Сияющую это не убедило. И… нет, нелепость какая-то. Разве мог Узор шпионить за ней ради Духокровников? Он любил ложь, но вряд ли мог соврать сам. По крайней мере, не так, чтобы одурачить Вуаль.
Шаллан взяла инициативу в свои руки и попыталась выбросить эту мысль из головы, пока они шли. Но ничего не получалось. Вуаль и даже Сияющая продолжали размышлять. У Узора была возможность. Он знал о коммуникационном кубе и наблюдал за ним в ту ночь, когда она была пьяна.
Отец Шаллан принадлежал к Духокровникам; ее семья была связана с ними давным-давно. Может быть, что-то случилось во времена ее детства, в те смутные дни, которые она забыла? Могла ли интрига простираться так далеко?
Ее связь с Узором определенно уходила корнями в то время. Она использовала его как клинок, чтобы убить свою мать. Шаллан подавила многие воспоминания, но этот факт был неоспорим. Узор и она начали сближаться почти десять лет назад.
Мог ли Узор все это время работать на Духокровников? Снабжать их информацией об ее успехах? Заставить ее связаться с ними, когда она только прибыла в военные лагеря?
Последствия этого открытия потрясли ее до глубины души. Если ее спрен был шпионом… кому она могла доверять?
И как быть дальше? Это откровение было намного, намного хуже, чем обнаружить, что Ватах или Ишна – шпионы. У нее подкосились ноги, что-то затрепетало внутри.
«Шаллан, – подумала Сияющая, – будь сильной. Мы еще не знаем всех фактов».
Нет-нет, она не может быть сильной. Не перед лицом такого факта.
Шаллан отползла поглубже и захныкала, как ребенок. В Узоре и их общении все это время и впрямь ощущалось кое-что странное. Он скрывал ее прошлое. Хроника ее жизни… со всеми дырами… как-то не складывалась. И так было всегда…
«Шаллан, возьми себя в руки», – подумала Вуаль.
«Бери все на себя. Ты справишься. Тебя для этого создали».
«Постарайся идти дальше, – настойчиво продолжила Вуаль, отказываясь подчиняться. – Просто шагай вперед. Ты сможешь».
И Шаллан сохранила контроль, сама того не желая. Когда два часа спустя Адолин объявил короткий перерыв, Шаллан заставила себя сделать быстрый набросок коммуникационного куба в сундуке. Образ был безупречен, детали не лгали. Слой пудры действительно был испещрен следами пальцев. Он был тончайшим, почти невидимым. Но ее способность к светоплетению позволяла запоминать такие мелочи.
Шаллан изо всех сил старалась не обращать внимания на проблему, вместо этого разглядывая местность вокруг. Та становилась все более неровной и каменистой. Здесь росли поразительные стеклянные деревья: их стволы и ветви напоминали застывшие потеки расплавленного камня, а кроны были точно волны, разбивающиеся о берег. Да, стоило обратить внимание на эту красоту.
Волнение Шаллан достигло пика, когда она увидела, должно быть, саму Стойкую Прямоту: большую крепость на мрачном обсидиановом мысе, который выдавался в океан бусин. Массивная и приземистая, со стенами из синего камня, она была идеально расположена для защиты естественной бухты на севере. К Стойкой Прямоте даже вел мост. Спрены чести, похоже, относились к вопросам фортификации всерьез.
Шаллан захотелось ее нарисовать. Она могла затеряться в этой картине и не сталкиваться с другими фактами. Но тут к ней подошел Узор, и она вместо этого заскулила и снова отступила.
Вуаль наконец взяла все в свои руки. Ради блага Шаллан.
– Мы почти на месте! – объявил Узор.
Рисунок его головы вертелся в чрезвычайно возбужденной манере.
Вуаль нуждалась в доказательствах, поэтому она тщательно подбирала слова:
– Я много думала о твоих первых днях с Шаллан. Вполне возможно, что Духокровники наблюдали за ней, когда она была ребенком. Если мы найдем факты, подтверждающие это, могли бы понять, как победить их.
– Мм. Думаю, в этом есть смысл! Но я почти ничего не помню.
– Вы когда-то были вместе, в саду, с Шаллан, – принялась выдумывать Вуаль. – Я вижу ее воспоминания. Шаллан увидела, что Балат разговаривает с кем-то, – если вдуматься, это была женщина в маске. А вдруг на самом деле он и есть шпион?
– Ой! – воскликнул Узор. – Твой брат? Работает на Духокровников? Хм… Это было бы больно для тебя! Но логично. Мрейз всегда знает о твоих братьях и их местонахождении слишком много.
– Ты помнишь этот день в прошлом Шаллан? – продолжала выведывать Вуаль. – Хоть что-то о нем?
– В саду, где Балат встретился с женщиной в маске…
– Это важно. Ты был там. Я помню, что ты был с Шаллан.
– Хм… Да! – заявил криптик. – Теперь я вспомнил. Ха-ха! Да, было такое. Балат и загадочная гостья. Ты заставила мои воспоминания вернуться, Вуаль! Тогда мы были вместе. И возможно, Балат и впрямь шпион. Ой-ой! Это очень нехорошо с его стороны.
Шаллан опять захныкала глубоко внутри, но Вуаль – о нет! Ее создали, чтобы справляться с такими ситуациями. Она подавила приступ тошноты. Узор сказал неправду.
Узор соврал ей в лицо!
Вуаль больше ничего не могла принимать как должное. Она не могла доверять вообще никому. Ей придется соблюдать осторожность, удвоить оборону и защитить Шаллан.
– Вуаль? – спросил Узор. – С тобой все в порядке? Разве я сказал что-то не так?
– Я просто задумалась, – сказала Вуаль. – Ты не видел, чтобы за нами наблюдали какие-нибудь странные спрены?
– Искаженные спрены славы? – уточнил он. – Которых, по твоим словам, надо остерегаться? Нет, не видел. Ммм…
Она увидела что-то впереди – небольшую группу всадников, излучающих слабый бело-голубой свет. Спрены чести заметили приближение незваных гостей и послали отряд разобраться с ними.
Адолин остановил колонну, спешился и велел солдатам напоить лошадей и позаботиться об остальном. Затем он шагнул вперед, все еще в окровавленной форме, с перевязанным боком.
Вуаль двинулась следом.
– Держи глаза – или что там у тебя – открытыми, – сказала она криптику, который поспешил за ней. – Настали опасные времена, Узор. Мы всегда должны быть начеку. Иначе нас могут обмануть…
– Это точно.
Шаллан стала очень маленькой, очень тихой.
«Все в порядке, – подумала Вуаль. – Я разберусь с этим. Я найду способ защитить тебя. Обещаю».
Адолин остановился перед своим караваном, Шаллан была рядом. Снадобье, которое он принял, подействовало, и от раны в животе ощущалась лишь слабая боль. Последний отрезок похода, во время которого он согласился с необходимостью ехать верхом, чтобы передохнуть, помог справиться с дурнотой.
Чтобы восстановиться, ему все-таки потребуются сон и время. Рана не должна стать изнурительной, если не начнет гнить. Но боевой формы Адолину не видать по крайней мере несколько недель.
Пока что он изображал силу. Он велел Нотуму оставаться в стороне, хотя был уверен, что трое приближающихся спренов чести заметили его. Они ехали на тех же грациозных не-лошадях, что и Нотум раньше. Его скакун убежал в панике, когда напали тукари, и люди Адолина не смогли его отыскать.
Новоприбывшие носили строгие мундиры незнакомого стиля – плащи с высокими воротниками, широкие и длинные, почти до колен. На головах у них были короны, на поясе – красивые мечи, узкие и длинные. Только мечи не были сотворены из той же материи, что и сами спрены чести, в отличие от плащей, корон, рубашек и прочего.
У женщины впереди был самый высокий воротник в троице. Ее волосы были собраны в тугой пучок на макушке, из которого сзади выбивался единственный хвостик. Прическа и мундир отражали незнакомую Адолину моду.
Женщина остановила свою не-лошадь шагах в пяти от него.
– Человек, наши разведчики тебя узнали. Ты действительно Адолин Холин, как мы и предположили?
– У вас хорошие разведчики. – он положил ладонь на рукоять меча. – Я прибыл по приказу узокователя, моего отца, чтобы посетить ваши земли и передать послание от его имени. Со мной Сияющие из четырех разных орденов, все они действуют сообща против Бури бурь. Это доказывает, что люди и спрены вновь нуждаются в древних узах.
– Стойкая Прямота не принимает посетителей или эмиссаров, независимо от их родословной, – сказала женщина резким тоном, каждое слово звучало как приказ. – Уходите. Нас не интересуют узы с убийцами и предателями.
Адолин протянул ей подготовленные письма. Он ждал, обливаясь потом, надеясь. Один из спренов чести двинул коня вперед и взял послания Далинара и Ясны.
Адолин почувствовал облегчение, когда спрен чести вернулся к двум другим.
– Эти письма объясняют наше положение, – начал он. – Мой отец надеется, что мы сможем выковать новый…
Его прервали: спрен демонстративно разорвал письма пополам.
– Мы не примем договора с вами, – сказала женщина.
– Это не договор! – сказал Адолин, делая шаг вперед, не обращая внимания на боль в боку. – Это всего лишь письма! По крайней мере, прочтите их!
– Прочитав это, мы бы признали существование доводов, которые способны нас переубедить, – сказала женщина, в то время как другой спрен чести продолжал рвать письма. – Ты уйдешь из этих земель и заберешь с собой предателя Нотума. Сообщи ему, что теперь мы знаем: его соучастие глубже, чем предполагалось. Он изгнан окончательно.
Адолин стиснул зубы:
– На него напали! Чуть не убили, прежде чем мы успели прийти на помощь! Мир меняется. Забаррикадировавшись в своей крепости, вы не остановите изменения, но можете остаться без единого союзника, когда наконец поймете, что вам нужно что-то делать!
Спрен чести обнажила меч и направила на него:
– Это наш мир. Наша суверенная земля. Так что вы уйдете, как было приказано. Люди никогда не уважали нас, не признавали, что спрены могут чем-то владеть. Мы для тебя – собственность.
– Я не…
– Уходите! – перебила она. – Мы отвергаем предложение! Мы отвергаем узы!
Адолин тяжело вздохнул: все его доводы умирали, как сморщенные растения, изголодавшиеся по дождевой воде. Оставалась только одна опасная возможность. План, который он едва осмеливался обдумать, не говоря уже о том, чтобы предложить остальным.