дании того, кто их соединит?
Снова раздался гром; как она надеялась, это означает, что у Теофила и его людей дела не так уж плохи. «Быстрее!» – мысленно приказала она буресвету. К сожалению, этот самосвет вел себя странно. Хотя новый тайленский метод действительно быстро переносил буресвет, странный фабриаль впитывал слишком много. Они опустошили бо́льшую часть сфер, которые принесли с собой, но сапфир все еще едва светился. Они, казалось, впрыскивали свет не только в этот камень, но и во всю сеть самосветов и кристаллических жил.
Действительно ли это фабриаль? Навани не узнала конструкцию клетки: вокруг камня просто была натянута металлическая проволока. И зачем нужен стеклянный шар размером с ее кулак, расположенный в стороне в своем собственном углу и прикрепленный к драгоценному камню проводами?
Пока ее ученые работали, опустошая один самосвет за другим, Навани провела тыльной стороной свободной ладони по гранатовой жиле на стене.
«Действуйте быстро», – сказал Сородич.
– Мы стараемся изо всех сил, – прошептала Навани. – Мои солдаты еще живы?
«Я их не вижу. Мое зрение ограниченно, и это сбивает с толку, поскольку так было не всегда. Но я думаю, что солдаты, которых ты послала, близко. Я слышу крики рядом с самосветным сердцем башни».
Навани закрыла глаза, надеясь, что Всемогущий примет тихую молитву, раз уж нет возможности сжечь охранный глиф.
«Торопитесь, – сказал Сородич. – Торопитесь».
Она взглянула на груду самосветов. К счастью, тайленский метод позволял перемещать буресвет между различными типами камней.
– Мы пытаемся. Ты знаешь, почему спрены предпочитают разные виды самосветов?
«Потому что они разные, – ответил Сородич. – Почему человеки предпочитают один вид пищи другому?»
– И все же еда, окрашенная в разные цвета, но с одинаковым вкусом, часто одинаково приемлема для нас. – Навани кивнула на горку изумрудов. – Многие самосветы идентичны – по крайней мере, по структуре. Мы думаем, что они даже могут иметь в своей основе один и тот же химический состав.
«Цвет для спрена как аромат. Часть души объекта».
Любопытно.
«Поспешите, – опять сказал Сородич. – Повелительница боли владеет потоком трансформации, ее знания опасны. Она заполнит мое сердце – колонну – в правильном порядке своим пустотным светом. Поступив так, она исказит меня, и я стану… я стану таким же, как Несотворенные…»
– То, что мы здесь делаем, защитит тебя? – прошептала Навани.
«Да. Оно воздвигнет барьер, не дающий никому – ни человеку, ни Несотворенному, ни певцу – добраться до меня».
– Значит, оно остановит и Теофила, – сказала Навани. – От разрушения конструкции, которая блокирует Сияющих.
«Теофил обречен. Вы должны поторопиться. Навани, они снова активировали Клятвенные врата. Прибыли свежие вражеские войска».
– Как они это делают? У них есть неболомы, но способности этого ордена тоже должны быть подавлены, разве не так?
«С ними человек с Клинком Чести».
Моаш. Убийца. Навани почувствовала, как в ней поднимается гнев. К сожалению, больше она ничего не могла сделать.
«Быстрее. Пожалуйста. Быстрее… – Сородич как будто осекся. – Погоди. Что-то происходит. Повелительница боли остановилась».
Венли видела, как человеческие солдаты предприняли последний рывок. Она стояла у подножия лестницы, которая выглядела довольно странно: ступеньки вились по стенке просторного колодца, нависали над пустотой в центре и казались ужасно узкими, очень опасными.
Это было чистое безумие – сражаться на крутой и ненадежной опоре со Сплавленными и Царственными. И все же люди доблестно пошли на такой шаг. Они сомкнули щиты и двигались сообща, с точностью, которой всегда восхищалась Эшонай, сестра Венли. В то время как слушатели сражались боевыми парами, настроившись друг на друга и на ритмы Рошара, у людей, казалось, был свой собственный вид симбиоза, выкованный за часы тренировок.
Навес из щитов прикрывал от Небесных, которые парили вокруг строя, пытаясь ударить копьями, но в помещении для маневра было слишком тесно. Прежде чем начать атаку, люди вылили бочки воды в пролом – и дождь пролился на Царственных в буреформе внизу. Вода ослабляла их, что Венли всегда казалось иронией судьбы.
Зрелище было настолько поразительное, что Венли послала за Рабониэлью, прервав работу Сплавленной с колонной. Рабониэль вышла и с ужасом посмотрела на людей, оказавшихся так близко.
– Быстро! – рявкнула она на стоявших рядом буреформ. – Вверх по ступенькам! Вступайте в бой с солдатами напрямую!
Буреформы повиновались, но поскольку их силы были ослаблены водой, они не могли как следует противостоять атакующим. Человеки пронзали их своим оружием или сталкивали со ступенек, неуклонно спускались, огибая круглую стену, мрачно переступая через тела павших товарищей. Они поддерживали ширину строя в три человека.
– Удивительно, – прошептала Рабониэль.
Человеки сражались, как огромный зверь в панцире – извивающийся, неумолимый ущельный демон, сплошь броня и зубы.
Рабониэль махнула остальным Глубинным, чтобы они присоединились к битве, но даже такое подкрепление оказалось неэффективным. Макай-им несколько раз разрушали человеческий строй, высовывая руки из стен, чтобы толкнуть человеков или схватить за лодыжки. Но те быстро приспособились: ближайшие к стене теперь шли с мечами наготове, высматривая Глубинных. Не одна бестелесная рука упала на землю рядом с Венли – туда же, куда валились убитые человеки и потерявшие опору Царственные.
Стоя рядом с Рабониэлью, которая все больше выходила из себя, Венли подумала: человеки могут и добраться до цели. От нескольких сотен осталось всего пять десятков, которые во главе с седым старым воином упрямо продвигались вперед. Венли поймала себя на том, что беззвучно подбадривает их, а Тимбре внутри нее ликовала в ритме надежды. Судьба человеков как таковых ее мало заботила, но невозможно было смотреть на такое проявление упорства без восхищения.
Вот почему ее народ уменьшился, почти исчез за годы войны с человеками. Дело было не только в доступе к осколкам или невероятных ресурсах их противников. Весь секрет в том, как эти противники – каждый в отдельности слабее любого слушателя – действовали сообща. У них не было форм, но они компенсировали это тренировкой, жертвуя индивидуальностью, пока не становились практически спренами – настолько хорошими в единственном деле, что им никогда бы не удалось измениться, избрав для себя иную цель.
Они совершили еще один виток вдоль стены, до земли осталось всего лишь двадцать футов, и Рабониэль закричала, призывая еще больше Глубинных. Затем сверху вниз пронеслась красная полоска света.
Появился Лезиан Преследователь.
Он материализовался в самом центре людского строя, размахивая руками с заостренными шипами на панцире. Строй разбился, люди отчаянно попытались перестроиться, чтобы отразить новую напасть, но, конечно же, Преследователь снова взмыл в воздух. Он оставил пустышку, фальшивую панцирную версию себя. Люди начали ее рубить, а настоящий Преследователь в это время с грохотом появился в другой части строя.
И ход событий очень быстро изменился.
Небесные отыскали бреши в стене щитов и начали тыкать копьями в отдельных человеков. Глубинные воспользовались замешательством и принялись хватать бойцов за руки с мечами и за ноги, заставляя спотыкаться. Небольшая группа человеков, возглавляемая пожилым ветераном, попыталась вырваться вперед и пробежать оставшуюся часть пути – но Царственные возле Венли вытерлись насухо, и им удалось выпустить коллективную молнию, которая разрушила ступени прямо перед солдатами, образовав большую дыру.
Предводитель человеков и его ближайшие спутники упали вместе с обломками и разбились насмерть. Остальные предприняли отчаянную попытку отступить. Вскоре все закончилось.
Рабониэль запела в ритме облегчения и зашагала обратно к колонне по украшенному изразцами коридору. Не желая смотреть, как добивают оставшихся, Венли повернулась и поспешила следом. Звуки падающих тел – грохот доспехов о камень – преследовали ее всю дорогу.
«Все кончено, – прошептал Сородич. – Твои солдаты погибли».
– Это точно? – спросила Навани. – Что ты видишь?
«Раньше я могло наблюдать за всей башней. Сейчас… вижу только отдельные участки. Небольшую часть шестого этажа. Комнату на четвертом, с клеткой. Место, ближайшее к Повелительнице боли. Она возвращается. Сейчас она меня убьет».
Большой самосвет, над которым работали ее люди, наконец-то удалось зарядить, и он ярко засветился. Свет внутри его сердито забурлил и заплясал. А потом погас, как будто растворился.
Навани встревожилась, но тут Сородич заговорил опять:
«Получилось. О, Мелиши… Я тебя ненавидел, но теперь благословляю. Все получилось. Я в безопасности – по крайней мере, на время».
Навани облегченно вздохнула.
«Если они доберутся до самосвета, который вы только что зарядили, – продолжил Сородич, – то смогут исказить мою суть через него. Надо его уничтожить».
– Это сломает щит? – выдавила Навани.
«Нет, ослабит, но так лучше. Ты не сможешь защитить это место. Твои солдаты на лестнице погибли».
Она выдохнула и пообещала себе сжечь молитву за павших, когда сможет. Но если Теофила убили… значит башня захвачена. Единственным выходом для Навани было сдаться. Она должна была надеяться, что барьер продержится достаточно долго – пока Далинар не доберется до них или пока она сама не найдет способ освободить Сияющих.
Если, конечно, ее не прикончат. Сплавленные нечасто убивали кого попало, но были донесения о том, что они казнили высокопоставленных светлоглазых. Это зависело от Сплавленных, возглавляющих отдельные подразделения, и от того, насколько упорным было сопротивление.
– Разбейте сапфир, – сказала она своим ученым. – Уничтожьте весь фабриаль, включая клетку и стеклянный шар. Пошлите людей в картографический кабинет и в хранилище информации, чтобы они сожгли наши карты башни. Остальные присоединяйтесь ко мне. Мы должны найти способ официально сдаться, не будучи убитыми, прежде чем сможем заявить о своих намерениях.