— Тимофеич, — принял решение Виктор, — подай-ка мой пакет и сумку от «Готвальда» давай.
— Зачем не понял тот, — однако машинально выполнил просьбу сборщика.
— Пешком в сберкассу пойду.
— Совсем что ли с ума сошел!? — Тимофеич попытался забрать обратно пустую инкассаторскую сумку, но Виктор не дал.
— Пойми, Тимофеич. Ехать нам через мост нельзя — либо врежемся в кого-нибудь, либо гаишник арестует. Ждать пока этот мудак протрезвеет, тоже нельзя — цигель-цигель. Звонить в дежурку — сам понимаешь.
— А если ограбят? — язык у Тимофеича слегка заплетался.
— Да с какого перепугу меня ограбят! — Виктор убрал в непрозрачный пакет сумку. — Кому до меня какое дело? Не бойся, Тимофеич, я же на границе служил. Все! Ждите, я быстро, — и не слушая дальнейших возражений, Виктор отправился пешком инкассировать сберкассу.
Все обошлось. Дошел до улицы Готвальда, вынул из пакета свернутую порожнюю сумку, как ни в чем ни бывало, вошел в сберкассу, взял сумку с деньгами, убрал ее в пакет и — обратно. На все про все ушло минут двадцать пять. За это время Евгений более-менее пришел в себя, сидел за рулем серьезный, сосредоточенный. Тимофеич тоже заметно протрезвел, видимо переживал за напарника.
— Ну, ты, Витек, даешь! — только и сказал он, когда сборщик передал ему сумку из «Готвальда», в которой было ни много ни мало, а порядка сорока тысяч рублей.
Уже без всяких приключений они взяли две последние точки, вернулись в банк и сдали ценности без осложнений. Самый кошмарный вечер в жизни Виктора закончился. Но когда чувствовавший свою вину Евгений подошел к нему и предложил подбросить до дома, Виктор едва удержался, чтобы не съездить тому по морде.
Сегодня, в пятницу, ему предстояло катать маршрут с этим самым Евгением, да еще и с Эмерсоном.
Пятницу на тушинском маршруте Виктор любил больше всех остальных рабочих дней: и в плане повышенных чаевых, и в плане выпить вечерком. Не с Михалычем, так с другим напарником, сегодня — с Эмерсоном, глядишь, за разговором лишний раз появится возможность выпросить у меломана послушать что-нибудь новенькое. Хотя, сегодня он лучше бы вообще не пил, лучше бы, вернувшись домой, поэкспериментировал с чудесной страничкой. С ее помощью, как все больше убеждался Виктор, конечно же, при грамотном подходе можно доставить себе, что называется, «все двадцать четыре удовольствия».
В любом случае, ни от чаевых, ни от бутылки и вручаемых кассирами продуктов на закуску он не отказывался. А приближаясь к кабинету своего соседа по дому, старшего кассира продовольственного магазина Александра Ивановича, уже приготовил традиционную фразу: «Сегодня пятница!»
Дверь в кабинет был приоткрыта, а за дверью никого не оказалось. Зато на столе лежала пока что порожняя инкассаторская сумка и рядом с ней, аккуратными стопками — пачки денег, судя по всему, приличная сумма. Вот он — провокационный расклад, почти такой же, как и с Дмитрием Лаврушиным, которому сегодня присудили два года.
Но у Виктора даже рука не дрогнула, он просто остановился на пороге и крикнул в коридор:
— Эй, народ, инкассатор пришел!
Не успел закончить фразу, как в коридоре возник Александр Иванович — как всегда смущенный, растерянный.
— Здорово, Витек, — протолкнул он его в кабинет. — Слушай, у нас тут кассирша новенькая выручку не успевает подсчитать. Да вот же она, — Александр Иванович кивнул на подошедшую девушку с короткими черными волосами. Та улыбнулась, виновато хлопая длиннющими ресницами.
— Да ты проходи, Верочка, проходи. Садись за стол и считай спокойно, а Витек, то есть, Виктор, подождет немного, — Александр Иванович умоляюще посмотрел инкассатору в глаза. — Сосед, прошу, давай без второго заезда обойдемся. Сегодня же пятница. Так будет тебе «двойная пятница».
— Верочка, вы за сколько управитесь? — Виктор тоже улыбнулся девушке.
— Не знаю, — ответила она и слегка зарделась. — Минут за десять…
— Да быстрей, гораздо быстрей, — заверил старший кассир. — Тем более, я ей считать помогу. А ты подожди пока в кабинете директора, там телевизор включен.
— Хорошо, — Виктор подмигнул Верочке и прошел в соседний кабинет.
По телевизору шла программа «Время». Он убрал звук, сел в директорское кресло и, немного подумав, выложил на стол чудесную страничку. Пришла мысль нарисовать обложку сгоревшего блокнота и показать ее Александру Ивановичу — вдруг тот вспомнит, что видел у себя дома еще один такой же блокнот.
Знаменитого «перовского» рыболова нарисовал быстро, потом добавил детали — заброшенные в воду удочку и донку с колокольчиком, лежавшую на берегу сумку, из которой торчит горлышко бутылки. Кажется, поучилось довольно похоже.
— Зачем же вы, милсдарь, меня спалили-то? — раздался голос.
Виктор поднял голову на телевизор, — звук сам собой, что ли прибавился? Нет, на экране дикторша беззвучно открывала рот.
— В самый разгар рыбалки спалили. Как раз, когда огромный карп клюнул!
Обернувшись, Виктор увидел пожилого мужичка: с вислыми седыми усами, с пенсне на носу, в черных сапогах, плаще, шляпе, цветастом платке на шее, с удочкой в одной руке и с бутылкой в другой. Перед ним стоял тот самый «перовский» рыболов, только живой.
— Нехорошо, милсдарь, — шмыгнул носом рыболов и обрушил бутылку на голову художника…
— Что с тобой, Витек? Что случилось?
— Ой, мамочки, у него кровь!
Открыв глаза, инкассатор увидел склонившихся над собой Александра Ивановича и Верочку. Они помогли ему сесть, потом встать. Под ногой хрустнуло стекло — осколки бутылки. Виктор бросил взгляд на стол — чудесная страничка пропала. Машинально хлопнул по висевшей на боку кобуре — запасная обойма на месте, пистолета нет!
— Деньги целы? — спросил он Александра Ивановича.
— Да, — старший кассир показал толстую инкассаторскую сумку. — Только пломбу повесить осталось. А что с тобой случи…
— Ждите! Приеду чуть позже, — прервал Виктор. — Только не звоните никуда! — Вырвавшись из удерживающих рук, он выскочил из кабинета…
Инкассаторская машина стояла напротив входа в магазин, водитель и старший маршрута сидели на своих местах. Виктор распахнул свою дверь:
— У вас все в порядке?
— Все в порядке, — удивился Евгений. — А с тобой что?
— Нападение, — сборщик плюхнулся на сиденье и обернулся к Эмерсону. — Кто-то об мою башку бутылку разбил. Наверное, ограбить хотели. Но с деньгами все в порядке. А мне срочная помощь нужна.
— Звоню дежурному? — схватился за микрофон Евгений. — Или сначала в больницу?
— Нет! — остановил его Виктор. — Домой ко мне гони, здесь рядом, ты знаешь.
— Зачем домой-то? — удивился водитель, тем не менее, заводя мотор.
— Кажется, у меня в темечке осколок бутылки застрял. Надо срочно осмотреть и вытащить. Эмерсон, справишься?
— Попробую, — невозмутимо отозвался тот. — Не зря же медицинское училище заканчивал.
— Гони, Евгений, гони!
Они домчались до дома Виктора за три минуты. По дороге Евгений пытался расспросить сборщика, что да как, но тот лишь морщился. У него слегка кружилась голова, и когда вместе с Эмерсоном поднимались пешком на третий этаж, Виктора пошатывало, напарнику даже пришлось придерживать его под руку. Но сейчас это было не важно, главное — как можно скорее добраться до второй чудесной странички.
— Эмерсон, давай на кухню, — велел он, как только открыл дверь своей квартиры. — Там, в шкафчике лекарства — разберешься, какие надо, а я сейчас.
Напарник невозмутимо пошел исполнять просьбу, а Виктор, торопясь, достал из книжной полки «Что делать?» и заперся с книгой в ванной комнате. Санузел у него был совмещенный, и сейчас это оказалось как никогда более кстати. Присев на унитаз, Виктор открыл книгу, где она была заложена чудесной страничкой, и для начала отобразил на ней свою же ванну. После чего нарисовал в ванне скорчившегося «перовского» рыболова, поставив последнюю точку после своего автографа, на мгновение прикрыл глаза, и уже в следующее мгновение услышал хриплое:
— Милсдарь…
Продолжения фразы Виктор ждать не стал. Для начала со всего маха врезал увесистым томиком Чернышевского по лицу лежащего в ванне человека. Успев заметить, что пенсне рыболова переломилось надвое, врезал еще раз и вновь повторил удар…
— Витек, что там у тебя? — крикнул с кухни Эмерсон.
— Все в порядке! — отозвался он, вытаскивая из кармана персонажа Василия Перова свой пистолет.
— Миллс…
— На! — Виктор пнул рыболова стволом под ребра, тот громко охнул и захныкал, словно ребенок.
— Витек? — Эмерсон настойчиво постучал в дверь.
— Страничка где? — Виктор поднес пистолет Макарова к носу хныкающего.
— Вот же она, милсдарь, посмотрите!
Виктор перевел взгляд и к своему ужасу увидел, как рыболов быстро разорвал чудесную страничку напополам. Половинки сложил и разорвал их тоже. Взревев, инкассатор ударил его по рукам рукояткой пистолета и схватил обрывки.
В дверь ванной комнаты Эмерсон уже не просто стучал, а со всей силы колотил ногами.
Виктор поспешно вытащил ластик и стер с целой странички нарисованную ванну и того, кто в ней находился. Затем убрал пистолет в кобуру, засунул страничку в книгу, поднял со дна ванны покореженное пенсне и открыл дверь.
— Витек, чего тут происходит-то? — вопросил Эмерсон.
— Да вот — разбил семейную реликвию, — он сунул пенсне под нос напарнику. — Какой-то день сегодня неудачный — тебе очки разбили, а я — вот… Ладно, давай травму смотреть.
— А с кем ты разговаривал-то?
— Не догоняешь, что ли? Сам с собой разговаривал. Прадеда вспомнил, — пенсне-то его… Так ты будешь меня лечить?
— Да буду, буду.
Порез оказался неглубоким, никакого осколка бутылки в ране не нашлось. Эмерсон рану промыл, обработал перекисью водорода, затем — йодом, посоветовал Виктору выпить две таблетки анальгина, что тот и сделал. В машину к поджидавшему Евгению Овчинникову инкассаторы вернулись минут через десять. И еще через пять Виктор, хоть и не такой быстрой походкой, как обычно, вошел в кабинет старшего кассира, где и застал Александра Ивановича.