Она на мгновение растерялась:
– Вы прилетели тем же самолетом?
Он кивнул:
– Я был в Хитроу, следил за вами. Хотел убедиться, что вы сели на свой рейс и не пытались раствориться в воздухе.
Его акцент был даже сильнее, чем у Александера.
– А если б я растворилась?
– Скажем так: вы правильно поступили, что не сделали этого. Мое имя Иэн Бойд. Автомобиль ждет снаружи.
Автомобиль оказался тридцатилетним «Лендровером». Стефани села в кабину рядом с Бойдом, и они по дороге А9 покатили на север через залив Мори-Ферт и через Блэк-Айл, причем всю дорогу Бойд только и делал, что переключал скорости и боролся с рулем. Чтобы добраться до Лэрга, где он залил полный бак бензина, ушло более полутора часов. Водителем Бойд оказался молчаливым. Обняв поджатые к подбородку ноги, Стефани сидела на пассажирском сиденье и наблюдала за тем, как пейзаж постепенно становится все мрачнее и, по ее мнению, все красивее. Ее родителям здесь понравилось бы. Ей же нужна была сигарета.
Из Лэрга они свернули на A838, узкую дорогу с частыми перевалами, петлявшую вдоль берегов озер Лох-Шин, Лох-Мерк-Ланд и Лох-Мор. Чем дальше на север они катили, тем круче становились заснеженные горы с их коварными склонами и обрывами. Погода была капризной; то ярко сияло солнце, то вдруг, укутывая собой горные пики, ущелья застилали низкие, разбухшие облака. Если на одном из озер ветер гнал по воде рябь, то поверхность другого, соседнего, была идеальным темным зеркалом. По мере того как свет и мрак сменяли друг друга, менялись и краски вокруг. Слепящие глаз золото, сапфир, янтарь, рыжая ржавчина внезапно становились багровыми синяками и свинцом. Стефани наблюдала за тем, как по горе и озеру, освещая все под собой, скользит солнечное пятно, отчего казалось, что все вокруг вместо трех измерений становилось плоским, двухмерным.
У Лаксфордского моста они свернули направо, на дорогу, ведущую в Дарнесс, небольшой населенный пункт на северном побережье. Через несколько миль после поворота они покинули дорогу, съехав вправо на проселок. То и дело петляя по зарослям болотной травы, мимо скалистых выступов и омутов с черной ледяной водой, они через четверть часа добрались до последнего поворота, с которого открылся вид на небольшое горное озеро. На другом его берегу крутой склон вырастал из воды на несколько сотен ярдов, чтобы затем встать вертикально еще на триста футов. На их берегу, рядом с кромкой воды примостились несколько строений, а в пятидесяти ярдах дальше – каменный дом.
Бойд припарковал «Лендровер» в большом гараже рядом с двумя такими же старыми машинами. К одной из них был прикреплен небольшой прицеп с моторной лодкой. В задней части гаража у стены выстроились с десяток байдарок.
Здания на берегу были довольно новыми – длинные одноэтажные деревянные бараки с крышами из рубероида или гофрированного железа. Бойд привел Стефани в тот, что был ближе остальных. Внутри в нос шибануло сыростью. Две трети здания были общежитием: у каждой стены через равные промежутки стояли койки. Матрасов не было. Другая треть была поделена перегородками на шесть небольших однокомнатных кабинок. Бойд провел Стефани в одну из них.
– Здесь ты будешь спать.
Койка была такой же, как и те, что она уже видела, с той лишь разницей, что на ней был тонкий комковатый матрас и подушка, которая от времени сделалась коричневой. На конце кровати были сложены несколько простыней, наволочка, такая изношенная, что была почти прозрачной, и два тяжелых колючих одеяла, царапавшихся, как наждачная бумага. Кроме того, в комнате имелись шкаф, комод, крошечное круглое зеркало и раковина. Небольшое окно выходило на озеро.
Бойд снова вывел ее на улицу и велел подождать возле гаража. Стефани проводила его взглядом, пока он шагал к каменному дому. Как только Бойд скрылся внутри, она заглянула в окна других зданий. Там имелась столовая, явно закрытая, небольшой блок с двумя ванными, четырьмя туалетами и несколькими душевыми кабинами, сарайчик, в котором был установлен дизельный генератор, большая мастерская и еще одно здание, в котором было пусто.
Спустя пять минут Бойд появился снова, но теперь уже в спортивных брюках, кроссовках и рубашке для регби, надетой поверх двух футболок. В руках у него была сумка, из которой он достал две толстовки, пару спортивных штанов, обрезанных по колено, и пару крепких ботинок. Все это бросил под ноги Стефани.
Ее пальцы уже почти окоченели.
– Надевай. Свою одежду сложишь в сумку и поставишь в гараж.
Подняв одежду с земли, она направилась к гаражу.
– Эй, ты куда?
– Переодеться.
– Ну ты придумала… Переоденешься здесь!
Начался дождь.
Стефани поскользнулась и упала в ямку торфяного болота. Черная грязь смягчила падение и удвоила вес ее одежды. Это было похоже на зыбучий песок. Бойд наблюдал за ней с гладкого травянистого склона. Несмотря на холод, Стефани вся горела. Казалось, ее легкие кровоточат. Щеки раскраснелись и горели, а по лбу, смешиваясь с дождем и стекая ей в глаза, струился пот. Недостаток силы и ловкости был унизителен, и она пыталась не думать о том, что ждет ее впереди.
Бойд с отвращением покачал головой:
– Что, черт возьми, ты здесь делаешь? Твое место в Лондоне. Шлифуй ногти, сплетничай с подругами по мобильнику… Скажу тебе честно: ты не выдержишь. Будет чудом, если ты продержишься до конца недели. Лично я даю тебе семьдесят два часа.
Стефани наконец отдышалась:
– Выдержу.
– Посмотри на себя. Не прошло и получаса, а ты уже барахтаешься в грязи, не понимая, что тебе делать. Для тебя препятствием будет даже лужа на парковке.
Стефани уцепилась за черные края болотца. Под ногами чавкала грязь. Она вскарабкалась на ближайший камень, а затем поднялась на склон, где стоял Бойд. Тот даже не запыхался.
Они продолжили бег. Бойд трусил позади нее, уверенно, словно олень, который всю свою жизнь прожил среди горных пиков и седловин, тогда как Стефани то и дело спотыкалась и оступалась. Бойд гнал ее дальше, бормоча скабрезности и угрозы всякий раз, стоило ей замедлить бег. Когда же это перестало действовать, пустил в ход руки, толкая ее вперед. Она упала, и ее стошнило. Однако Бойд бесцеремонно схватил Стефани за шиворот и рывком поставил на ноги.
– Гребаная кинозвезда! – прошипел он ей в ухо.
Когда они вернулись к озеру, Стефани едва стояла на ногах. К растущему неудовольствию Бойда, половину спуска она преодолела на четвереньках.
Теперь они стояли возле гаража. Протянув ей полиэтиленовый пакет с одеждой, он указал на один из домиков:
– Там есть душ. Приведи себя в порядок, потом подойди к дому.
Душ был до боли сильным и горячим, но Стефани была этому даже рада, когда, пошатываясь, встала под его колючие струи. Она поскользнулась и больно ударилась плечом о кафель, а затем опустилась на пол. Даже не пытаясь встать, свернулась в комок, давая воде и пару делать свое дело.
Дверь со стуком резко распахнулась; тонкая перегородка вздрогнула. Вспыхнул неяркий свет – одинокая, свисающая с потолка лампочка, – но даже он бил в глаза Стефани, как луч зенитного прожектора.
– Подъем!
Голос Бойда был частью ее дурного сна.
– Живо!
Кровать внезапно пришла в движение. Стефани открыла глаза. Бойд отдернул кровать от стены и теперь опрокидывал ее на бок. Все еще завернутая в одеяла и простыни, она скатилась на пол – по большому счету еще спящая.
– Чтобы через две минуты была на улице и готова к пробежке. Если опоздаешь, пеняй на себя.
С этими словами Бойд ушел.
Все ее мышцы ужасно болели. Некоторые словно окаменели и были тверды на ощупь, даже без намека на гибкость. Казалось, будто все суставы за ночь поразил артрит. В этой жизни Стефани знала не одно хмурое утро, но такое, как сегодняшнее, было впервые. Она чувствовала себя сущей развалиной.
В комнате стояла холодина, и она как можно быстрее – насколько это позволяло затекшее тело – оделась. Хотя ее одежду вешали сушиться, та со вчерашнего дня оставалась сырой и вся провоняла торфом. Снаружи было темно. Под ногами потрескивал ледок.
– Боже! – воскликнула Стефани; изо рта и ноздрей тотчас вырвались облачка мерзлого пара. – Еще такая рань!
Похоже, это порадовало Бойда. Стефани мысленно взяла на заметку больше никогда этого не делать.
Они побежали в темноте, по неровной тропинке, которая в конце концов привела к главной дороге. Стефани восприняла это как своего рода приманку, напоминание о том, что еще не поздно выйти из игры. Достаточно лишь выразить это желание вслух.
Пробежка стала для нее откровением. Такой боли она не испытывала никогда, даже от рук самого жестокого садиста-клиента.
Позже Бойд в своей кухне в каменном доме приготовил для нее завтрак. Дом этот был для нее настоящим спасением; сухой и теплый, благодаря чугунной печке «Рейберн», топившейся коксом. Стефани сидела за деревянным столом, Бойд молча занимался своими делами. Предварительно приготовленная каша медленно томилась в теплой духовке. Бойд поставил перед Стефани полную миску.
– Как это по-шотландски, – пробормотала она.
– Тебе полезно. Ешь, – ответил Бойд, делая для нее сладкий чай.
– Я не хочу.
– Не сомневаюсь. Но тебе вскоре понадобятся силы.
Распорядок дня установился быстро: подъем ни свет ни заря; зарядка перед завтраком; завтрак в доме; через час снова упражнения; обед в доме; затем целый час лекция про какой-нибудь элемент выживания на природе. Во второй половине дня и до сумерек вновь физическая подготовка; затем душ или ванна, в зависимости от того, как решит Бойд; ужин в каменном доме; очередные жемчужины мудрости из уст Бойда, обычно в тепле кухни; и, наконец, постель – в час, который был абсурдно ранним, но все равно не позволял выспаться и набраться сил к утру.
У меня нет сил даже раздеться. Но лишь это заставит меня заползти под одеяло, а не рухнуть поверх него. Не будь я так измотана, точно пришла бы в ужас. Я совершила ошибку. Александер был прав. Как и Бойд. Я этого не выдержу. Я разбита физически и эмоционально. Я думала, что невосприимчива к боли, но Бойд показал мн