Капитан больше ничего не спрашивал, просто встал поклонился и подошел к двери. Переглянувшись с Тоддео и Лорном, он неожиданно повернулся ко мне.
— Сеньора, примите мой совет и передайте его величеству, что вам следует что-то предпринять с маркизонатом Мантуи в ближайшее время, пока не расползлись слухи вплоть до Рима и императора Максимилиана, что маркиз не справился с тяжелым недугом и пал жертвой черной смерти. Доброго дня, сеньора. — Он еще раз поклонился и вышел из комнаты.
— Вы знакомы? — я, не дожидаясь, пока за капитаном закроется дверь, обратилась к моей охране. В принципе, получилось все довольно сносно, моя хата с краю, я всего лишь женщина, пусть со всем супруг нареченный разбирается, чтобы потом не было всякого рода обвинений, что я снова наделала глупостей. И девчонки Сфорца пусть мозг ему вскипятят, и священник его нерв поднимет, с капитаном проще, тому отдадут приказ и все, главное, чтобы мне Абелли мозг больше не выносил, хотя сомневаюсь, что так просто от него отделаюсь.
— Да. Один из лучших воспитанников графа Риарио, которого граф выпустил в свободное плавание, одного из немногих. — Лорн задумчиво смотрел на меня, словно витая в каких-то своих воспоминаниях.
— Ему можно верить?
— Абсолютно. Он дорожит своей репутацией и не станет предавать нанимателя, — уверенно ответил Тоддео. Ну, посмотрим, конечно.
— Любого можно купить, вопрос лишь в цене, — я пристально смотрела на Тоддео, который даже не отвел взгляда от моего недвусмысленного намека.
— Если речь идет об Абелли, то последний сеньор, который решил перекупить его верность заключенному контракту, умер довольно быстро и весьма болезненно. Репутация, за которую бился, и бьется каждый из нас, стоит выше всего, даже денег.
Томмазо зашел внутрь, прерывая пламенную речь мужчины, и открыл было рот, чтобы что-то сказать, но я его перебила.
— Отведи меня к своему брату.
— Но кардинал…
— Кардинал последний, кого бы я сейчас хотела видеть. — Томмазо несколько секунд смотрел на меня, но затем посторонился, пропуская вперед Лорна, чтобы тот, как и обычно в этом чужом еще для меня доме, возглавлял наш небольшой строй.
— Я не думаю, что вам следует заходить с нами, — уже подходя к спуску в подвальное помещение, где всегда во все времена находились пыточные и тюрьмы в подобного рода замках, ну еще конечно склепы, но думаю, места для всего этого было здесь в избытке, я повернулась к молчавшему всю дорогу Фео.
— Если вы думаете, что я буду молить вас о пощаде для своего брата, то смею вас уверить, этого не произойдет, мне, так же, как и вам, необходимо знать, что подтолкнуло его на такой поступок в отношении своей семьи, сеньора, — с толикой горечи произнес мужчина и покачал головой.
— Это очень трудно. Всегда трудно и тяжело знать правду, Томмазо, тем более, я ее знаю, остается только выяснить несколько деталей. Чем занимался Коррадино здесь, в Милане? — единственное, что я хотела уточнить перед тем как зайти в холодное и сырое помещение.
— Он был кастеляном замка, мы практически не общались, только в самый первый день моего появления, когда он прощупывал мою лояльность к семье Сфорца в Милане.
— Хорошо, — я кивнула страже, стоящей на входе. Они были из местных, и смотрели на моих охранников с толикой уважения, даже вытянулись передо мной, когда я подошла. Только сила и страх способны управлять в этом мире, что бы кто мне не говорил.
Я вошла в подземелье, которое совершенно ничем не отличалось от того, что я видела в замке Святого Ангела, только немного больше по размерам, и также, как и там, здесь было очень темно, сыро и не было пыточной сразу возле входа. Я понимаю, почему так было у меня в Форли, но почему сразу-то не сделать нечто подобное, не отходя от камеры?
Я задумалась о том, что первым делом надо модернизировать это помещение под собственные нужды, так, как было бы удобно мне и моим людям, пока Тоддео зажигал факел и проводил меня к дальней камере, где сидел на полу связанный человек, которого я ни разу в своей жизни не встречала. Он был молод, наверное, мой ровесник, по пояс раздетый. Довольно длинные волосы грязными прядями спадали с головы, закрывая лицо. На звуки шагов он поднял голову и ощерился, глядя на меня злым, презрительным взглядом.
— Ты знаешь кто я? — войдя в камеру, спросила я у пленника, глядя на него сверху вниз. Я не ожидала сотрудничества, но пока Ивана нет в Милане, могла немного перегнуть палку, благо, я надеялась, что об этом он не узнает. У него ранг не тот, чтобы каким-то там кастеляном озаботиться. Это моя личная месть и мое личное дело, не хочу, чтобы он начал меня отговаривать или в чем-то переубеждать, если я начну спрашивать его разрешения, и, в принципе, лезть в мою душу и перевернуть в ней все до конца.
— Сфорца, — плюнул он мне под ноги.
— Капитан Панссеки перед своей не слишком приятной смертью рассказал довольно интересную историю, Коррадино. Я хранила ее в себе почти год, чтобы только сейчас узнать, правду ли говорил продажный наемник или он хотел просто умереть быстро. — Я подошла к нему поближе. Лорн, кажется, уже научившийся предугадывать каждое мое действие, обошел пленника сзади и, взяв того за волосы, запрокинул голову назад, чтобы наши взгляды встретились. Он не был сломлен, и я видела по его взгляду, что о помощи он просить не станет. — Ты, вместе со своей семьей, довольно долго прислуживал графу Риарио и в последний год выполнял для него весьма щекотливые поручения. Ни я, ни даже Томмазо о такой чести, павшей на тебя, даже не догадывались. Ты словно испарялся из палаццо, а потом возвращался навестить своих родственников. Какое дело было последним, которое поручил тебе Риарио и ради которого ты так удачно оказался в моем доме, выполнив его для другого хозяина?
— Я не собака и не раб, у меня нет хозяев, — сквозь зубы прорычал он, но я только покачала головой.
— Да нет, есть и ты сейчас находишься не у него в доме. Кто тебя нанял, Коррадино, кому ты перепродал задание Риарио? Я знаю это, Панссеки был очень убедителен. А в Милане ты просто о кого-то прятался, так от кого же, скажи мне.
— Катись к дьяволу, шлюха.
— Как предсказуемо. Тоддео, начинайте, — я кивнула зашедшему в камеру наемнику, который, пожав плечами, вытащил из ножен небольшой кинжал и подошел к Коррадино. — У тебя есть выбор, Коррадино, умереть быстро, или умирать долго и мучительно, как мой муж и мои дети. Я могу быть милосердной, тебе все равно не выйти отсюда. Зачем тебе что-то еще скрывать?
В ответ я ничего не услышала, и отвернулась, когда раздался первый крик боли. Несмотря на грязь и влагу, я прислонилась к стене камеры и заставила себе повернуться, наблюдая, как справляется с возложенной на него миссией Тоддео. Он не испытывал ничего к пленнику, просто выполняя свою работу. Самое удивительное, что я тоже ничего не чувствовала. Это мне не понравилось, все же я меняюсь, и меняюсь довольно быстро и далеко не в лучшую сторону.
— Стоп. — Я остановила наемника, который быстро отошел от своей жертвы, освобождая мне место. Черты лица молодого мужчины было практически не разглядеть под заливающей его кровью. Вовремя я остановила Тоддео, складывалось ощущение, что в ближайшее время, он с хирургической точностью вытащил бы тому глаз. — Что ты должен был сделать, Коррадино?
— Перевести пленника из Форли в Неаполь, — прохрипел он, поднимая голову.
— Какого пленника? — я подошла ближе, заглядывая в его заплывшие кровью глаза. Он молчал, не отвечая на мой вопрос. — Какого пленника тебе нужно было перевести из Форли в Неаполь? — прорычала я, понимая, что все стало еще больше запутаннее, нежели изначально.
— Сеньора Сфорца, если честно, вы удивляете меня с каждым разом все больше и больше. Не ожидал вас здесь увидеть, скажите честно, вы преследуете меня? — я резко обернулась в темноту на мужской голос, который показался мне смутно знакомым. Я не могла сообразить кто это и откуда его знаю, что меня нервировало еще больше, нежели некие закулисные игры Риарио, про которые я нихрена не знала и даже не догадывалась. Взяв факел со стены, я вышла из камеры и обвела им вокруг себя, пытаясь сориентироваться откуда шел знакомый голос. Силуэт из камеры напротив мелькнул в еле видимом свете, от чего я вздрогнула, хотя целенаправленно искала источник звука. Подойдя к закрытой железной решетке, я осветила пространство перед собой и удивленно вскинулась. Прямо передо мной предстал тот самый парень из застенка темницы замка Святого Ангела в Риме.
— Джулиано? — я наконец вспомнила, как его зовут, приглядываясь к нему, стараясь разглядеть в этом грязном, исхудавшем лице, знакомые очертания.
— Милости просим в наши апартаменты. Присесть не предлагаю, слишком двусмысленно это прозвучит. — Он прислонился плечом к решетке своей камеры и не сводил с меня пристального взгляда.
— Что ты тут делаешь?
— Повторяется история, замыкаясь на этом моменте, делая свой круг и беря начало к новой петле, — он разглядывал свои ногти, наконец, прекращая буровить меня взглядом.
— Ты был в Форли, тогда, когда убили Риарио, — еле слышно прошептала я, вспоминая, что он был первым, кто зажег толпу криком «Смерть Орси», тем самым подавив первую волну недовольства.
— Был. Но не по своей воле. Давайте на чистоту, ибо мне больше скрывать нечего, собственно, как и вам разговаривать со мной, в связи с такими случайными и неслучайными встречами. — Он обхватил решетку обеими руками и прислонил лицо к прутьям, стараясь быть ближе ко мне. — Я вам немного соврал, когда рассказывал, кто я такой, но вот ваш муж довольно быстро выбил из меня правду, которая, я думал, дойдет до вас. Но это, собственно, и предрешило мою судьбу — скитаться вместе с вами, где бы вы не были.
— Турок, — мозаика в голове начинала складываться. Причем довольно резко и болезненно.
— Совершенно верно, я всегда знал, что вы очень умная женщина, — он улыбнулся и, наконец, отлип от решетки, занимая положение, которое не вызывало у меня дискомфорта при общении с ним.