По крутой, закрученной вправо лестнице можно подняться на высоту шестого этажа и, прячась за широкими зубцами, любоваться панорамой огромного города, оставшегося величественным памятником давнему могуществу человеческой расы. А можно метать вниз копья, отбиваясь от незваных гостей.
Двери в Башне отсутствовали. Пауки, не имевшие человеческих привычек, их ремонтировать не стали, а северян мрачное здание, постоянно окруженное облаком вони, не заинтересовало. Справа от входа, в углу под ступеньками лежала груда мусора. Какие-то ветки, камушки, обломки костей. Обычный, никому ненужный хлам. Никто его не трогал, никто им не интересовался. И это было хорошо. Потому, что именно там, в подземных тайниках, в глубоких обширных пещерах хранилось главное сокровище цивилизации Смертоносцев-Повелителей: память.
Убедившись, что тайник не вскрыт, Найл с облегчением вышел на свежий воздух, сладко потянулся и пошел назад во дворец.
– Кучи кто-то разворовывает, мой господин, – почтительно доложил Тройлек, когда Найл после завтрака с братьями вышел в зал приемов.
Посланник взял за правило проводить в столовой дворца совместные завтраки и ужины для всех двуногих братьев по плоти. В конце концов, все они были равны, и наслаждаться комфортом в одиночку он не хотел. Вышколенная прислуга бывшего переводчика князя с ужасом воспринимала повадки победивших в городе дикарей и очень скоро трапезы выглядели так: слуги накрывали столы, запускали радостных братьев и тут же удалялась прочь. Однако Найл считал, что кровное братство важнее этикета, долгий общий путь ценнее вилок и ложек, и вел себя так же как все. Навести подобную трапезу циничная, но достойная принцесса Мерлью – и она отказалась бы разговаривать со своим другом детства на все оставшиеся полторы тысячи лет своей жизни.
– Кучи хитина кто-то разворовывает, мой господин, – повторил Тройлек.
– Пусть себе разворовывает, – отмахнулся Найл. – Лишь бы не убивал никого.
Смертоносец излучил полное непонимание, и правитель с усмешкой спросил:
– За последние четыре дня было хоть одно нападение демона Света на жука или паука?
– Нет, Посланник.
– Так вот, именно для этого и лежали кучи хитина у подземных выходов. Ясно, представитель «цивилизации»? Они должны находиться там постоянно, даже если земледельцам придется разводить мокриц вместо кроликов. Кстати, первые, по-моему, вкуснее.
– Я позволил себе издать от вашего имени указ о налоге на кухни. Каждый горожанин обязан сдавать килограмм остатков хитиновых панцирей в неделю. Этот налог уже успели назвать налогом на объедки.
– И как?
– Спокойно. Вот если бы вы требовали мясо сдавать… А так – объедки и объедки. Все равно выбрасывать. Жители беспокоятся об обычае новых земель. Вы будете подтверждать его, Посланник, или объявите все своей собственностью?
– Какой еще обычай? – не понял правитель.
– По давнему обычаю, в новых землях спустя три года после их присоединения к империи каждый человек имеет право объявить своей собственность столько земли, сколько он смог засеять, и то жилье, на которое не претендуют другие хозяева.
– То есть, не желаю ли я прогнать переселенцев? – понял Найл. – Пусть живут. Вашими стараниями у меня и так людей почти не осталось.
Нехватка людей стала постоянной головной болью Посланника все последние дни. Из-за безлюдия он не мог дать новых матросов на корабли, не мог восстановить мастерскую по изготовлению воздушных шаров, не мог никого направить работников на вскрытие тайника в Черной Башне. Если раньше на острове детей всегда выращивали нужное количество садоводов, плотников, моряков, гужевых и других людей – можно было придти и получить, то теперь старая система рассыпалась. А как жить по новой системе, Найл пока не понимал.
К тому же, Шабр бесследно исчез в первый же день после освобождения города, Дравиг продолжал осаждать дворец Смертоносца-Повелителя, пойманные в котором воины упрямо не желали сдаваться, а Нефтис при всякой попытке посоветоваться неизбежно отвечала:
– Как вам будет угодно, мой господин.
– Где взять людей, Тройлек? – перебил паука Найл.
– Нанять слуг жуков, – с готовностью ответил смертоносец. – Ваша стражница Сидония при поддержке пауков совершила обход дальних ферм. Тех, где до сих пор сохранились старые хозяйки. Теперь у нас имеется очень большой запас продуктов. А слуги жуков всегда голодны. Они согласятся.
– Нет, Тройлек, работа, которую мне нужно сделать, должна остаться в тайне.
– Заставим выполнить ее пленников, – тут же предложил другой вариант паук. А потом их можно перебить.
– А где их взять?
– Воины скоро сдадутся. Они и так голодают. Покормить их, и пусть работают. Хоть наесться смогут перед смертью.
– Сто человек? – переспросил Найл.
– Я с самого начала понял, что вы не выносите крови, – подвел итог Тройлек. – Как, в таком случае, вы собираетесь править страной?
– А что, разве обязательно кого-нибудь убивать? – удивился Найл. – Неужели нельзя достигать согласия?
– Можно, – согласился паук, – попросите их умереть самих.
– Ты опять?
– А как иначе добиться сохранения тайны?
Найл вздохнул. Разумеется, проще всего было бы сделать все силами братьев по плоти – но привычные к невзгодам, умеющие охотиться и сражаться, братья никогда не держали в руках инструментов. Заставить их вскрывать хорошо заделанный тайник – и сами измучаются, и кирки-лопаты переломают.
– Вам нравится работа наших строителей, Посланник? – неожиданно спросил Тройлек.
– Да, – кивнул Найл, обводя взглядом отремонтированный зал.
– А работа наших гончаров? – паук подбежал к вазе с цветами.
– Нравится.
– А изделия столяров? – смертоносец оказался у трона, который, несмотря на обещания, так и не удосужился убрать.
– Нравятся, нравятся, – кивнул правитель. Что ты хочешь этим сказать?
– Все эти изделия так хороши потому, что мастера великолепно знают свою работу. Вам удалось совершить чудо, Посланник. Из ничего вы смогли создать сильную, слаженную армию. Я видел, как эта армия за считанные часы почти без крови захватила целый город. Она хорошо знает свое дело. Так зачем требовать от нее еще и умения копать?
– Ты говоришь таким тоном, словно теперь нам придется сражаться всю жизнь!
– Разумеется. Вы ведь сами не пожелали смиренно погибнуть в песках. Желающие жить в этом мире обязаны или платить за свое право, или сражаться за него.
– Ты слишком кровожаден, Тройлек.
– Разве? Как раз я смиренно вышел к вам навстречу и предложил себя, свое умение и свой опыт в обмен на разрешение остаться здесь, в этих стенах, на этой земле. А что сделали вы, мой господин? Вы не сдались на милость князя, когда осознали его силу. Вы не предложили свой труд, свои руки, свое знание. Вы ушли в пустыню, и увели с собой тысячи людей и пауков. Не знаю, трудно или легко дался вам этот год, но вы не остались жить там, куда кинула вас судьба. Когда князь ослабил свою хватку, вы пришли назад, и воткнули копье в прежние земли. Вы не пошли путем ремесленника, вы не выбрали мирный труд, платя другим, чтобы те охраняли ваш покой. Вы выбрали путь силы, путь крови. Меня не обмануть, Посланник, я опытный переводчик и тоже отлично знаю свое ремесло. Вы можете сколько угодно рассуждать о доброте и вздыхать над оцарапанным пальцем. Но как только появится настоящая угроза – вы прикажете опустить копья и затопчите тысячи существ, как одну ничтожную букашку.
– Все может быть, – кивнул Найл. – Но я никогда не стану делать этого сам. Я пролью чужую кровь, только защищаясь от настоящей угрозы.
– Мертвым все равно, – философски откликнулся Тройлек.
Этот тезис тоже можно было оспорить, но смертоносец внезапно метнулся к двери, замер. Подскочил обратно и выстрелил коротким сообщением:
– Демон Света напал на дочку медника!
– Где? – не поверил Найл.
– Рядом. У квартала жуков. Произошло нападение опять же на площади вблизи от шестиэтажного дома. Тощая, как камыш, и длинная, как финиковая пальма девчонка выглядела лет на двенадцать. Добиться от нее каких-либо объяснений Найл не стал и пытаться – пострадавшая билась в объятиях родителей истошно воя и захлебываясь от слез. На длинном ситцевом платье тут и там чернели крупные продолговатые подпалины, словно несчастную хлестали горящими прутьями или раскаленной проволокой.
– Кто-нибудь, хоть что-нибудь, видел? – громко спросил Найл.
– А чего тут видеть? – откликнулся недовольный женский голос. Демон Света ее палил, пока она в подвал не спряталась.
– Как это произошло?
– Как-как… Крутился вокруг и жег!
К сожалению, ни одного паука поблизости от места происшествия не оказалось, и увидеть внятную «картинку» вместо бестолковой человеческой болтовни не представлялось возможным. Правда, когда Посланник попытался подойти к девочке ближе, толпа все-таки расступилась.
– Ну, успокойся, все позади, – произнес Найл, фокусируя внимание на ауре пострадавшей. Энергетическое поле светилось от множества светящихся сгустков, скользящих вдоль тела, словно отпугивая возможных врагов. Посланник пошел самым простым путем – он тихо положил руку ей на плечо, у самого основания шеи, приветливо улыбнулся и принялся «всасывать» эти сгустки в ладонь, очищая от них ауру подростка. Девочка немного успокоилась, продолжая всхлипывать, вскоре совсем расслабилась и заснула.
– Сейчас отнесете ее домой, – сказал, выпрямляясь, Найл, – она отдохнет, а утром все будет в порядке.
Успокаивая родителей, правитель тем временем внимательно осматривал тело девушки.
В некоторых местах на платье отмечались просто подпалины, в других – платье прогорело насквозь, в третьих – сквозь большие почерневшие пробоины проглядывало тело.
Сильных и глубоких ожогов от «баловства» демона не осталось, но продолговатые розовые пятна с несколькими мелкими волдырями были.
– Бежать отсюда надо, – не очень уверенно сказал кто-то из толпы. Раз демон на людей охоту начал, значит изведет.