нашлось, ткани дрон имитирует плохо, а у вас, – она покосилась на Кириса, – напряженное отношение к наготе. Чтобы не нервировать вас лишний раз, пришлось напялить, что под руку подвернулось. Не обращай внимания. Фучи, Дзии передал мне результаты твоего последнего обследования. Все не так плохо, как казалось поначалу, так что разрешаю поцеловать Кира.
– Не очень-то то и хотелось, – чувствуя, как теплеют щеки, Фуоко демонстративно отвернулась к задернутому окну. – Тоже мне, счастье, с уличной шпаной лизаться! Вдруг у него фингал заразный?
– У самой язык заразный, – пробурчал Кирис. – И потом, еще шарахнешь молнией, отскребай потом себя от стенки.
– Вы еще подеритесь на радостях, – улыбнулась Риса. – Фучи, между прочим, именно благодаря Киру тебя в море отыскали.
– В море… – Фуоко поежилась: в памяти вдруг мелькнул давешний кошмар. – Как – в море?
– Встроенным в башку радаром непонятного действия! – в палату вихрем ворвался новый персонаж: высокий белобрысый парень лет семнадцати-восемнадцати. Он оказался совершенно голым, только бедра обматывала набедренная повязка, явно сделанная из вафельного полотенца. – Привет честной компании! Я привел воспитателей, они тоже жаждут присоединиться, но пусть пока посидят в приемной и истекут слюной от нетерпения. Привет, кстати, меня Палек зовут. Рад знакомству, и все такое.
Он легонько стукнул Фуоко горячим пальцем по лбу.
– Лика! – грозно сказала Риса. – Я же сказала одеться!
– Я и оделся, – отмахнулся от нее белобрысый, дернув себя за повязку. – По-моему, вполне сгодится даже для официального приема. Так, я не понял – почему сцена какая-то скучная? Не вижу трогательного воссоединения двух влюбленных, буквально восставших из могилы силой любви друг к другу. Кто вообще артистов подбирал, сценарий писал? Уволю за профнепригодность! Кир, ну-ка, подь сюда!
Он дернул парня вперед и тут же как-то ловко ткнул сзади в ноги, что тот взмахнул руками и упал на колени. Прежде чем ошарашенный Кирис успел хотя бы пикнуть, белобрысый ухватил руки Фуоко, свел ее кисти и сунул в руки парню.
– Так, повторяй за мной, – деловито сказал Палек, становясь в позу декламирующего актера: правая рука воздета к потолку, правая нога выдвинута вперед, хилая ребристая грудь выпячена колесом. – О любимая, как рад я снова узреть твой светозарный лик… Кир, ты чего молчишь, как мешком по голове стукнутый? Я же суфлирую! С начала, что ли повторить?
От глупого вида на физиономии Кириса Фуоко сначала прыснула, а потом громко расхохоталась. Парень начал медленно багроветь. Насупившись, он оглянулся через плечо, но тут Карина, приподнявшись на цыпочки, хлопнула белобрысого по затылку.
– Лика! – грозно сказала она. – Либо заткнись в тряпочку и встань в дальний угол, либо выметайся отсюда. Здесь, между прочим, больничная палата, а не комедийный театр. Ты куда дел Павла и Таню?
– Вот такая у меня старшая сестрица! – уныло констатировал Палек, тайком подмигивая Фуоко. – Всю жизнь тиранит и избивает начиная буквально с младенчества при попустительстве папаши. Ей хорошо, она девиант первой категории, а я простой нормал…
– …с языком длиннее, чем хвост у некоторых змей! – оборвала Карина. – Лика, я серьезно. Где воспитатели?
– Я же сказал – сидят в креслах в приемном покое и пытаются клевать носом не слишком открыто. Ты всерьез думаешь, что живые люди могут акклиматизироваться в новом климате и удаленном часовом поясе всего за сутки? Дай им передохнуть, и так медкомиссией загрузила по самое не могу! Слушай, болящая, а давай тебе еще пару прядок выбелим? Или даже не выбелим, а в малиновый цвет покрасим или в голубой. Круто выйдет, точно тебе говорю как дизайнер!
Фуоко растерянно смотрела на шумного паладара, пытаясь понять, о чем тот толкует. Вдруг спохватившись, она выдернула свои руки у Кириса и спрятала их под простыню, натянув ту на плечи, чтобы не слишком обрисовывала грудь. С одной стороны, Кира можно и не стесняться. С другой – Палек все-таки посторонний мужчина…
– Еще пару прядок? – наконец поймала она вопрос, крутящийся на кончике языка. – Что значит "еще"?
– Лика!… – предостерегающе начала Риса, но Палек уже дотянулся до Фуоко своими длинными руками.
– Ну, в комплект к имеющейся, – он ухватил Фуоко за волосы и сунул ей на глаза серую прядь. – Ага, верно: слева у тебя белые вставки пойдут, справа синие, а сверху пустим кислотно-красную…
Фуоко почти вырвала у него волоски и неверяще уставилась на них. Потом лихорадочно оглянулась. Зеркало! Где здесь зеркало?
На лоб легла горячая ласковая ладонь, и Риса осторожно погладила ее по голове.
– Фучи, – успокаивающе сказала она, отстраняя Палека, – ты изменилась. Не очень сильно изменилась, и я надеюсь, что лишь снаружи, не внутри. Пожалуйста, не волнуйся. Все хорошо.
Фуоко с надеждой заглянула в черные бездонные глаза ректора, и та мягко улыбнулась. Затем Риса подтянула поближе монитор и дотронулась где-то сбоку.
Фуоко задохнулась. Женщина, смотревшая на нее из зеркальной поверхности, выглядела совершенной старухой. Скулы торчали, глаза провалились, а щеки впали, словно у сто лет голодавшей. С левой стороны в волосах тянулись три отчетливо видимые седые пряди. Она вцепилась в монитор, и только теперь обратила внимание, какими исхудавшими и тонкими выглядят запястья и пальцы. Что с ней произошло? Почему она превратилась в старую уродину?
Как теперь жить дальше?
Девушка тихо застонала. Ее пальцы соскользнули с монитора, руки безвольно упали на постель, из глаз против воли покатились слезы. По-прежнему стоящий на коленях Кирис ухватил ее за обнажившиеся плечи и легонько встряхнул.
– Фучи! – встревоженно позвал он. – Фучи!
Он глянул на Рису, по-прежнему осторожно гладящую Фуоко по голове.
– Ей плохо! Сделай же что-нибудь! – отчаянно сказал он. – Ты же паладар, ты все можешь!
– Душевные раны лекарствами не лечатся, Кир, – покачала та головой. – Фучи сейчас…
– Я средство знаю! – решительно перебил белобрысый. – Когда девушка плачет от горя, существует ровно два способа ее утешить: купить чего-нибудь дорогостоящее или поцеловать. Магазины с шубками к местному климату не подходят, а ювелирные изделия еще не завезли. Значит, остается второе. Ну-ка, пустите меня поближе, я специалист по лобзаниям томным!
Он сунулся вперед, но Риса ткнула его в живот локтем, и неугомонный паладар, охнув, отпрянул.
– Кир… – позвала Риса. – Палек у нас балабол, но сейчас он прав, – она вытянула губы трубочкой и глазами показала на Фуоко. – Мы отойдем на пару минут. Объясни ей пока, что она маленькая дурочка и что ничего страшного не случилось.
И ректор вышла, утянув за собой упирающегося Палека и плотно прикрыв дверь.
Фуоко беспомощно посмотрела на Кириса. От смущения парень залился краской, что в сочетании с его от природы смугловатой кожей выглядело довольно забавно. И ведь он ее видит такую… такую… Она натянула простыню на голову и повернулась на бок, спиной к другу. Вот и все. Теперь Кир ее разлюбит навсегда, и правильно сделает. Кому нужна старуха?
Сильные руки ухватили ее за плечи и вернули обратно на спину. Как девушка ни сопротивлялась, Кирис сдернул с нее простыню. Поспешно скрестив руки на груди, Фуоко втянула голову в плечи.
– Кир, не смотри на меня! – жалобно попросила она, шмыгнув носом. – Пожалуйста! Я так выгляжу…
Кирис склонился, и она зажмурилась, чувствуя, как соприкасаются их губы. Она попыталась оттолкнуть парня, но слабость во всем теле не позволила. Постепенно она расслабилась и, высвободив руки, обхватила Кириса за талию, уткнулась ему головой в плечо и разревелась по настоящему.
"Запомни, Фучи, мужчины очень не любят плакс!" – вдруг словно наяву услышала она резкий поучающий голос матери. – "Никогда, слышишь, никогда не смей скулить перед мужчинами, если не хочешь, чтобы тебя бросили!"
И в самом деле, что с ней? Почему она хнычет как маленькая девчонка, у которой отобрали куклу? Она шмыгнула носом в последний раз и принялась размеренно дышать сквозь стиснутые зубы. Помогло. Уже через несколько секунд она отцепилась от парня и упала обратно на подушки, вытирая зареванное лицо уголком простыни.
– Фучи, все в порядке, – твердо сказал Кирис. – Просто расслабься. Когда меня не пускали, я гхаш знает что думал – что тебе руку или ногу оторвало или, – он ухмыльнулся, – что рога на макушке выросли. Подумаешь, волосы побелели! Тебе даже идет.
– Правда? – глупо спросила Фуоко, но тут же спохватилась. – Кир, посмотри на меня!
Она полностью отбросила простыню и нагой вытянулась на кровати. Словно чужим взором, она окидывала торчащие ребра и тазовые кости, опавшие груди, истончавшие бедра и голени… Старый шрам от волюты на левой груди побелел и выделяется на коже грубым белым пятном. Ужас. Просто ужас.
– Ты и в самом деле думаешь, что все в порядке? Даже когда я… такая?
Кирис меланхолично пожал плечами.
– Что я, давно оголодавших не видел? Ну, сбросила десяток-другой катти. Многие бабы специально не жрут, чтобы похудеть, на супердиетах за сто тысяч леер сидят, а у тебя само собой получилось, и совершенно бесплатно. Если потребуется, откормят тебя, не переживай. В рабочих общежитиях столовые работают, жрачка там простая, но сытная, и лопать позволяют от пуза, сколько влезет. Фучи, ты забыла, что Риса – крутой врач? Да и других врачей хватает. Одна… как ее… Дзии, сиделка-типа-робот, чего стоит.
– А волосы?
– А волосы покрасишь, если так стремно. Палек правду говорит. Он вообще-то инженер, но я видел, как он рисует – упасть и не подняться! Художник классный. Если сказал, что можно покраситься, значит, так и есть. И вообще, Фучи, ты не видела никогда, как девчонки волосы клиньями выбеливают, чтобы круто выглядеть? А тебе и выбеливать теперь не нужно. Не парься, точно говорю. Лучше скажи, чего так отощала?