– И все же. Не обсуждай военные тайны на людях.
Вуаль закатила глаза, но потом покачала головой, и ее волосы посветлели, осанка выпрямилась.
– Запроси у Далинара полный отчет позже, Каладин. В событиях есть некие странности, и это меня беспокоит.
– Я… – проговорил Каладин. – Посмотрим. Ты согласна с Вуалью в том, что с Шаллан все в порядке? Ей просто нужен отдых?
– Она вполне здорова, – сказала Сияющая. – Мы нашли равновесие. Вот уже год, как не появляются новые персоны. Кроме…
Каладин поднял бровь.
– Есть такие, полусформированные, – призналась Сияющая, отворачиваясь. – Они ждут, чтобы проверить, действительно ли Троица может работать. Или она вот-вот рассыплется и выпустит их наружу. Они не настоящие. Не такие реальные, как я. И все же. И все же… – Она встретилась взглядом с Каладином. – Шаллан не понравится, что я так много рассказываю. Но, как ее друг, ты должен знать.
– Не уверен, что смогу помочь, – сказал Каладин. – В последнее время я с трудом справляюсь с собственными проблемами.
– Твое присутствие здесь помогает.
Неужели? Когда Каладин бывал в таком настроении, он чувствовал, что несет окружающим только тьму. С чего вдруг кому-то желать его общества? Он бы и сам не желал остаться наедине с собой. Впрочем, Сияющая могла сказать нечто подобное; именно это и отличало ее от остальных.
Она улыбнулась, когда Адолин вернулся, затем тряхнула головой, и ее волосы потемнели. Она откинулась назад, расслабившись. Как, должно быть, приятно превратиться в Вуаль с ее непринужденными манерами.
Пока Адолин устраивался поудобнее, барменша вернулась с заказом Каладина.
– Если решите попробовать то желтое… – начала она, обращаясь к нему.
– Спасибо, Мел, – быстро перебил Адолин. – Но сегодня ему не нужно ничего пить.
Барменша одарила его лучезарной улыбкой – такое случалось постоянно, и до женитьбы, и после, – и уплыла, явно ободренная тем, что с ней заговорил великий князь. Хотя, по сути, он сделал ей выговор.
– Как там жених? – спросила Вуаль, доставая кинжал и балансируя им на кончике пальца.
– Опьянен, – сказал Адолин.
– Жених? – переспросил Каладин.
– Свадебная вечеринка. – Адолин махнул рукой в сторону компании празднующих. – Для Джора.
– Для кого?..
– Каладин! Мы ходим сюда уже восемь месяцев.
– Не беспокойся, Адолин, – сказала Вуаль. – Каладин не замечает людей, если они не наставили на него оружие.
– Он замечает, – возразил Адолин. – Ему не все равно. Но Каладин – солдат, и он думает как солдат. Верно, мостовичок?
– Понятия не имею, о чем ты, – проворчал Каладин, потягивая вино.
– Ты научился беспокоиться о своем отряде. И исключать постороннюю информацию. Готов спорить, Каладин мог бы назвать возраст, цвет глаз и любимое блюдо каждого из своих подчиненных. Но он не собирается утруждать себя запоминанием имен работников бара. Отец такой же.
– Ну, – сказала Вуаль, – это действительно весело и все такое, но не пора ли нам перейти к более важной теме?
– Например? – спросил Адолин.
– Например, с кем мы собираемся свести Каладина в следующий раз.
Каладин чуть не подавился выпивкой.
– Не надо его ни с кем сводить!
– Сил другого мнения.
– Сил раньше думала, что человеческие дети рождаются через нос от особо сильного чихания. Она в таких делах не авторитет.
– Ммм… – тихонько прожужжал их столик. – А как они рождаются? Мне всегда было интересно.
Каладин вздрогнул, лишь теперь осознав, что на части деревянной столешницы проступает Узор. Спрен Шаллан не был невидимым, как Сил, но каким-то образом проникал в материю окружающих предметов. Сосредоточившись на нем, можно было рассмотреть на столе узорный круг, который каким-то образом двигался и тек, словно рябь в цистерне.
– Я расскажу про младенцев позже, Узор, – сказала Вуаль. – Все гораздо сложнее, чем ты мог себе вообразить. Погоди… нет. Попроси Шаллан, чтобы объяснила. Ей это понравится.
– Ммм, – ответил столик. – Она меняет цвета. Как небо на закате. Или зараженная рана. Ммм.
Адолин расслабился, положив руку на спинку барного сиденья, но не обнимая женщину рядом. У них были странные отношения, когда Шаллан превращалась в Сияющую или Вуаль. По крайней мере, у них, казалось, в основном закончился тот период, когда ведут себя как влюбленные дураки.
– Дамы правы, мостовичок, – сказал ему Адолин. – С тех пор как Лин порвала с тобой, ты стал еще более угрюмым.
– Дело не в этом.
– И все же интрижка не повредит, верно? – заметила Вуаль. Она дернула подбородком в сторону проходившей мимо официантки, высокой молодой женщины с необычно светлыми волосами. – А как насчет Хем? Она высокая.
– Отлично. Высокая, – согласился Каладин. – Поскольку у нас примерно одинаковый рост в дюймах, мы обязательно поладим. Подумать только, сколько тем мы сможем обсудить, как высокий человек с высоким. Например… хм…
– О, не будь таким кислым. – Вуаль хлопнула его по плечу. – Ты даже не взглянул на нее. Она симпатичная. Посмотри на эти ноги. Поддержи меня, Адолин.
– Она привлекательна. Но эта блузка ужасно на ней сидит. Надо сказать Марни, что здешняя униформа ужасна. Надо иметь по меньшей мере два разных оттенка, чтобы соответствовать разным тонам кожи.
– А как насчет сестры Ка? – спросила Вуаль у Каладина. – Ты ведь встречался с ней, верно? Она умная. Тебе нравятся умные девушки.
– Неужели есть кто-то, кому не нравятся умные девушки?
– Мне. – Вуаль подняла руку. – Предпочитаю тупых. На них так легко произвести впечатление.
– Умные девушки… – повторил Адолин, потирая подбородок. – Жаль, что Ристину заполучил Скар. Они были бы хорошей парой.
– Адолин! – сказала Вуаль. – Ристина ростом около трех футов.
– И что? Ты слышала, что говорит Каладин. Рост его не заботит.
– Ну да, в отличие от большинства женщин. Надо найти кого-то, кто ему подойдет. Жаль, что он упустил свой шанс с Лин.
– Я не… – запротестовал Каладин.
– А как насчет нее? – Адолин указал на кого-то в дверях таверны.
Вошла пара светлоглазых женщин в хавах – хотя дамы, вероятно, не имели высокого ранга, если посещали винный дом, облюбованный темноглазыми. С другой стороны, здесь был Адолин. И вещи вроде нана и ранга, что странно, во время правления Ясны куда меньше разделяли людей.
Одна из новоприбывших была молодая женщина с роскошной фигурой, которую подчеркивала тугая хава. У нее была темная кожа и красные губы, явно подкрашенные.
– Кэл, это Дахна, – сказал Адолин. – Дочь одного из отцовских генералов. Обожает говорить о стратегии – она была письмоводительницей на его военных советах с четырнадцати лет. Могу вас познакомить.
– Пожалуйста, не надо.
– Дахна… – сказала Вуаль. – Ты ухаживал за ней, что ли?
– Ага. Откуда ты знаешь?
– Адолин, дорогой, замахнись на гердазийца в переполненной комнате – и ударишь шесть женщин, за которыми ты ухлестывал. – Она прищурилась, рассматривая вошедшую. – Они ведь не настоящие, верно? У нее там все накачано?
Адолин покачал головой.
– Серьезно? – сказала Вуаль. – Буреотец! Чтобы обзавестись такими, мне пришлось бы съесть шесть чуллов. И как они на ощупь?
– Ты спешишь с выводами, – заверил Адолин.
Она сердито посмотрела на него, потом ткнула в плечо:
– Да ладно тебе.
Он поднял глаза к потолку и демонстративно сделал глоток, хотя и улыбнулся, когда она снова толкнула его.
– Приличные люди такие темы не обсуждают, – сказал он беззаботным тоном.
– Здесь не тот случай. Я твоя жена!
– Ты мне не жена.
– У нас с твоей женой одно тело. Этого достаточно.
– У вас двоих, – сказал Каладин, – очень странные отношения.
Адолин медленно кивнул ему, словно говоря: «Знал бы ты всю правду». Вуаль допила вино, затем опрокинула пустую кружку.
– Где эта шквальная официантка?
– Ты уверена, что тебе надо добавлять? – спросил Адолин.
– Я сижу прямо?
– Более-менее.
– Вот тебе и ответ.
После этого Вуаль протиснулась мимо него, так что многие части ее тела проехались по многим частям его тела. Потом она нырнула в толпу в поисках официантки.
– Она сегодня в ударе, – заметил Каладин.
– Вуаль месяц просидела взаперти, притворяясь той женщиной в военном лагере. И Сияющая очень переживала по поводу их миссии. Те несколько раз, когда нам удавалось встретиться, Шаллан буквально на стену лезла от напряжения. Теперь она дает волю чувствам.
Что ж, если это ей помогает…
– Йалай Садеас действительно мертва?
– К сожалению, да. Отец уже направил армии в военные лагеря. По первоначальным сообщениям, ее люди предложили условия капитуляции; они, должно быть, знали, что это произойдет… – Адолин пожал плечами. – И все же я чувствую, что потерпел неудачу.
– Ты должен был хоть что-то сделать. Эта группа становилась слишком могущественной, слишком опасной, чтобы оставить ее в покое.
– Знаю. Но мне ненавистна сама мысль о том, чтобы сражаться с сородичами. Мы должны меняться к лучшему. Заниматься чем-то значительным.
«Говорит тот, кто убил Тороля Садеаса», – подумал Каладин. Это еще не было общеизвестно, поэтому он не стал говорить вслух на случай, если кто-то подслушивает.
Беседа угасла. Каладин играл со своей кружкой, желая еще одну порцию, но ленясь пробиваться сквозь толпу, чтобы найти барменшу. Люди по очереди приветствовали Джора, и, когда жених прошел мимо, Каладин понял, что знает этого человека. Это был местный вышибала, приветливый малый. На плече у него сидела Сил.
Поход Вуали за новой порцией затянулся. Каладину показалось, что он заметил ее в углу, где играли в шеелом на фишки. Он удивился, что в городе остался кто-то, готовый играть против Вуали.
В конце концов Адолин придвинулся чуть ближе. У него был свой напиток, опьяняющее фиалковое вино, но он едва выпил половину кружки. Он больше не следовал Заповедям со всей строгостью, но, похоже, обрел собственное равновесие.