– Что? – спросил он.
– Ты собираешься им рассказать? Или это придется сделать мне?
– Сейчас не время.
– Почему?
Он не смог придумать вескую причину. Она продолжала донимать его своим удручающе настойчивым взглядом спрена – она не моргала, разве что специально, и никто не превзошел бы ее в способности таращиться. Однажды она даже расширила глаза до пугающих размеров, чтобы донести до него особенно важную мысль.
В конце концов Каладин встал, и она полетела прочь, как лента света.
– Отец! – окликнул он. – Тебе нужно кое-что знать.
Лирин оторвался от изучения лекарств, и Хесина с любопытством заглянула в комнату.
– Я собираюсь уйти из армии, – объявил Каладин. – Мне нужен перерыв от войны, Далинар так распорядился. Поэтому я подумал, что, может быть, займу комнату рядом с комнатой Ородена. Я… возможно, мне придется найти какую-то другую цель в жизни.
Хесина снова поднесла руку к губам. Лирин остановился как вкопанный, побледнев, словно увидел Приносящего пустоту. Затем его лицо расплылось в самой широкой улыбке, какую Каладин когда-либо видел. Он подошел и схватил Каладина за руки.
– Так вот в чем дело, не так ли? – спросил Лирин. – Хирургический кабинет, расходные материалы, все эти разговоры о клинике. Ты понял. Ты наконец-то понял, что я был прав. Ты станешь лекарем, как мы всегда мечтали!
– Я…
Конечно, это и был ответ. Тот самый, которого Каладин намеренно избегал. Он думал о ревнителях, он думал о генералах, и он думал о бегстве.
Нужный ответ олицетворял отец – тот самый ответ, которого Каладин в глубине души боялся. Он ведь всегда знал, что есть только одно место, куда он может пойти, как только у него заберут копье.
– Да, – сказал Каладин. – Ты прав. Ты всегда был прав, отец. Я думаю… пришло время продолжить мое обучение.
19. Гранаты
Мир становится все более опасным местом, и поэтому я подхожу к сути моего доклада. Мы больше не можем позволить себе хранить секреты друг от друга. У тайленских артефабров есть особые техники, связанные с тем, как они удаляют буресвет из самосветов и создают фабриали вокруг чрезвычайно больших камней.
Я умоляю коалицию и добрый народ Тайлены признать нашу коллективную нужду. Я сделала первый шаг, открыв результаты своих исследований для всех ученых.
Я молюсь, чтобы вы осознали мудрость подобного же решения.
– Простите, светлость, – сказала Рушу, пока они обходили кристаллический столб в глубине Уритиру. В руках она держала несколько чертежей. – Я провела несколько недель за изысканиями, но так и не смогла найти других совпадений.
Вздохнув, Навани остановилась возле одной из секций колонны. На ней выделялись четыре граната – та же конструкция, что и в подавляющем фабриале. Схема была слишком точная, слишком явная, чтобы оказаться простым совпадением.
Это смахивало на прорыв, и она заставила Рушу и остальных сравнить все известные фабриали с колонной, разыскивая что-то похожее. Однако многообещающая зацепка, увы, вела в очередной тупик.
– Есть еще одна проблема, – добавила Рушу.
– Только одна?
Юная ревнительница нахмурилась, Навани знаком предложила ей продолжать:
– В чем дело?
– Мы проверили подавляющий фабриаль в Шейдсмаре, как вы и просили. Ваша теория верна, там ему соответствует спрен, как и в случае духозаклинателей. Но на этой стороне нет никаких признаков спрена в самосветах.
– Тогда в чем проблема? – спросила Навани. – Моя теория верна.
– Светлость, спрен, который управляет устройством подавления… поврежден, и это очень похоже на…
– Спрен Ренарина, – закончила Навани.
– Именно так. Спрены отказывались разговаривать с нами, но не выглядели такими бесчувственными, как те, что находятся в духозаклинателях. Это подтверждает вашу теорию о том, что древние фабриали – такие, как насосы, Клятвенные врата и духозаклинатели, – каким-то образом лишили своих спренов свободы в когнитивной сфере. Когда мы надавили, спрен демонстративно закрыл глаза. Похоже, он намеренно работает с врагом, что вызывает вопросы о спрене вашего племянника. Смеем ли мы доверять ему?
– Мы не должны считать, что если один спрен служит врагу, то все его собратья поступают так же, – сказала Навани. – Следует предположить, что у каждого из них есть свои понятия о преданности, как у людей.
Однако стоило признать, что спрен Ренарина вызывал у нее неловкость. Дар предвидения? Навани ломала голову, пытаясь осмыслить сущность Глиса. Вместо этого она попыталась сосредоточиться на природе спрена этого фабриаля.
«Ты лишаешь спренов свободы, – сказал ей некто через даль-перо. – Ты сажаешь их в тюрьму. Сотнями. Ты чудовище. Ты должна остановиться».
Прошло уже несколько недель, но даль-перо ни разу не шелохнулось. Возможно ли, что некто знал, как создавать фабриали старым способом, используя разумные спрены и запирая их в когнитивной реальности? Этот метод мог оказаться предпочтительнее и гуманнее. Например, грандиозные спрены Клятвенных врат как будто не возражали против того, что привязаны к устройствам, и могли свободно взаимодействовать с окружающим миром.
– А пока изучи это, – велела Навани Рушу, постукивая костяшками пальцев по величественной колонне из самосветов. – Посмотрим, сможешь ли ты найти способ активировать эту конкретную группу гранатов. В прошлом башня была защищена от Сплавленных. Древние писания сходятся на этом факте. Причина кроется в этой части колонны.
– Да… – согласилась Рушу. – Прекрасная теория и прекрасное предположение. Если мы сосредоточимся на этой части колонны, которая, как мы знаем, является особым фабриалем, возможно, мы сможем активировать его.
– А еще попробуй поменять настройки подавителя, который мы раздобыли. Он лишил Каладина способностей, но Сплавленные продолжили пользоваться собственными. Возможно, есть способ сделать так, чтобы устройство действовало наоборот.
Рушу кивнула в своей типичной рассеянной манере. Навани продолжала рассматривать колонну с ее тысячами сверкающих граней. Что она упустила? Почему она не может активировать эту штуку?
Она протянула схему Рушу и направилась к выходу.
– Мы уделяли недостаточно внимания безопасности башни, – сказала Навани. – Ясно, что древние были обеспокоены вторжением Сплавленных, и мы уже пережили одно.
– Клятвенные врата теперь под постоянной охраной, – ответила Рушу, торопясь следом. – И для активации требуется участие представителей двух разных орденов Сияющих. Кажется маловероятным, что враг сможет повторить то, что сделал раньше.
– Да, но что, если они придут другим путем?
Спрены, с которыми Навани побеседовала, утверждали, что Носящие маски – Сплавленные, владеющие светоплетением, – не смогут войти в башню. Ее древняя защита имела некоторые затяжные эффекты, такие как изменения давления или температуры. Действительно, это казалось доказанным, поскольку, хотя Носящие маски иногда пробирались в человеческие лагеря, они никогда не появлялись в Уритиру.
По крайней мере, насколько могла судить Навани. Возможно, они просто были очень осторожны.
– У врага, – сказала Навани Рушу, – есть способности, о которых мы можем только догадываться, а силы, о которых мы знаем, достаточно опасны. Носящие маски могут быть среди нас, а мы никогда об этом не узнаем. Один из них мог бы прикинуться тобой или мной прямо сейчас.
– Это… очень тревожная мысль, светлость. А что мы можем сделать? Кроме починки защитных механизмов башни.
– Собери команду наших лучших абстрактных мыслителей. Поручи им задачу создания протоколов для выявления скрытых Сплавленных.
– Поняла. Дали идеально подойдет. О, и Себасинар, и…
Она замедлила шаг и вытащила блокнот, не обращая внимания на то, что стоит посреди коридора, заставляя людей обходить ее.
Навани ласково улыбнулась, но оставила Рушу заниматься своим делом, а сама повернула направо и вошла в одну из древних «библиотечных» комнат. Когда они впервые изучали башню, то обнаружили здесь десятки самосветов с закодированными короткими посланиями от древних Сияющих рыцарей.
За несколько месяцев комната превратилась из специализированного помещения для исследования этих самосветов в лабораторию, где Навани собрала своих лучших инженеров. Она достаточно времени провела среди умных людей, чтобы понять: они лучше всего работают в благоприятной обстановке, где учеба и открытия вознаграждаются.
Внутри этой комнаты, как рябь на небе, перемещались спрены сосредоточенности; несколько спренов логики парили в воздухе – как маленькие грозовые тучи. Инженеры работали над десятками проектов: одни практичные, другие более причудливые.
Как только она вошла, с места вскочил взволнованный молодой инженер.
– Светлость! – воскликнул он. – Сработало!
– Это замечательно, – сказала она, пытаясь вспомнить его имя.
Молодой, лысый, почти без бороды. Над каким проектом он трудился?
Игнорируя приличия, инженер схватил ее за руку и оттащил в сторону. Она не возражала. Она даже гордилась тем, что многие инженеры забывали о ее положение и видели в ней всего лишь женщину, которая финансирует их проекты.
Она заметила Фалилара за рабочим столом и вспомнила: молодой ревнитель был его племянником по имени Томор. Темноглазый юноша хотел пойти по ученой стезе вслед за дядей. Она поручила им один из своих более серьезных проектов – новые подъемники, работающие по тому же принципу, что и летающая платформа.
– Светлость. – Фалилар поклонился ей. – Над идеей еще надо как следует поработать. Я боюсь, что устройство потребует слишком много рабочей силы, чтобы быть эффективным.
– Но оно работает?
– Да! – Томор подал ей устройство в форме шкатулки для драгоценностей, около шести квадратных дюймов, с ручкой с одной стороны.