Внутри нее загудело. Тимбре могла читать ее мысли, а Венли могла понимать слова и намерения маленького спрена через пульсацию ее ритмов. В этом случае Тимбре желала, чтобы Венли призналась: она не Сияющий рыцарь. Еще нет, ведь она произнесла только Первый Идеал. Если она хотела совершенствоваться, предстоял немалый труд.
Венли безмолвно согласилась со спреном; ей становилось не по себе, если Тимбре пульсировала, когда поблизости был Сплавленный. Неизвестно, что могло ее выдать.
Учитывая это, она демонстративно не смотрела на Дула и Мазиш среди слуг. По крайней мере, до тех пор, пока они не вывели вперед нового рекрута – молодую фемалену в рабочей форме, с яркими мраморными разводами на черной коже. Венли загудела в ритме безразличия, делая вид, что разглядывает новоприбывшую – ее звали Шумин, – хотя они несколько раз встречались тайком.
Наконец Венли подошла к Лешви, которую все еще брили. Венли ждала, когда ее заметят, – и Лешви в какой-то момент дала знак, загудев в ритме удовлетворения.
– Эту, – сказала Венли, махнув рукой в сторону Шумин, – признали достойной службы. Вашему буревому управляющему требуется новый помощник.
Буревой управляющий заботился о том, чтобы вещи Лешви в Высоком зале собирали перед каждой бурей, а затем возвращали на место.
Лешви загудела в быстром ритме настоятельной просьбы. Для Венли он значил весьма многое. Чем дольше она пребывала в форме посланницы, тем замечательней делались ее способности. Она не только говорила на всех языках, но и инстинктивно понимала, что́ говорит ей хозяйка, просто напевая без слов. На самом деле это было до жути похоже на то, как она понимала Тимбре, – и все же Венли была уверена, что эта способность не связана с формой.
Как бы то ни было, будучи Гласом Лешви, Венли должна была передавать желания госпожи остальным.
– Госпожа желает знать, – насмешливо сказала Венли, – сумеет ли новенькая вынести высоту этого зала.
Она взмахнула рукой, и Шумин нервно шагнула к краю комнаты, прямо к обрыву. Помещение было достаточно просторным, чтобы, стоя посреди обставленного для госпожи центра, не обращать внимания на то, как высоко они находятся.
Венли подошла и присоединилась к Шумин. Здесь, на грани, не было места ни притворству, ни отрицанию. Когда стоишь, пальцами ног цепляясь за край площадки, чувствуя, как ветер давит на тебя сзади, словно хочет вытолкнуть в небо над залитыми солнцем улицами… Венли не особенно боялась высоты, но в глубине души ей хотелось убежать на середину и прильнуть к полу. Люди не должны были подниматься так высоко. Это было царство грозовых туч и грома, а не певцов.
Шумин дрогнула и призвала нескольких спренов страха, но все-таки старалась держаться твердо. При этом она смотрела вперед, а не вниз.
– Стремление, – тихо сказала Венли в ритме решимости, одном из старых, чистых ритмов Рошара. – Помни, что Сплавленные платят за Стремление сторицей. Чтобы удержаться на этом посту, ты должна сочетать страх с решимостью.
Таково было великое противоречие служения Сплавленным. Им не нужны были глупо улыбающиеся дети, которые спешили подчиниться, однако они все-таки ожидали от слуг старательности. Они хотели иметь среди своих последователей только самых сильных духом, но желали контролировать их и властвовать над ними.
Шумин запела в ритме ветров, потом посмотрела вниз на город. Венли заставила ее простоять так целую минуту, потом прогудела и, повернувшись, пошла обратно. Шумин поспешила следом, заметно потея.
– Она кажется робкой, – сказала Лешви на древнем языке.
– Мы все поначалу робеем, – ответила Венли. – Она будет хорошо служить. Как можно петь со Стремлением, если у тебя никогда не было возможности выучить правильные песни?
Лешви взяла полотенце у парикмахера и вытерла лицо, затем выбрала фрукт из вазы рядом. Осмотрела его на предмет изъянов.
– Ты сострадательна к ним, несмотря на все твои попытки казаться жесткой и суровой. Я вижу правду в тебе, Венли, Последняя слушательница.
«Будь оно так, – подумала Венли, – я бы уже умерла».
– Я предпочитаю сострадание, – сказала Лешви, – пока оно не подавляет более достойные Стремления.
Она начала есть фрукты, быстро напевая инструкции.
– Ты принята, – сказала Венли Шумин. – Служи преданно, и тебя научат словам богов и ритмам потерянных народов.
Шумин удовлетворенно загудела и попятилась, чтобы присоединиться к остальным. Венли встретилась взглядом с Дулом, буревым управляющим, и тот, кивнув, отправился за следующим предметом разговора.
– Если позволите спросить, – сказала Венли, поворачиваясь к Лешви. – Вы его убили во время этой миссии?
Не было нужды объяснять, о ком речь. Лешви была очарована ветробегунами и в особенности их предводителем – молодым человеком, который создал группу Сияющих без руководства бога или Вестника.
Лешви доела свой фрукт, прежде чем ответить.
– Он был там. И его спрен тоже, хотя она мне не показалась. Мы дрались. Никаких выводов. Хотя я боюсь, что у меня не будет шанса встретиться с ним снова.
Венли загудела в ритме настоятельной просьбы, выражая свое любопытство.
– Он убил Лезиана Преследователя.
– Я не знаю этого имени, – сказала Венли.
Судя по титулу, существо было одним из Сплавленных. О каждом из этих тысячелетних существ набралось столько преданий, что хватило бы на множество книг. Сплавленных злило, что на этот раз никто не знал их лично.
И действительно, Лешви ответила в ритме насмешки:
– Узнаешь. Он только что пробудился – и, как обычно, проберется в истории и умы смертных. Он очень гордится этим умением.
«А остальные из вас – нет?»
Этот комментарий Венли оставила при себе. Лешви ценила Стремления, но язвительные реплики к ним не относились.
– Есть ли какие-то другие дела, требующие моего участия? – спросила Лешви.
– Еще одно. – Венли махнула Дулу, и тот подошел, ведя за собой очень испуганную женщину-человека. Одетая в скромную одежду рабочего, та была худая, даже тощая, с длинными вьющимися бровями. – Вы просили меня найти портного, который мог бы экспериментировать с новыми моделями. Перед вами женщина, которая когда-то принадлежала к этой профессии.
– Человек, – проговорила Лешви. – Любопытно.
– Вы желали лучшего, – сказала Венли. – Наши люди учатся преуспевать во многих областях, но овладение некоторыми профессиями требует гораздо больше времени, чем год, который у нас был. Если нужен опытный портной, придется взять человека.
Лешви встала, затем поднялась в воздух, ее роскошные одежды – с золотыми узорами на чернейшем фоне – волочились по полу. Она пропела, и Венли перевела:
– Великая госпожа желает знать твое имя.
– Йокска, великая, – сказала женщина, сжимаясь от страха.
– Ты была портной? – спросила Лешви, используя Венли в качестве Голоса.
– Да, когда-то я одевала князей и светлоглазых. Я знаю… Я разбираюсь в современной моде.
– Твоя мода и одежда не подойдут Сплавленным, – решила Лешви устами Венли. – Модели будут тебе незнакомы.
– Я… Я живу, чтобы служить…
Венли взглянула на Лешви и сразу поняла по ноте, которую пропела госпожа, что эту служанку отвергнут. Может, дело в поведении женщины? Слишком она робкая? Или же она выглядела недостаточно презентабельно, хоть Венли сама решила не одевать Йокску хорошо – это могло оскорбить Сплавленную.
– Человек не подойдет, – решила Лешви. – Возвысить ее значило бы заявить, будто наши люди недостаточно хороши. В любом случае скажи ей, чтобы она выпрямилась и встретилась со мной взглядом. Очень многие из них – кремлецы.
– Можно ли их винить? Другие Сплавленные бьют людей, которые смотрят им в глаза.
Лешви загудела в ритме ярости, и Венли ответила ей тем же. Услышав это, Лешви улыбнулась.
– Это наша проблема: девять тавр ждут от людей разного, – призналась Сплавленная. – Но все же эта не может быть моей портнихой. Уже раздаются замечания и вопросы по поводу того, что человек получил звание Того, кто усмиряет. Я бы не стала лить воду на мельницу тех, кто жаждет доказать нашу мягкотелость. Прибереги свое скрытое сострадание для себе подобных, Глас. Но, возможно, стоит позволить ей обучить певца в форме искусника – пусть передаст ему свое мастерство.
Венли склонила голову, гудя в ритме покорности. Она была бы довольна независимо от результата: главным образом ей хотелось выяснить мнение госпожи о человеках. Лешви так часто говорила о ветробегунах, что Венли стало любопытно, посочувствует ли она человеку более низкого положения.
– Мои задачи выполнены, – сказала Лешви. – Я буду медитировать. Освободи Высокий зал и проследи, чтобы новую служанку должным образом обучили.
Она поднялась через дыру в крыше, навстречу облакам.
Венли стукнула посохом по деревянному полу, и слуги начали расходиться, один за другим исчезая на лестнице. Несколько из них помогли женщине-человеку.
Венли заставила Шумин обождать. Как только все благополучно покинули Высокий зал, она повела новенькую вниз по длинным извилистым ступеням в свою комнату – караульное помещение, через которое нужно было пройти, чтобы добраться до лестницы. Венли в буквальном смысле занимала позицию врат, мимо которых не было пути к Лешви.
Дул ждал у люка, закрывавшего доступ к лестнице наверху. Шумин хотела что-то сказать, но Венли велела ей молчать и ждать, пока Дул закроет люк и оконные шторы. Мазиш вернулась после наружной проверки и закрыла за собой дверь. Дул и Мазиш были женаты. Не находились в брачной форме, как сказали бы слушатели, а поженились. Они настояли на своем после того, как их разум восстановился; они были парой во время рабства у алети и переняли людские обычаи.
У Венли было много работы. Ей нужно было противодействовать идеологической обработке Сплавленных и одновременно помогать певцам отбросить традиции тех, кто поработил их. Но кремлец не сбрасывает панцирь, пока тот не становится ему мал; она надеялась, что ее руководство в конце концов побудит их сбросить – по собственному выбору – бремя как Сплавленных, так и человечьего общества.