– Если ты найдешь мое чувство юмора, убей его! – крикнул он изнутри. – Это будет милосерднее, чем вынуждать его иметь дело с твоими шутками, Рэд.
– Светлость Шаллан считает их забавными. Верно?
– Все, что раздражает Газа, забавно, Рэд.
– Так ведь я сам себя раздражаю! – откликнулся Газ. Он высунулся из проема: заросший, теперь с двумя здоровыми глазами – новый вырос после того, как несколько месяцев назад он наконец-то научился поглощать буресвет. – Стало быть, я самый забавный шквальный мужик на планете. Шаллан, что мы тут ищем?
– Бумаги, документы, записные книжки, – перечислила она. – Письма. Любой вид писанины.
Парочка продолжила обыск. Какие-нибудь явные улики они сумеют узнать, но Йалай намекнула, что искать следует нечто необычное, нечто скрытое. Такое, что, по мнению Мрейза, не должно попасть к Шаллан. Она прошла через комнату, затем слегка повернулась на каблуках и посмотрела вверх. Как это Вуаль не заметила под потолком пояска изысканного орнамента в виде завитков? А ковер в центре пусть и был одноцветным, но зато отличался пышностью и ухоженностью. Она сбросила туфли, стянула чулки и прошлась по нему босиком, так что пальцы утопали в ворсе. Комната была скромной, да, но вовсе не унылой.
Секреты. Где же секреты? Подойдя к винному шкафу, она осмотрела содержимое, и Узор на юбке зажужжал. Йалай упоминала редкое вино. Значит, ключ к разгадке где-то здесь.
Ничего не оставалось, кроме как продегустировать запасы. Случалось, что обязанности Шаллан подвергали ее гораздо худшим испытаниям. Рэд поднял бровь, когда она начала наливать и пробовать понемногу из каждой бутылки.
Несмотря на долгие рассуждения Йалай о винах, большинство из них показались Шаллан совершенно обычными. Однако она не была экспертом; ей нравилось все, что опьяняло и было приятно на вкус.
Подумав об этом, она с помощью толики буресвета сожгла алкоголь в своей крови. Сейчас не время ходить с туманом в голове. Среди обычных вин она все же обнаружила одно, которое не смогла охарактеризовать. Это было сладкое вино, темно-красное, кровавого цвета. На вкус оно не было похоже ни на что, что она пробовала раньше. Фруктовое, но крепкое, и, возможно, вкус немного… тяжеловесный. Если можно так сказать.
– Нашел несколько писем, – сказал Газ из спальни. – Есть еще книги, которые, кажется, она написала от руки.
– Собери все, – велела Шаллан. – Мы разберемся с этим позже. Мне нужно кое-что спросить у Адолина.
Она поднесла ему графин. Несколько охранников наблюдали за дверью, и, похоже, никто в военном лагере не заметил нападения. По крайней мере, никто не заявился к ним в гости.
Шаллан сперва демонстративно проигнорировала труп, а потом заставила себя опять взглянуть на него. Адолин шагнул ей навстречу и тихо сказал:
– Нам пора идти. Пара охранников сбежала. Надо бы написать, чтобы прислали нескольких ветробегунов, – с их помощью уйдем быстрее. И… что случилось с твоими туфлями?
Шаллан взглянула на свои босые ноги, торчащие из-под платья.
– Они мешали мне думать.
– Думать… – Адолин провел рукой по своим восхитительно спутанным волосам, светлым с черными прядками. – Любовь моя, иногда ты очаровательно странная.
– В остальное время я просто разочаровывающе странная. – Она подняла графин. – Пей. Это в научных целях.
Он нахмурился, но сделал глоток – и скривился:
– Что это такое?
– Шинское так называемое вино. Они понятия не имеют, как сбраживать настоящий алкоголь. У них вся выпивка из одной и той же странной маленькой ягоды.
– И впрямь экзотика… – проговорила Шаллан. – Мы пока не можем уйти. Мы с Узором должны раскрыть секрет.
– Ммм… – сказал Узор с ее юбки. – Жаль, что у меня нет обуви и я не могу ее снять, чтобы мой мозг заработал как следует. – Он помедлил. – Хотя у меня же на самом деле нет мозга.
– Мы вернемся через секунду, – сказала она, возвращаясь в комнату с винным шкафом.
Рэд присоединился к Газу в крошечной спальне. Окон не было, места едва хватало, чтобы стоять. Там лежал матрас без рамы и сундук, в котором, по-видимому, раньше хранились записки и письма, собранные Газом.
Йалай должна была ожидать, что их найдут. В них наверняка содержались тайны, но не те, за которыми охотилась Шаллан.
«Йалай переехала сюда после того, как сгорел ее дворец. Она спала в чулане и отказывалась покидать эту крепость. И все же Мрейз отправил не одного, а двух человек, чтобы убить ее».
Шинское вино. Так это и есть ключ? Нечто, связанное с винным шкафом? Она окинула его взглядом и достала блокнот.
– Узор, обыщи комнату – нет ли в ней, э-э, узоров?
Спрен загудел и соскользнул с ее юбки – от его движения каменная поверхность пола покрылась выступающей рябью, словно он каким-то образом проник внутрь. Пока он был занят поисками, Шаллан сделала набросок винного шкафа.
В том, чтобы запечатлеть объект в памяти, а потом перенести его на бумагу в застывшем виде, таилось нечто, позволяющее ей лучше видеть. Прикинув расстояние между ящиками, толщину дерева, вскоре она пришла к выводу, что в винном шкафу нет места для секретных отделений.
Она прогнала пару спренов творчества и встала. Узоры, узоры, узоры… Она оглядела ковер, затем рисунок в верхней части стен. Шиновар. Таит ли шинское вино нечто важное, или она взяла ложный след?
– Шаллан, – сказал спрен с другого конца комнаты. – Узор.
Шаллан поспешила туда, где от Узора исказилась каменная стена – возле дальнего северо-западного угла. Присела и обнаружила, что на камнях действительно имеется почти невидимый узор. Резьба, стертая временем, которую она едва ощущала кончиками пальцев.
– Здание не новое, – сказала она. – По крайней мере, часть его уже стояла, когда алети прибыли в военные лагеря. Они построили это на старом фундаменте. Что за знаки? Я их с трудом различаю.
– Ммм… – сказал спрен. – В узоре десять элементов, они повторяются.
«Это немного похоже на глиф…» – подумала она.
Военные лагеря восходили к темным дням – периоду, когда еще существовали эпохальные королевства человечества. Все десять. Десять глифов? Шаллан сомневалась, что сможет интерпретировать древние символы – даже у Ясны с этим были бы проблемы, – но, возможно, ей и не придется этого делать.
– Эти камни идут вокруг основания стены, – сказала она. – Давай посмотрим, вдруг в другом месте резьба окажется более четкой.
И в самом деле, некоторые камни сохранились лучше. На каждом из них был глиф – и что-то похожее на небольшую карту в форме одного из древних королевств. Большинство превратилось в неясные пятна, но серповидные очертания гор Шиновара выделялись.
«Шинское вино. Карта с горами Шиновара».
– Найди все камни с этим знаком, – велела она Узору.
Он послушался. Шаллан двигалась следом за ним, и третий из обнаруженных камней слегка поддался под ее пальцами.
– Вот, погляди-ка. Вышли прямиком на цель.
– Ммм… – пробурчал спрен. – Ну, строго говоря, мы на нее вышли не прямым путем, а по периметру.
Она осторожно вытащила камень. Внутри, как в мифическом тайнике с самосветами из сказки на ночь, лежала маленькая записная книжка. Шаллан подняла глаза и проверила, остались ли Газ и Рэд в соседней комнате. Да, они все еще там.
«Проклятие! она заставила меня усомниться в собственных агентах», – подумала Шаллан, пряча блокнот в защищенный кошель и возвращая камень на место. Может, план Йалай как раз в том и заключался, чтобы посеять хаос и недоверие. Но… Шаллан не могла полностью принять эту теорию, ведь она видела, какой затравленный вид был у великой княгини. Нетрудно было поверить, что Духокровники охотились за ней; Мрейз проник в ближайшее окружение Амарама и Йалай еще год назад, но не пошел с ними, когда они бежали из Уритиру.
Шаллан не терпелось заглянуть в блокнот, но тут появились Газ и Рэд с наволочкой, полной заметок и писем.
– Если здесь что-то и осталось, – Газ потыкал большим пальцем через плечо, – мы это найти не можем.
– Придется ограничиться этим, – сказала Шаллан. Адолин подозвал ее взмахом руки. – Давайте выбираться отсюда.
Держа копье у горла Моаша, Каладин колебался. Он мог убить этого человека. С ним надо покончить. Что его удерживает?
Моаш… был его другом. Когда-то они часами сидели у костра, разговаривая о жизни. Каладин открыл свое сердце этому человеку так, как не открывал большинству других. Он рассказал Моашу, как Тефту и Камню, про Тьена. Про Рошона. Про свои страхи.
Но Моаш был не просто другом. Еще он был членом Четвертого моста. Каладин поклялся бурям и небесам – на случай, если кто-то оттуда наблюдал, – что он защитит этих людей.
Каладин подвел Моаша. Так же серьезно, как он подвел Данни, Марта и Джакса. Из всех этих потерь Моаш был самой болезненной. Потому что в этих холодных глазах Каладин увидел себя.
– Ты ублюдок, – прошипел Каладин.
– Отрицаешь справедливость моих действий? – Моаш пнул труп Рошона. – Ты знаешь, что он сделал. Ты знаешь, чего он мне стоил.
– Ты за это покарал Элокара!
– Они оба получили по заслугам. – Моаш покачал головой. – Я сделал это и ради тебя, Кэл. Ты позволишь душе твоего брата рыдать с приходом каждой бури, не будучи отмщенной?
– Не смей говорить о Тьене!
Каладин почувствовал, что соскальзывает, теряет контроль. Это случалось всякий раз, когда он думал о Моаше, о смерти короля Элокара, о том, что он подвел народ Холинара и ребят из Стенной стражи.
– Требуешь справедливости? – прорычал он, взмахом руки указывая на прикованные к стене трупы. – А как насчет Джебера и того, другого? Ты их убил ради справедливости?
– Ради милосердия. Лучше быстрая смерть, чем оставить их умирать забытыми.
– Ты мог бы освободить их!
Руки Каладина вспотели на оружии, а его разум… разум помутился. Его буресвет почти иссяк.
– Каладин, – сказала Сил. – Давай уйдем.
– Мы должны разобраться с ним, – прошептал Каладин. – Я должен… должен…