– Уэстон, – предупреждаю я его, – что бы ты там ни собирался сделать, пожалуйста, не делай этого.
К несчастью, когда Брукс заводится, особенно если дело касается его внешности, его не остановить. Этот парень – чертовски самовлюбленный тип.
Когда на экране появляется порно-сайт, я снова пытаюсь образумить его.
– Тебе лучше побыстрее закрыть это, пока не пришел тренер.
Он бросает взгляд на часы, висящие над дверью.
– У нас есть десять минут, и он никогда не приходит раньше назначенного времени. По тренеру можно часы сверять.
Это правда, но я все равно не хочу смотреть порно на университетском экране.
Брукс кликает по поисковой панели и вводит «круглая задница», но мы уже просматриваем не просто страницы с порно, а страницы с гей-порно. Замечательно.
– Вот! – торжествующе восклицает Брукс. – Вот на что это похоже по ее словам!
Он нажимает на картинку, подписанную: «Заколачивают в круглую задницу».
Коби стонет.
– Бро, я не хочу смотреть это дерьмо.
Но Брукс ставит видео на паузу еще до того, как начинается секс. Так что мы видим только парня, высокого блондина-скандинава, который решил вдруг раздеться в помещении школы восточных единоборств – ведь так поступают люди в реальной жизни.
Брукс увеличивает изображение. Ладно, врать не буду – ягодицы парня действительно напоминают два накаченных шарика. У него стройное, рельефное тело, но эти две упругих сферы так и бросаются в глаза.
– Это первое, что замечаешь, когда смотришь на него, – признается Коби. – Мои глаза сами находят его зад.
– Мои тоже, – соглашаюсь я. – И это странно, правда?
– Это я? – спрашивает Брукс. – Потому что если оно так, то я в бешенстве. Вы только посмотрите на нее. Она совершенно не пропорциональна его телу.
– Чувак, мы только что сказали тебе, что рассматриваем твою задницу, – с раздражением говорю я. – Мы не можем сравнить.
– Ладно, вот, смотрите.
Брукс разворачивается и спускает свои штаны.
И в это время в комнату входит Педерсен.
Тренер, спотыкаясь, останавливается. Он переводит взгляд с голого мужика на экране на обнажившуюся задницу Уэстона. Потом сердито смотрит на остальных.
– Что, черт возьми, здесь происходит, идиоты?
– Все не так, как вам кажется, – пытается заверить его Брукс.
– Да ну? Потому что мне кажется, что ты хочешь сравнить свой зад с тем, что на экране, и мой ответ – да, они абсолютно одинаковые. А теперь надевай свои чертовы штаны, выключай этот шлак и садись, Уэстон.
Мой товарищ по команде с совершенно подавленным видом натягивает штаны.
– У меня круглая задница, чуваки. Вся моя жизнь была сплошной ложью.
Наш голкипер Йоханссон фыркает от смеха.
– Ты всегда можешь обратиться к пластическому хирургу.
– Хватит! – рявкает тренер. – У нас нет времени на эту хрень. Через пять дней мы играем с командой Дженсена. Матч будут транслировать по всем телеканалам Новой Англии, и, как до меня дошли слухи, по «ХокиНет» тоже. Поэтому скажите мне, вы хотите выставить себя на посмешище или хотите выиграть?
– Мы хотим выиграть, – дружно бормочем мы.
– Вы хотите мастурбировать на задницу Уэстона или хотите выиграть?
– Мы хотим выиграть! – Наши голоса звучат громче и увереннее.
– Хорошо. А теперь заткнитесь и слушайте внимательно.
После собрания Педерсен окликает меня на выходе:
– Коннелли, останься.
Засунув руки в карманы, я подхожу к нему.
– Что такое, тренер?
– Присаживайся. – Судя по его суровому выражению лица, вряд ли меня ждет очередное напутствие. Когда я сажусь, он встает напротив меня и скрещивает руки на своей массивной груди. – Что с тобой происходит, Джейк?
– Что вы имеете в виду?
– Я имею в виду, что с тобой происходит? Сегодня утром на льду ты был сам на себя не похож. На две секунды медленнее, чем обычно. Конечно, это быстрее показателей любого среднего игрока, но для тебя слишком медленно.
– Меня кое-что отвлекало, – признаюсь я.
– А то, что случилось после обеда? Обычно ты появляешься раньше всех, и когда я прихожу, уже ведешь собрание, проигрываешь видеозаписи. А тут я вхожу и вижу, как Уэстон трясет перед вами своей задницей, и вы все дружно смотрите гей-порно.
– Мы не смотрели гей-порно, – уверяю я его. – Мы просто…
Нет, он прав. Я всегда очень сосредоточен на предстоящей игре. Это чувство ответственности всегда было со мной с тех самых пор, как я встал на коньки. Я провожу командные собрания. Я всегда прихожу пораньше и помогаю парням, если им это необходимо. Я жертвую своим временем, сном, учебой ради того, чтобы все снаряжение нашей команды было готово к игре.
Но последние пять дней моя голова занята совсем не этим. И пусть это не такой уж большой срок, но когда тебе нужно подготовиться к самому важному матчу сезона и нельзя терять ни минуты, это слишком много. Не второму матчу по важности, потому что участие в «Ледяной четверке» – это не дар, посланный свыше, а то, что нужно заработать. Так что нам просто необходимо обыграть Брайар, чтобы продвинуться дальше, а значит, это самый важный матч, и только он сейчас должен иметь значение.
– Вы правы, – говорю я тренеру. – Я не старался так, как должен был.
– Что случилось? Проблемы с учебой? Подыскать тебе репетитора?
– Нет, с этим все нормально. Осталось написать парочку итоговых работ, но у меня не будет с ними проблем. Да и сдавать их надо в мае.
– Тогда что? Дома какое-то дерьмо?
– Нет. – Я поеживаюсь. Лицо горит от непривычного для меня чувства стыда. – Я чувствую себя полным придурком, но это из-за девушки.
Тренер недовольно ворчит.
– Хочешь совет?
– Не откажусь.
– Забудь о ней.
Из меня вырывается смех. Что ж, это вряд ли поможет.
– Это только один из вариантов, – осторожно говорю я, зная, что тренер Педерсен не любит, когда его слова подвергают сомнению.
– Поверь мне, парень, это единственный вариант. Женщины – это адская головная боль. Даже самые хорошие из них, – говорит он, качая головой. – Такое ощущение, что все они проходят мастер-класс по искусству манипуляции, учась играть с нашими чувствами. Они превращают нас либо в своих рабов, либо в дураков.
Я совсем не ожидал столь острой реакции. В его голосе столько горечи, что мне становится интересно, кто разбил ему сердце. Насколько я знаю, Педерсен никогда не был женат и у него нет детей. А если он с кем-то и встречается, то ни разу не упоминал об этом. Некоторые парни предполагают, что он гей, но мне так не кажется. В прошлом году в одном бостонском отеле проходило командное мероприятие, и я видел, как тренер уходил с вечеринки с горячей рыжеволосой девицей в обтягивающем платье. Это, конечно, не означает, что он не гей, но, черт, кто его знает?
Но, судя по только что сказанным словам, у него нет никакого интереса к романтическим отношениям.
– Всем женщинам что-то да нужно от тебя, парень. Им всегда что-то нужно. Они берут, и берут, и берут, но ничего не отдают взамен. Всем насрать друг на друга, так что лучше заботиться только о себе, верно?
Обычно так я и делаю. Всю свою жизнь я поступал именно так. Не знаю, почему этот метод не сработал сейчас. Я как в воду опущенный с тех самых пор, как Бренна решила все закончить.
– Знаешь, Джейк, что мне больше всего в тебе нравится?
– Что же? – осторожно спрашиваю я.
– То, что ты эгоист.
Я вдруг понимаю, что весь ощетинился. Он произносит это как комплимент, и для меня в этом нет ничего нового – мне прекрасно известно, что я эгоист. Но по какой-то причине мне не нравится, что мой тренер называет меня эгоистичным.
– Ты ничему не позволяешь встать на пути к твоим целям, – продолжает он. – Твои собственные желания всегда превыше всего, и так оно и должно быть. Именно поэтому тебе суждено стать суперзвездой. – Тренер снова качает головой. – Та девчонка, из-за которой ты так расстроен? Забудь о ней! Сосредоточься на победе, на престижной работе, что ждет тебя в августе. Один неверный шаг на льду может стоить тебе карьеры. Начнешь отвлекаться, и это может привести к печальным результатам, и я говорю не только о риске получить травму. Поражение плохо отразится на тебе, а, поверь мне, твои новые начальники смотрят каждый матч и потом внимательно изучают его запись.
Он прав.
– Так что настройся на игру. Забудь эту девчонку. Будут и другие. Переедешь в Эдмонтон и, гарантирую, тебя будет ждать целая толпа фанаток, которые будут мечтать о том, чтобы согревать тебя в постели. – Он наклоняется вперед и хлопает меня по плечу. – Мы договорились?
Я медленно киваю.
– Да, не волнуйтесь. Я соберусь с мыслями.
– Вот это я и хотел услышать.
И тем не менее, первое, что я делаю, выйдя за двери хоккейного центра Брайт-Ландри, это снова отправляю сообщение Бренне.
Речь тренера подействовала на меня, но, уверен, не так, как он рассчитывал. Я не хочу стать тем мужчиной, который, будучи обиженным одной женщиной, начинает презирать весь женский пол. Я не хочу становиться ожесточенным и озлобленным.
Я не могу заставить Бренну снова встречаться со мной, но по крайней мере могу дать ей знать, что по-прежнему думаю о ней.
Я: «Привет, красотка. Снова я. Можешь и дальше продолжать избегать меня, но если вдруг передумаешь, знай, что я здесь».
24Бренна
Утро вторника. Меня сверлит взглядом какая-то тощая блондинка.
Моя подруга Одри уже должна была ждать меня в «Кофе Хат», но она опаздывает на пять минут. Может, эта блондинка за барной стойкой злится на меня из-за того, что я, будучи одна, занимаю столик на двоих? Ерунда. Она тоже одна. Зачем ей столик на двоих? Это Америка. Кто первый встал, того и тапки, подружка.
И все же я решаю отправить сообщение Одри. Кофейня уже битком, а я не могу цедить одну и ту же чашку кофе так долго, чтобы ко мне не подошел бариста и не попросил освободить столик.