– Нам нужно поспать, – сказал Лирин Каладину.
– Другие горожане… – начал Каладин.
– Мы с Лараль навестим их, – сказала Хесина, вставая. – Я вздремнула раньше.
– Но…
– Сынок, – сказал Лирин. – Если Сияющие в коме, это означает, что нет гранетанцоров и регенерации. Нам с тобой нужно поспать, потому что в ближайшие дни мы станем очень занятыми людьми. Целая башня, полная перепуганных жителей, и, вероятно, не так уж мало горячих голов, которые станут бузить, несмотря на приказ королевы. Им всем понадобятся два отдохнувших лекаря.
Хесина нежно коснулась щеки мужа своей защищенной рукой, затем поцеловала. Она достала из кармана носовой платок и протянула его Каладину, который в очередной раз вытирал лоб. Затем она отправилась навестить Лараль, которая видела посланницу раньше и уже знала ситуацию.
Каладин неохотно присоединился к отцу и пошел по длинному коридору мимо палат пациентов к жилым помещениям семьи.
– А что, если я из горячих голов? – спросил Каладин. – Если я не смогу так жить?
Лирин остановился в коридоре:
– Я думал, мы это уже обсуждали, сынок.
– Ты думаешь, мне все равно, что враг захватил мой дом? Думаешь, что можешь просто превратить меня в хорошего, воспитанного раба, как…
– Как я? – со вздохом спросил Лирин. Его глаза метнулись вверх – вероятно, к клеймам на лбу Каладина, почти скрытым под волосами. – А ты не задумывался, сынок, о том, чтобы вместо упорных попыток к бегству продемонстрировать хозяевам свою полезность? Показать им, что можешь исцелять, а не убивать? Насколько меньше страданий стало бы в мире, если бы ты использовал свои таланты, а не кулаки?
– Ты хочешь сказать, я должен быть хорошим рабом и делать то, что велено.
– Я хочу сказать, что ты должен подумать! – рявкнул отец. – Если тебе приспичило изменить мир, исправь ту проблему, которую представляешь сам! – Лирин с явным трудом успокоился, сжал кулаки и глубоко вдохнул. – Сынок, подумай о том, что сделали с тобой все эти годы, проведенные в сражениях. Как они сломали тебя.
Каладин отвел взгляд, не решаясь ответить.
– А теперь, – продолжил Лирин, – подумай о последних нескольких неделях. Как хорошо было хоть раз оказаться полезным.
– Есть много способов быть полезным.
– А твои кошмары? – не унимался Лирин. – Холодный пот? Периоды, когда твой разум цепенеет? Это было вызвано моей помощью или твоей? Сынок, наш долг – найти тех, кто пострадал, и позаботиться о них. Мы можем делать это, даже если враг одолел.
Каладин понимал, что в каком-то смысле отец прав.
– Твои слова имеют смысл здесь, наверху. – Каладин постучал по своей голове. – Но не здесь, внизу. – Он хлопнул себя по груди.
– Это всегда было твоей проблемой, сынок. Позволить сердцу взять верх над головой.
– Иногда моей голове нельзя доверять. Разве можно меня в этом винить? Кроме того, разве не из-за сердца мы стали лекарями? Потому что нам не все равно?
– Нам нужны и сердце, и разум. Сердце может обеспечить цель, но голова обеспечивает метод, путь. Рвение – ничто без плана. Желание само по себе ни к чему не приведет. Я могу признать – должен признать, – что ты совершил великие дела, служа Далинару Холину. Но когда Сияющие побеждены, а большинство королевских лекарей на фронте, только мы стоим между жителями этой башни и спренами смерти. Ты признаёшь, что иногда твои мысли неверны? Тогда доверься мне. Доверься моим мыслям.
Каладин поморщился, но кивнул. Он действительно раз за разом убеждался, что не может доверять собственным суждениям. Кроме того, что он собрался делать? В одиночку воевать с захватчиками? После того, как Навани капитулировала?
Прежде чем лечь спать, они осмотрели пациентов, лежащих без сознания в палатах. Камнестражница была совершенно холодна и проявляла меньше реакций, чем Тефт, хотя Лирин сумел напоить ее бульоном, поднеся ложку к губам. Каладин осмотрел ее – проверял зрачки, пульс, температуру. Затем он подошел к Тефту. Бородатый ветробегун пошевелился, его глаза остались закрытыми; и когда Каладин поднес бульон к его губам, он принял его гораздо охотнее. Его руки дернулись; и хотя Каладин не мог разобрать, что он говорит, Тефт продолжал бормотать себе под нос.
«Он ветробегун и дал те же клятвы, что и я, – подумал Каладин. – Я в сознании, а остальные в коме. Тефт близок к пробуждению».
Была ли здесь какая-то связь?
Какой бы фабриаль ни использовал враг, возможно, против ветробегунов он работал не слишком эффективно. Ему надо было увидеть других Сияющих и сравнить их состояние. В башне оставалось около двадцати рыцарей. Статус лекаря позволит ему посетить их и проверить жизненные показатели.
Шквал! Отец прав. Каладин добьется гораздо большего, если отступит.
Вскоре в комнату влетела Сил, видимая и для Лирина, который ее сразу заметил.
– Сил, – сказал Каладин, – ты не могла бы еще раз поискать спрена Тефта? Он выглядит так, словно вот-вот проснется. Вдруг Фендорана тоже появилась?
– Нет времени, – сказала Сил, превращаясь в молодую женщину с мечом на поясе, одетую в форму разведчицы. Она замерла в воздухе, как бы стоя на невидимой платформе. – Они идут.
– Еще один Царственный – проведать нас?
– Хуже. Группа солдат во главе с другим Царственным обыскивает каждое жилое помещение, методично двигаясь в этом направлении. Они что-то ищут.
– Или кого-то, – сказал Каладин. – Они услышали, что Благословенный Бурей в сознании.
– Не торопись с выводами, сынок, – возразил Лирин. – Если бы они искали именно тебя, то пришли бы прямо сюда. Пойду посмотрю, в чем дело. Если они действительно пришли за тобой, вылезешь в окно, а мы потом решим, что делать.
Каладин удалился в гостиную, откуда можно было попасть в их спальни и в чуланчик, где спал в своей кроватке маленький Ороден. Однако Каладин не пошел в свою комнату. Он приоткрыл дверь в коридор и услышал голоса у входа в клинику. К сожалению, он не смог разобрать слов. Он кивнул Сил, которая рискнула выскочить, чтобы подойти поближе и подслушать.
Но не успела она вернуться, как голоса приблизились.
– Плевать, что ты лекарь, темноглазый, – говорил солдат – судя по ритму, Царственный. – У меня здесь приказ королевы с печатью, и в нем инструкции, которые заменяют то, что могли сообщить гонцы. Все Сияющие должны быть взяты под стражу.
– Это мои пациенты, – сказал Лирин. – Они были вверены моей заботе. Умоляю! Они в таком состоянии не представляют никакой опасности.
– Ваша королева приняла эти условия, – отрезал Царственный. – Жалуйся ей.
Каладин выглянул в коридор. Царственный вел пятерых обычных певцов в боеформе. Теснясь в узком каменном коридоре, они подошли к двум палатам для пациентов. Значит, они охотились не за ним. Они искали сраженных Сияющих.
И действительно, Царственный указал своим прислужникам на первую смотровую. Вскоре вышли двое, неся камнестражницу. Они оттолкнули Лирина в сторону и поволокли ее по коридору.
Сил вернулась к Каладину в комнату, взволнованная.
– Похоже, они ничего о тебе не знают. Только то, что у лекаря есть пара Сияющих без сознания.
Каладин кивнул, хотя и напрягся.
– Я могу позаботиться о них гораздо лучше, чем вы, – настаивал Лирин. – Перемещение может быть опасным для их здоровья, даже смертельно.
– А нам-то какое дело? – сказал Царственный, и тон, и ритм звучали весело. Двое его солдат взяли оруженосцев камнестражницы, каждый по одному, и выволокли из второй смотровой. – Как по мне, мы должны скинуть их всех с башни и избавиться от огромной проблемы. Сплавленные хотят, чтобы мы их собрали. Наверное, решили повеселиться, убивая всех собственными руками.
«Выделывается, – подумал Каладин. – Сплавленные не стали бы брать Сияющих в плен, только чтобы потом их убить». Верно?
А это имеет значение?
Однако вот-вот они заберут Тефта.
Царственный двинулся в первую смотровую, и отец Каладина последовал за ним, выдумывая новые возражения. Каладин стоял, держась одной рукой за стену, другой за дверь, и глубоко дышал. Ветер ворвался в окно позади, пронесся мимо него; в нем извивались два спрена, похожие на светящиеся линии.
Сотни причин сдерживали Каладина. Доводы отца. Его душа, разбитая на куски. Осознание того, что он, вероятно, слишком устал, чтобы принимать решения. Тот факт, что королева избрала подобный путь прекращения боевых действий.
Так много причин оставаться на месте и лишь одна причина двигаться.
Они собирались забрать Тефта!
Каладин распахнул дверь и шагнул в коридор, чувствуя неотвратимое смещение валуна на вершине склона. Он просто… слегка… пошатнулся.
– Каладин… – Сил приземлилась ему на плечо.
– Хорошая была мечта, правда, Сил? Что мы сможем сбежать? Наконец-то обрести покой?
– Такая чудесная мечта, – прошептала она.
– Ты готова?
Она кивнула, и он шагнул в смотровую. Два вражеских солдата остались в комнате: боеформа и Царственный в буреформе. Царственный помогал солдату закинуть бесчувственного Тефта на спину.
Лирин посмотрел прямо на Каладина, затем резко покачал головой, его глаза расширились.
– Вы его сейчас положите на место, – сказал Каладин певцам, – и тихо уйдете. Пришлите за ним Сплавленного, если кто-то будет настаивать.
Оба замерли, и Царственный смерил его взглядом.
– Возвращайся в постель, мальчик, – наконец сказал певец. – Не испытывай моего терпения.
Лирин рванулся вперед, пытаясь вытолкнуть Каладина из комнаты. Быстрым разворотом Каладин отправил отца кувырком в коридор – как он надеялся, подальше от опасности. Сам шагнул назад в дверной проем.
– Не пойти ли вам за подкреплением? – сказал Каладин двум певцам. Это была скорее мольба, чем просьба. – Не упорствуйте.
Царственный жестом велел своему спутнику посадить Тефта обратно на смотровой стол, и на мгновение Каладину показалось, что они действительно могут прислушаться. Затем Царственный отцепил с пояса топор.
– Нет! – воскликнул позади Лирин. – Не делай этого!