Мы идем к гостиной, и я не знаю, чего ожидать. Кто там будет? Люди в возрасте? Или молодые? Сколько всего человек?
К моему облегчению, гостей не так много. В комнате собрались Малдер с какой-то бледной женщиной (по-видимому, женой), пара лет сорока и еще пара лет тридцати. Мужчина, что помоложе, кажется знакомым, но я понимаю, кто это, только тогда, когда Джейк шепчет мне на ухо:
– Ни фига себе! Это же Тео Нильссон!
Нильссон – один из защитников «Ойлерз», чьи скромный характер и скандинавская внешность сделали его популярным среди фанатов. К сожалению, из-за травмы ноги он выбыл до конца этого сезона.
– Я слышал, что он из Бостона, но не знал, что он в городе, – шепчет мне Джейк. – Вот же круто!
Когда Малдер замечает нас, мнущихся в дверях гостиной, его лицо тут же озаряется.
– Джейк Коннелли!
Я стараюсь не показывать своего недовольства. Я что, пустое место?
– Как здорово, что вы пришли! – восклицает Малдер. – Проходите, проходите. Позвольте мне представить вас. – Он жестом подзывает нас.
Мы знакомимся с остальными. Бледная женщина действительно жена Эда, Линдси. Ее брови такие бесцветные, что кажутся почти белыми. Волосы стянуты в сложные косы на затылке. Она приветствует нас такой же бледной, как и она сама, улыбкой. Затем идут Нильссон, который просит обращаться к нему «Нильс» и его жена Лена, которая великолепно говорит по-английски, хотя и с сильным шведским акцентом. Завершают компанию брат Малдера Дэвид и невестка Карен.
– Для меня большая честь познакомиться с вами, – говорит немного обалделый Джейк Нильсу. – Я слежу за вашей карьерой. Очень жаль, что вы вот так выбыли из сезона.
– Было тяжело смотреть тот матч, – сочувственно добавляю я. Травмы в хоккее в порядке вещей, но не часто кто-то ломает ногу прямо на льду. – Но, похоже, вы уже идете на поправку.
Блондин кивает.
– Гипс сняли пару недель назад. Сейчас я хожу к физиотерапевту, и господи боже, это невыносимые пытки!
– Могу себе представить, – говорю я.
Нильс смотрит на Джейка.
– Я наблюдал за драфтом, когда ты прошел в первый раунд. Мы с нетерпением ждем тебя в нашей команде в следующем году.
– Я очень рад, что буду играть с вами.
И Джейк с Нильсом начинают обсуждать организацию «Ойлерз». Братья Малдеры тут же присоединяются к ним, и вскоре мужчины медленно перебираются к небольшому бару рядом с огромной террасой.
Серьезно?
Женщины расположились на двух диванчиках у роскошного камина. Я разочарованно наблюдаю, как мужчины говорят о хоккее, и одновременно без всякого энтузиазма слушаю, как Карен болтает о новой студии йоги, которую она недавно обнаружила в Бэк-Бэй.
– О, «Лотос»! – восторгается Лена Нильссон. – С тех пор, как мы вернулись в Бостон, я хожу только туда. Там чудесные инструкторы.
– Надолго вы в городе? – спрашиваю я ее.
– До тех пор, пока Тео не вызовут на сборы. Но я бы хотела остаться здесь навсегда. Мне не хочется возвращаться в Эдмонтон. – Лена выпячивает нижнюю губу. – Там так холодно!
Дамочки продолжают болтать, однако я чувствую себя совершенно неспособной поддержать разговор. Я с тоской смотрю на Джейка, который что-то оживленно обсуждает с Нильсом. Должно быть, ощутив на себе мой взгляд, Коннелли поднимает на меня глаза, и в них горит понимание. Потом он говорит что-то Нильсу и машет мне рукой.
– Детка, иди сюда! Расскажи им о своей теории заговора между Кольски и судьями.
– Извините. – Я радостно вскакиваю с дивана, надеясь, что Линдси и остальные не обидятся на мое столь очевидное желание покинуть их компанию.
Эд Малдер не особо радуется моему появлению, а вот Нильс ведет себя довольно тепло.
– Заговор, значит? Если честно, я сам начинаю думать о том же.
– Другого объяснения просто нет! – отвечаю я. – Вы видели вчерашний сюжет? Было видно, что рефери следит за игрой, но по какой-то причине просто не фиксирует нарушение. И если честно, каждый раз, когда они вот так закрывают глаза на нечестную игру, то лишь оказывают медвежью услугу Ковски. Он быстрый игрок, но не может в полной мере показать свою скорость, потому что его все время сбивают с ног, причем совершенно безнаказанно.
– Согласен, – скептически качая головой, говорит Нильс. – Это действительно очень странно. Тот судья – Макьюэн, да? Да, по-моему, это был Вик Макьюэн… так вот, Ковски и крайний нападающий «Кингз», который ударил его клюшкой, точно были в поле его зрения.
Малдер, кажется, чем-то недоволен, и тоже подключается к нашему разговору.
– Ковски сам инициировал столкновение.
– С его стороны это была лишь обычная защита шайбы, – возражаю я. – В то время как силовой прием игрока «Кингз» мог вылиться в серьезную травму головы.
– Но этого же не произошло, – закатывая глаза, говорит Малдер. – К тому же травмы – часть хоккея, правда, Нильс?
Я стараюсь подавить нарастающее раздражение.
Нильс пожимает плечами.
– В большинстве случаев, да. Но в этой ситуации с Ковски – тут я согласен с Бренной. Есть разница между обычным силовым приемом, и приемом, который может вызвать повреждение мозга. – Он криво улыбается Джейку. – Все еще хочешь играть с нами в следующем сезоне, зная, что рефери могут позволить убить тебя?
– Конечно! – Джейк отвечает без малейших колебаний и тут же добавляет с редкой для него застенчивостью: – Я лишь надеюсь, что не разочарую вас.
– Ты справишься! – твердо заявляю я, потому что искренне в это верю. – Готова поспорить, ты станешь самым молодым игроком, получившим «Арт Росс Трофи». – Этот приз вручается за самое большое количество очков в сезоне, и его обладателями в свое время становились такие легенды, как Гретцки и Кросби.
– Детка, это слишком большая ответственность, – ворчит Джейк. – Я буду счастлив, если помогу забить хотя бы одну шайбу, ну, ладно, две. – И тут Коннелли ухмыляется, демонстрируя свою привычную мне самоуверенность. – Или получу Кубок Стэнли.
Нильс поднимает свой стакан.
– Тогда выпьем за это!
– И вы, ребята, его определенно получите, – говорю я им. – «Ойлерз» не выигрывали Кубок с… сезона тысяча девятьсот восемьдесят девятого года? Ни разу со времен эры Гретцки.
Нильс согласно кивает.
– А ты разбираешься в хоккее.
– Но мы выходили в финал в две тысячи шестом, – напоминает Джейк и замолкает. – Правда, проиграли.
И за этим последовали одиннадцать лет застоя, что очень унизительно, учитывая, что половина команд Лиги попадает в плей-офф. Но я не упоминаю об этой статистке. Да и не посмела бы, когда передо мной стоят фанат «Ойлерз», один из их игроков и будущий новичок.
Кстати, о фанате – я так и чувствую на себе взгляд Малдера, а когда поворачиваюсь к нему, то вижу на его лице широченную улыбку. Сначала мне кажется, это потому что мне удалось впечатлить его.
Но пора бы уже понимать, что это за человек.
– Простите, но это так забавно. – Усмехнувшись, он вертит кубики льда в стакане. – Ну, слышать, как женщина обсуждает хоккейную статистику и игровые ошибки. Какая милота!
Милота?
Мои глаза застилает красной пеленой. Вот именно из-за такого отношения женщины по-прежнему сталкиваются с огромными препятствиями, пытаясь проникнуть в сферу спортивной журналистики. В этой профессии к нам всегда относились с пренебрежением, и даже сейчас не так уж много известных спортивных журналистов-женщин. Но отсутствие таланта тут ни при чем – это все из-за таких мужчин, которые считают, что вагинам не место в этой сфере.
– Знание статистики – всего лишь один из многочисленных талантов Бренны, которыми она может похвастаться, – резко говорит Джейк.
Эд Малдер тут же извращает его слова. Я знаю, что Джейк не пытался спошлить, особенно если учесть, что именно он и пригласил меня в эту беседу, но мозги Малдера работают на совершенно другом уровне.
– Готов поспорить, так и есть, – растягивая слова, говорит он и несколько невыносимых секунд плотоядно пялится на мою грудь, а потом, подмигнув, хлопает Джейка по плечу.
Джейк напрягается.
Я стискиваю зубы и сжимаю руки в кулаки. Ну и свинья! Меня так и подмывает съездить ему по роже и сказать, чтобы он засунул свою стажировку себе в задницу.
Джейк видит мое лицо и едва заметно качает головой. Я заставляю себя расслабиться. Он прав, я не помогу себе, если устрою скандал.
В дверях жена Малдера переговаривается с одной из женщин, обслуживающих сегодняшнее мероприятие, а потом поворачивается к своим гостям и объявляет:
– Ужин подан!
15Джейк
Прошлым летом я вместе с Бруксом и его родителями отправился на пару недель в Италию. У Уэстонов вилла в Позитано, одном из самых богатых районов на Амальфитанском побережье. От его живописности захватывало дух, но мы с Бруксом исследовали и другие места, включая Неаполь и Помпеи, а также печально известный Везувий. Могу себе представить, как чертовски неспокойно жить поблизости от вулкана. Я постоянно бросал на него тревожные взгляды, гадая, ждать ли извержения – зная, что это может произойти в любой момент. Зная, что он может стереть с лица земли целый город, как это случилось с Помпеями.
Так вот, сегодня такой вулкан – Бренна.
Забавно наблюдать, как через каждые пять минут у нее чуть ли не пар из ушей валит. Я бы даже посмеялся над ней, если бы сам, как и она, с трудом не сдерживал гнев.
Тео Нильссон классный парень, чего не скажешь о братьях Малдерах. В частности Эде, который оказался первоклассным козлом, как и утверждала Бренна. Он при каждом удобном случае принижает свою жену. Грубит персоналу обслуживающей их фирмы. Но хуже всего то, как пренебрежительно он относится к Бренне и каждому сказанному ею слову.
С другой стороны, сам ужин просто фантастический. Я люблю поесть, и поэтому в восторге от меню: морские гребешки во фритюре, котлетки из трески, запеченная цветная капуста. Боже, а ради основного блюда – жареной белой рыбы – вообще можно умереть. Хотя, будь на то воля Бренны, Эд Малдер подавился бы куском рыбы и замертво упал на стол.