Каладин. – А пока лучше сидите тут. Я принес воду и кое-что из еды. Увы, она духозаклятая. Завтра пошлем кого-нибудь за ночными горшками, если до этого дойдет.
Достав еду и воду, он закинул ранец на плечо. Затем выскользнул обратно в коридор. До встречи с отцом предстояло посетить еще три комнаты.
– Сколько сейчас времени? – спросил он.
– Поздно, – сказала Сил. – До рассвета еще несколько часов.
Каладин занимался доставкой одеял и воды уже около часа. Он знал, что сражение все еще продолжается далеко внизу, что Навани держится. Враг, однако, быстро закрепился на этом этаже, оставил охрану и спустился вниз, чтобы напасть на защитников-алети.
Так что, хотя башня еще не была потеряна, на этаже Каладина было тихо. Сил развернулась и поднялась в воздух, мерцая и становясь бесформенной, как облако.
– Мне все мерещится, Каладин. Красные полосы. Наверное, это спрены пустоты патрулируют коридоры.
– Ты можешь видеть их, даже если они невидимы для людей?
Она кивнула:
– Но они тоже меня видят. Мой когнитивный аспект.
Хотелось как следует ее расспросить. Почему, например, Камень всегда ее видит? Был ли он каким-то образом наполовину спреном? Крадунья, казалось, тоже могла это делать, хотя и не признавалась вслух. Может, она была отчасти рогоедкой? У других гранетанцоров не было такой способности.
Вопросы так и не сорвались с его губ. Он был рассеян и, по правде говоря, измотан. Он позволил мыслям ускользнуть и перешел в следующую комнату. Ее обитатели, наверное, еще сильнее испугаются, ведь они ничего не слышали с тех пор, как…
– Каладин, – прошипела Сил.
Он немедленно остановился, затем поднял глаза. По коридору шел Царственный в буреформе, с мечом на поясе и сферным фонарем в руке.
– Эй, ты. – В голосе чужака слышался ритм, но акцента совсем не было. – Почему вышел из своей комнаты?
– Я лекарь, – сказал Каладин. – Один Сплавленный позволил мне навестить наших людей. Я доставляю еду и воду.
Певец смерил его взглядом, потом взмахом руки велел показать, что в ранце. Каладин подчинился и даже не взглянул на Сил, которая на всякий случай играла роль спрена ветра – носилась вокруг, притворяясь, что не связана с Сияющим.
Певец осмотрел пайки, потом изучающе взглянул на самого Каладина.
«Смотрит на мои руки и грудь, – подумал тот. – Задается вопросом, с какой стати у лекаря телосложение солдата». По крайней мере, под длинными волосами не было видно его клейма.
– Возвращайся в свою комнату, – скомандовал Царственный.
– Остальные испугаются, – возразил Каладин. – Вам придется иметь дело с людьми в истерике – это помешает военным действиям.
– А как часто ты проверял, как дела у паршунов в твоей деревне, когда они были напуганы? – огрызнулся певец. – Когда их загоняли в темные комнаты, запирали и забывали? Ты их хоть раз пожалел, лекарь?
Каладин прикусил язык. Не тот случай, когда насмешка требует ответа. Он опустил глаза.
Певец, в свою очередь, шагнул вперед и замахнулся, желая ударить Каладина. Тот отреагировал не раздумывая: перехватил запястье Царственного и, коснувшись покрытой панцирем плоти, почувствовал нечто вроде энергетического разряда.
Певец ухмыльнулся:
– Лекарь, значит?
– Никогда не слышал о военных медиках? – спросил Каладин. – Я тренировался с солдатами, так что могу за себя постоять. Но можешь любого из местных спросить, и они подтвердят, что я – сын лекаря.
Певец толкнул Каладина в плечо, пытаясь вывести его из равновесия, но Каладин стоял твердо. Он встретился взглядом с красными глазами и увидел в них улыбку. Рвение. Это существо жаждало драки. Вероятно, певец злился, что его отправили на такую скучную работу, как патрулирование коридоров во время дерзкой и опасной миссии. Больше всего на свете он хотел бы заполучить повод немного взбодриться.
Каладин крепче сжал его руку. Его пульс ускорился, и он обнаружил, что тянется к буресвету в кошельке на поясе. Сделать вдох, втянуть силу, покончить с этим фарсом. Враги вторглись в башню, а он… разносит одеяла?
Он пристально глядел в эти красные глаза и слышал биение собственного сердца. Затем заставил себя отвести взгляд и позволил певцу оттолкнуть себя к стене, а затем сбить с ног. Существо нависло над ним, и Каладин не поднял головы. Он научился этому, когда был рабом.
Существо фыркнуло и, не сказав больше ни слова, зашагало прочь. Каладин чувствовал себя собранным и готовым к неожиданностям, как перед боем. Усталость как рукой сняло. Он жаждал действовать.
Но вместо этого продолжил свой путь, доставляя утешение жителям Пода.
42. Броня и зубы
По правде говоря, больше всего нам следовало бы опасаться сочетания коварства Сосуда и намерений силы.
Навани и ее робкие спутники вскоре покинули просторный зал, усеянный трупами, и вошли в коридоры с погасшими фонарями на стенах. Сломанные защелки свидетельствовали о том, что воры добирались до сфер при помощи гвоздодеров. Для некоторых людей ни один кошмар не бывает достаточно ужасным и ни одна война – достаточно кровавой, чтобы помешать мародерству.
Крики и раскаты грома стихли. Навани как будто ощутила мифический центральный такт – сердце Великой бури, о котором говорили некоторые бедные странники, пойманные в ловушку ее ветров. Мгновение, когда по необъяснимым причинам ветер прекращался и все стихало.
В конце концов она добралась до того места, куда послал ее Сородич, – определенного перекрестка среди этих извилистых коридоров. Первый уровень так или иначе использовался весь, но этот район был одним из наименее загруженных. Коридоры здесь образовывали раздражающе замысловатый лабиринт, и потому небольшие помещения использовались как склады.
– Что теперь? – спросил бурестраж Элтебар.
Навани не особенно обрадовалась обществу этого человека; высокого роста, Элтебар выглядел глупо со своей остроконечной бородой и одеянием, покрытым таинственными символами. Но он присутствовал в картографическом кабинете, и запрещать ему участвовать было неправильно – она нуждалась в любом помощнике.
– Обыщите тут все, – сказала Навани спутникам. – Посмотрите, нет ли на стенах гранатовой жилы. Она может быть маленькой и незаметной среди разноцветных слоев.
Они сделали, как она просила. Даббид, немой мостовик, начал обыскивать не стены, а пол. При этом он светил себе сферой, зажатой в кулаке, так что от нее почти не было толка.
– Прикройте свои сферы и фонари, – велела Навани остальным.
Приказ вызвал растерянность и страх, но Навани подала пример, опустив щиток на собственном фонаре.
Они повиновались, и помещение погрузилось в темноту. В дальнем коридоре ритмично пульсировал красный свет, но грома они не услышали. У некоторых мягко светились руки, на них проступал выделенный сферами рисунок из вен и костей.
– Вот, – сказала Навани, заметив слабое мерцание на полу возле стены.
Они сгрудились вокруг него, исследуя искру гранатового света в скрытой кристаллической жиле.
– Что это? – спросила Исаби. – Что это за спрен?
Свет начал двигаться по жиле, по полу, затем по коридору. Навани проигнорировала вопросы, следуя за искрой, пока та не двинулась вверх по стене. Здесь искра проследовала вдоль извилистого рисунка слоев в определенную комнату, обогнула камень и скользнула в щель между дверью и проемом.
К счастью, у Венана были ключи. Внутри им пришлось перешагнуть через свернутые ковры, чтобы найти искру света в задней части помещения. Навани провела по стене пальцами и обнаружила небольшую выпуклость.
«Самосвет, – поняла она. – Подключенный к кристаллической жиле. Он так глубоко вделан в стену, что его почти не видно». Похоже, это был топаз. Такой же самосвет имелся в стене той комнаты, где они нашли модель башни.
«Заряди топаз, – произнес Сородич в ее голове. – Ты можешь сделать это без Сияющих? Я видело, как ты творишь такие чудеса».
– Мне нужно несколько маленьких топазов, – сказала Навани своим ученикам. – Не больше трех кивов каждый.
Ее спутники поспешили найти требуемое; для своих экспериментов они держали под рукой самосветы всех размеров, и кто-то вскоре передал коробочку с заряженными топазами. Навани велела нескольким помощницам взять самосветы пинцетом и поднести их к топазу, вделанному в стену.
Если заряженным самосветом прикоснуться к незаряженному, он передавал толику буресвета – при условии, что самосветы были одной разновидности и первый сильно уступал второму размером. Казалось, на процесс воздействует нечто вроде разности давления. Большой пустой сосуд высасывал буресвет из маленьких полных.
Процесс шел медленно, особенно когда самосвет, который надлежало зарядить, был относительно небольшим и тем самым ограничивал потенциальную разницу в размерах. Навани подошла к Улвлк и Врандл, двум тайленским ученым дамам. Обе были артефабрами из очень замкнутой гильдии.
– Если будет на то воля Всемогущего, мы успеем, – сказала Навани, когда позади эхом отозвался гром.
– Так вот зачем вы взяли нас с собой, – сказала Врандл, невысокая женщина, предпочитавшая хавы традиционным тайленским нарядам. Ее брови были завиты в тугие кудряшки. – Башня захвачена, ваши люди умирают – и вы сочли это подходящим моментом, чтобы вырвать у нас коммерческие тайны?
– Конец света близок, – возразила Навани, – и наше величайшее преимущество – эта башня, позволяющая мгновенно перемещать войска с одного конца континента на другой. Но она находится под угрозой. Неужели сейчас самое время оберегать коммерческие тайны, светлость?
Обе женщины не ответили.
– Хотите увидеть, как все сгорит? – продолжила Навани, измученная и раздраженная. – Вы действительно позволите Уритиру пасть, лишь бы не делиться знанием? Если мы навсегда потеряем Клятвенные врата, войне конец. Как и вашей родине.
И снова они промолчали.
– Отлично! – рявкнула Навани. – Надеюсь, когда вы умрете – зная, что ваша родина обречена, ваши семьи порабощены, ваша королева казнена, – вы почувствуете удовлетворение оттого, что, по крайней мере, сохранили небольшое конкурентное преимущество.