– И в чем она состоит?
– Прежде всего закалка и тренировки. Хорошая физическая форма и дисциплина считаются залогом успеха. Не менее важны идеологическая и религиозная убежденность. Позднее их учат обращению с оружием. И, наконец, они получают технические навыки. Там есть старый ангар. Используя фрагменты списанных самолетов – «Ту», «Боингов», «Локхидов», «Илов» и так далее, – они воссоздают интерьер самолета, который им предстоит угнать, чтобы команда могла попрактиковаться в условиях, приближенных к «реальным». По словам Халила, он доволен успехами этой команды.
– Еще бы! А что думаешь ты?
– Не знаю, я их не видел.
Петра ему не поверила.
– Но ведь ты там был? Или твой январский загар – всего лишь результат месяца в солярии?
Дни между двумя поездками в Париж дались ей нелегко. Было легче лгать Серра, говорить ему то, что она предпочла бы говорить Фрэнку. Это вгоняло в уныние, и даже когда Петра была с Фрэнком, оно давало о себе знать. Невозможность рассказать все, о чем она думает, тому единственному человеку, кому ей хотелось излить душу, давила на нее тяжким бременем. «Как такое может быть?» – спрашивала она себя. Почему ей так легко притворяться перед Серра – и так трудно говорить Фрэнку, что ей приятно с ним, что он нравится ей так, как не нравился ни один другой мужчина, что он первый и единственный в ее жизни, кому она способна доверять?
И вот теперь, лежа в постели Серра, Петра смогла перекатиться на бок и прошептать ему в ухо:
– Знаешь, в иных обстоятельствах у нас с тобой могла бы быть любовь.
Любовь. Это слово застревало у нее в горле, когда она пыталась сказать его Фрэнку. С Серра оно само сорвалось с ее губ. Пребывавший в посткоитальной неге, все еще пытавшийся восстановить дыхание, Серра мгновенно встрепенулся. Петра поспешила прояснить свои слова:
– Но, к сожалению, сейчас не те обстоятельства.
– Через два дня я представлю тебя команде захвата.
– Где? Здесь?
– Нет. В Лондоне.
– В Лондоне?
Ее реакция была слишком быстрой и слишком нервной, что не скрылось от Серра.
– У тебя с этим проблемы?
Петра попыталась отмахнуться.
– Никаких. В Лондоне – значит, в Лондоне.
– Как только окажешься там, ты не должна покидать его до начала операции.
– Рейс будет оттуда?
Серра самодовольно ухмыльнулся.
– Необязательно. Бо́льшая часть команды прибудет стыковочными рейсами из других стран. Это нужно, чтобы снизить риски. Но ты вылетишь из Лондона.
– И как долго мне ждать?
– Скажем так: примерно через неделю, начиная с сегодняшнего дня, ты будешь с Халилом.
Было утро. Петра собиралась уходить. Они уже стояли в прихожей, когда Серра внезапно сказал:
– У меня для тебя что-то есть.
– Что именно?
– Подарок. – С этими словами он достал из-за спины пластиковый пакет, в котором лежала небольшая коробка. – Извини, не успел обернуть его в подарочную бумагу.
Петра вынула коробку из пакета. Это был аудиоплеер «Сони Уокмэн». Будь у них другие отношения, это был бы вполне нормальный подарок. Но у них были не те отношения. Удивление Петры вскоре сменилось смущением, что, в свою очередь, вызвало у нее досаду.
– Ты любишь музыку? – спросил Серра.
Она понимала: он играет с ней.
– Да, но не любую.
– Теперь ты сможешь слушать все, что захочешь. – Серра умолк, давая этому предложению на миг повиснуть в воздухе, а потом как бы невзначай добавил: – Но предупреждаю заранее: не вздумай одновременно нажимать кнопки перемотки назад и вперед. По крайней мере, в самолете.
По коже Петры заползали мурашки.
– А почему нет?
– Кто знает, что там бабахнет в грузовом отсеке…
Усилием воли она сделала большие глаза.
– Ты серьезно?
Похоже, что да.
– Ты хотела знать, в чем будет состоять твоя роль «контролера». Теперь ты знаешь.
Ей удалось сохранить хладнокровие.
– Я не собираюсь разносить себя в клочья за полмиллиона долларов.
– Как я уже сказал, тебя вместе с большинством пассажиров и экипажем выпустят на Мальте.
– Большинством?
– Возможно, кто-то останется на борту. – Серра указал на плеер: – Радиус действия триггера тысяча метров, но для верности ты должна воспользоваться им не дальше, чем за восемьсот метров от самолета.
– А люди Халила?
– Они вызвались стать мучениками, умереть во славу Аллаха. Твоя работа состоит в том, чтобы помочь им отправиться на небеса.
Электрический утюг шипел и плевался паром. Петра разложила на гладильной доске мятую серую футболку. С утюгом в руке она чувствовала себя неуклюжей. Гул стиральной машины соревновался с банальностью дневных телепередач – кулинарных и игровых шоу, слишком хилых, чтобы отводить им прайм-тайм. Чуть раньше у нее состоялась борьба с пылесосом, в котором она попыталась поменять пылесборник, но в результате лишь порвала его, и вся пыль и мусор рассыпались по полу гостиной.
Домашние хлопоты были для нее в новинку. В детстве все заботы по дому брала на себя мать, которая никогда не просила ее о помощи. В студенческие годы бытовые проблемы являлись чем-то необязательным, и она, как и многие другие, предпочитала закрывать на них глаза. В бытность же ее проституткой ни о каком уюте речь даже не шла. Квартиры, в которых она работала, были запущены до такой степени, что им ничто уже не могло помочь, хотя Джоан, одна из горничных, помнится, время от времени водила по ковру пылесосом. Стефани было наплевать и на грязь, и на груду нестираной одежды. Ей было наплевать, что грязна она сама. Какой смысл наводить чистоту снаружи, если внутри все мерзко и грязно?
Теперь же эти тривиальные действия стали для нее своего рода очистительным ритуалом. На пару с телевизором они притупляли ум, что приносило частичную свободу. Монотонная работа позволяла притворяться, что вся ее жизнь такая же монотонная, чего ей сейчас хотелось больше всего. Фрэнк притупил ее острие, приглушил ее жажду воздаяния и справедливости…
Раздался стук в дверь, и он шагнул из ее мыслей в реальность. Когда Петра видела его в последний раз в половине восьмого утра, он лежал голый в постели. Сейчас на нем были черный костюм, темно-синяя рубашка без галстука и черные ботинки. Таким щеголем она его еще ни разу не видела.
– Я проходил мимо твоей двери и услышал звуки телевизора, – пояснил Фрэнк. – И решил заглянуть.
– Не хочешь войти?
– Нет. У меня пара срочных дел.
– Как скажешь.
– Я подумал, что ты, уходя, забыла его выключить.
– Уходя куда?
– На работу.
У нее не нашлось ответа. Его слова застали ее врасплох. Не нарочно, конечно, но не это главное. Он задумчиво склонил голову набок.
– Мне казалось, сегодня утром ты собиралась на работу.
– Куда же еще, – ощетинилась она, как будто Фрэнк обвинил ее во лжи.
В самом начале своей бытности Мариной Петра прилагала больше усилий. В дневное время она посещала библиотеки, музеи, ходила в кино или по магазинам. Случалось, даже захаживала в Маджента-Хаус. Но в последнее время ее дисциплина дала сбой. Ей не хватало силы воли поддерживать самые нудные аспекты жизни Марины. Вместо того чтобы идти «на работу», она проводила день в стенах квартиры. Вместо деловых костюмов и косметики, придававших ей строгий, серьезный вид, теперь ее чаще можно было увидеть в поношенных джинсах и выцветшей толстовке. Фасад Марины покрывался трещинами, но ей было наплевать на это.
Фрэнк обвел глазами квартиру.
– Тогда почему ты не на работе?
Ее первой реакцией было послать его подальше. Что, кстати, было вполне естественно, и будь на его месте кто-то другой, она бы так и поступила. Но только не с Фрэнком. Она прочла это в его глазах. Он не просто ждал от нее объяснения, ему хотелось в него верить.
– Я уже ехала в метро, как вдруг мне стало нехорошо. Меня бросило в жар и жутко разболелась голова. Я испугалась, что меня вырвет. Я вышла из вагона в Холборне и минут десять стояла на платформе, ожидая, что все вот-вот пройдет. Но не прошло. Поэтому я поднялась на улицу, чтобы глотнуть свежего воздуха, а затем на такси вернулась домой.
Фрэнк взял плеер, который ей дал Серра, и принялся вертеть его в руках. Петра едва не крикнула, чтобы он немедленно положил его на место, однако вовремя сдержалась. Фрэнк не рассматривал его, а просто вертел в руках. Внутри стиральной машины, перейдя на быстрые обороты, загудел барабан.
– Но теперь тебе лучше? – спросил Фрэнк.
– Да, чуть лучше. Я на час прилегла в постель.
– Тебе следовало мне позвонить, – сказал он, прежде чем нажать кнопку «открыть дверцу».
– Куда?
– Что?
– Куда я должна была позвонить? Я думала, что ты тоже идешь на работу.
Лицо Фрэнка на миг приняло то же растерянное выражение, что и пару минут назад ее собственное. Ей это показалось странным. Судя по его виду, он явно собирался на деловую встречу.
– Ты… ты могла бы оставить сообщение на автоответчике.
– Ты прав. Наверное, могла бы.
Он заглянул внутрь плеера. Гнездо кассеты было пустым.
– Никакого «Рэйдиохеда». Никакого мрака. Какое счастье.
Войдя в «Хилтон» на Парк-лейн через главный вход, Петра пересекла лобби и первый этаж и вышла через служебный выход. На улице ее уже поджидал фургончик «Форд». Сев на заднее сиденье, она захлопнула дверь и велела водителю ехать. Лично она находила подобную предосторожность со стороны Александера чрезмерной и даже детской. Однако тот был неумолим: если ей нужно приехать в Маджента-Хаус, то только так, и не иначе. Чтобы добраться до Лоуэр-Роберт-стрит, у них ушло полчаса. Выйдя из машины, Петра воспользовалась нижним, более неприметным входом.
Сидя за рабочим столом, Маргарет пила чай.
– Как дела, Стефани?
– Так себе, если честно. А у вас?
– Все хорошо, как обычно.
– А как там наш Берия? – Петра кивком указала на закрытую дверь кабинета Александера.