Иван за прошедшую неделю тоже ни разу не заявился, даже, чтобы поинтересоваться моим самочувствием. Умом я понимала, что у него сейчас дел невпроворот и вообще сомневалась, что у него хватает время для сна, однако, неприятный осадок все же остался.
Несмотря на все возможные охранительные меры и лечение Вианео, лучше мне не становилось. Зато я познакомилось с такой неприятной штукой, как корсет, после которого я лично хотела прирезать кардинала, который направил меня в полет с помоста в руки Абелли, который все же умудрился смягчить удар о землю. Если бы не он, то лицо Ваньки было бы последним, что я видела в этой жизни.
Головой я ударилась знатно. Она теперь постоянно болела и кружилась, а даже мельчайший намек на еду вызывал тошноту вплоть до рвоты. Меня буквально заставляли есть, присылая Кристину, от вида которой по прошествии нескольких дней меня просто начинало мутить, вот он рефлекс Павлова в действии. Надеюсь, он пройдет, потому что девушка мне нравилась и действительно переживала за меня, сочувствуя совершенно искренне. Глядя на себя в зеркало, я не могла сдержать истерического смеха, потому что черные синяки вокруг глаз на бледно-зеленом лице, напоминали мне панду, а не молодую девушку.
Когда это сидение взаперти уже начало давить на психику, и я уже всерьез раздумывала, можно ли просто выбраться из окна во внешний мир, а если нет, то просто из него выпрыгнуть, в дверь раздался стук. Тихо закрыв окно, я подошла к двери и открыла ее, впуская внутрь гостя, который окинул меня довольно неуверенным взглядом и прошел в комнату, отвечая на приглашение.
— Вы хотели встретиться со мной? — молодой священник остановился в центре комнаты, пристально глядя на меня.
— Да, отец Орестас. Присаживайтесь, где вам будет удобнее, я с вашего позволения прилягу. — Вид священника неожиданно взволновал меня, от чего у меня поднялся пульс и стало труднее дышать. Я доковыляла до постели и рухнула в нее, проклиная всех католических святош всеми доступными мне словами.
— Я думаю, что мне лучше прийти в другое время, — он покачал головой и направился к выходу.
— Нет, стойте, подождите. Мне очень нужно с вами поговорить. — Я остановила его уже практически в дверях. После моих слов он остановился и, немного потоптавшись у входа, все же развернулся и дошел до моей кровати, садясь на ее край.
— Его величество передал вашу просьбу о встречи в тот же день, но ваш лекарь был крайне убедителен в настойчивом желании не подпускать к вам никого, и теперь я вижу, что он был прав. Ошибся он только в том, что сейчас вы способны принимать гостей. — Орестас пристально смотрел на меня, видимо, не до конца понимая, что я от него хочу и зачем настаивала на встрече. Я и сама не понимала, но какое-то чувство тревоги поселилось во мне и не желало отпускать, даже, несмотря на то, что это давление несколько снизилось по прошествии времени. Может, головой ударилась, а может и случится что-то, поэтому я не хотела упускать шанса, чтобы хоть немного обезопасить собственного сына от внешнего мира.
— Я хочу принять православную веру, отец Орестас, — не ожидая ничего подобного, он вскинулся, но довольно быстро пришел в себя.
— Что побудило вас так быстро поменять свое решение?
— Католическая церковь уже давно отринула в себе Бога, я надеюсь, что Православие сможет дать мне то, чего я долгое время была лишена — Веру. Не в Бога, нет, в него я верю, я уже говорила вам об этом. Веру в людей, которые, возможно, отличаются от католической епархии, для которой человеческая жизнь просто пустой звук. Я смотрю на вас и вижу, что есть еще надежда на то, что в людях осталось хоть что-то человеческое.
— Это неожиданно. — Он о чем-то задумался и молчал.
— После того, что произошло на площади? Это должно было быть ожидаемо и логично, — я пожала плечами.
— Я так понимаю, что вы не хотите медлить? — он улыбнулся. — Я должен рассказать вам о нашей вере, дать вам время на принятие решения, чтобы вы действовали не импульсивно и на эмоциях, а тщательно взвешивая все последствия такого принятия…
— Отец Орестас. Это обдуманное и взвешенное решение. Вы мне, благодаря моим тюремщикам, дали довольно много времени, чтобы эмоции прошли. Ваши слова не смогут меня переубедить. Когда мы можем приступить, и что от меня требуется?
— Хм, — он был явно в замешательстве. — Для этого требуется длительная подготовка. Обычно женщина удаляется в монастырь и там в течении месяца принимает окончательное решение, но… я думаю, что православная епархия не будет против, если я проведу вас коротким путем, через тайну исповеди и миропомазание.
Для меня это все было пустым звуком. Я не верила, что одна церковь и другая хоть чем-то отличаются, просто надеялась, что католического кардинала будет проще убить все же не католичке, особенно под крылом у Ивана, который и обещал принести мне его голову на блюдечке. В открытую они мне ничего сделать не смогут, так что, мне было все равно, тем более единственный раз, когда я посещала церковь — во время похорон Риарио и детей.
— Любое действие должно проводиться в Храме Божьем. Скажете, когда вы будете готовы и мы проведем таинство в этот день…
— Сейчас. — Я перебила его, поднимаясь в постели на локте. — Потом может не наступить, отец Орестас.
Он продолжал внимательно смотреть на меня, но потом буквально за секунду, став предельно серьезным, кивнул и встал.
— Я подготовлю часовню, которая сейчас пустует и приглашу за вами.
— Вам можно проводить служение в католических храмах? — я немного удивилась, но мой скепсис священник не заметил.
— В любой ситуации могут быть исключения. — На этой ноте он вышел, а я осталась одна. Немного полежав, соскребла себя с кровати и пытаясь нарыть в своих шмотках хотя бы видимость платка. Кажется, он был нужен, но я была в этом не совсем уверенна.
Перед тем, как проводить в часовню, Вианео внимательно меня осмотрел и убедился в том, что вроде бы сейчас я умирать не собираюсь, и дал свое благословение на этот нерациональный, с его слов, поступок.
В дверях меня встретил Бордони и Лорн, которые вместе с Вианео вызвались меня сопровождать в первый мой выход из комнаты после травмы. Идти было сначала тяжело, но чем больше я двигалась, тем легче мне давалось делать следующий шаг. Движение — это жизнь, мать вашу. Не надо было меня держать на цепи и даже дышать на меня через раз.
Проходя по замку, я ловила на себе разные взгляды его жителей. Но ни один из них не был приветливым или обеспокоенным. Какая-то иррациональная ненависть именно ко мне присутствовала в каждом, кто встречался мне на пути. Я сама не поняла, как начала вслушиваться в разговоры в коридорах и в перешептывания, даже замедляла шаг, чтобы как губка впитать необходимую информацию. Несмотря на мои старания ничего действительно важного я так и не услышала, кроме того, что в замок постоянно прибывают какие-то гости, послы и прочий сброд, знакомясь с новым правителем Милана.
Единственное, что практически выбило меня из равновесия и вызвало огромную бурю чувств и эмоций, это задорные разговоры каких-то девиц из прислуги, которые в красках описывали достоинства прекрасного витязя, одна даже обмолвилась, что он позволил ей помочь ему в омовении. Я остановилась от такой новости, чем вызвала обеспокоенность Вианео, от которого я просто отмахнулась. Девчонки, услышав голоса, выглянули из закутка и рассосались по периметру, предварительно окинув меня брезгливыми взглядами.
Самое поганое заключалось в том, что я ничего не могла с этим сделать, даже если бы я просто выгнала всю эту бабью кодлу из замка, ей на смену пришли бы другие, которые были бы не прочь предложить себя его величеству, тем самым, надеясь подняться несколько выше по социальной лестнице в глазах своих родственников и подружек, перейдя в класс фавориток. Такие нравы и ничего мне с ними не сделать. Как и то, что, чтобы мне Иван не говорил, он тоже может поддаться этим откровенным уговорам, элементарно, чтобы расслабиться и снять стресс, учитывая неспокойные будни первых дней правления, а я для таких вот дел пока не гожусь. Да и я никто для него, так возможно старый друг и мимолетное увлечение, которое дает в перспективе нехилые дотации и небольшой старт, и это, не говоря о том, что кто-то из них действительно сможет вызвать у него некие чувства.
Мне стало плохо. Голова кружилась и в глазах темнело. Не нужно было так нервничать, все же голова штука неизвестная, даже в моем мире, не то, что здесь. Стараясь не привлекать больше внимание своего сопровождения, я думала только о том, чтобы добраться до холла и просто присесть, прогоняя ненужные мысли и эмоции, которые просто захлестнули меня.
Я больше не смотрела по сторонам, стараясь абстрагироваться от этого гадюшника, каждый обитатель которого был просто пропитан ядом в отношении меня. Сжечь этот замок что ли? Вместе со всеми его жителями: раз даже уважение не могут показать, тогда заставим бояться, делов-то.
На выходе с этажа, галерея которого показалась мне целой марафонской дистанцией, я столкнулась с капитаном Абелли, даже не заметив его перед собой.
— Сеньора? — он отстранился, привлекая мое внимание к себе. — С вами все в порядке?
— Вполне. — Я пожала плечами. — Благодаря вам. Что вы тут делаете? — обернувшись, я не узнала место, где очутилась, видимо, задумавшись, свернула куда-то не туда, а мои спутники меня не тормознули, давая мне возможность нагуляться впрок.
— Жду своей очередь на аудиенцию к его величеству, — он пожал плечами и кивнул куда-то позади меня. Я посмотрела в том направлении и увидела неприметную дверь, ведущую в помещение, немного в отдалении которой на свободных местах восседали жаждущие и ждущие, и парочка незнакомых мне кардинальских чинов. Интересно.
— Что-то случилось?
— Нет. Мы выполнили поручение его величества и взяли Мантую за пару дней. Слишком просто, легко и без потерь, именно поэтому я сейчас жду, пока высокопоставленный гость завершит встречу с его величеством, чтобы я смог ему доложить о выполнении задания и узнать о дальнейших планах. — Это был единственный человек, который пристально меня разглядывал, и в глазах которого разгоралось беспокойство. Ну да, выгляжу плохо. В гробу бы, наверное, лучше смотрелась. Не нужно так пялиться. Я тряхнула головой, стараясь прогнать злость на человека, который пытался казаться, если не другом, то хотя бы тем, кому я могла бы доверять.