К счастью, Навани прибыла на встречу заранее. В предназначенную для этого комнату на самом верху башни Далинар несколько месяцев назад заставил каждого монарха принести себе кресло.
Навани вспомнила напряженность тех первых встреч, когда каждый говорил осторожно – с тревогой, как будто рядом дремал белоспинник. Теперь здесь царили шум и болтовня. Она знала большинство министров и чиновников по именам и расспрашивала об их семьях. Заметила, что Далинар дружелюбно болтает с королевой Фэн и Кмаклом.
Это было замечательно. В другое время объединение сил алети, веденцев, тайленцев и азирцев показалось бы самой невероятной вещью, случившейся за многие поколения. К сожалению, подтолкнуть к этому могли большие чудеса – и угрозы.
И все же это оживление внушало Навани оптимизм. До тех пор пока она не повернулась и не столкнулась лицом к лицу с Таравангианом.
Добродушный старик отпустил жиденькую бородку и усы, что придало ему сходство со старыми учеными с древних картин. Можно было легко представить себе эту фигуру в мантии как некоего гуру, сидящего в святилище и рассуждающего о природе бурь и душах людей.
– Ах, светлость! Я еще не поздравил вас с успехом вашего летающего корабля. Мне не терпится увидеть схемы, как только вы будете расположены ими поделиться.
Навани кивнула. Исчезла притворная невинность, лицемерная глупость, которую Таравангиан так долго напускал на себя. Менее значительный человек мог бы упорствовать в своей лжи. К чести Таравангиана, как только Убийца в Белом присоединился к Далинару, он отказался от старой роли и немедленно перешел к новой: политического гения.
– Как идут дела дома, Таравангиан? – спросила Навани.
– Мы достигли соглашения. Как я подозреваю, вы уже знаете, светлость. Я выбрал себе нового наследника из веденского рода, утвержденного великими князьями, и позаботился о том, чтобы Харбрант перешел к моей дочери. Пока что веденцы видят правду: мы не можем ссориться из-за мелочей во время вторжения.
– Это хорошо. – Навани безуспешно попыталась скрыть холодность в голосе. – Жаль, что мы не сможем прибегнуть к военной помощи веденской элиты, не говоря уже об их лучших молодых солдатах. Все они отправились в могилы в бессмысленной гражданской войне всего за несколько месяцев до прихода Бури бурь.
– Как вы думаете, светлость, веденский король принял бы предложение Далинара об объединении? Неужели вы действительно думаете, что старый Ханаванар – параноик, который провел годы, стравливая собственных великих князей друг с другом, присоединился бы к этой коалиции? Его смерть вполне могла стать лучшим событием в жизни Алеткара. Подумайте об этом, светлость, прежде чем от ваших обвинений в этой комнате вспыхнет пожар.
К сожалению, он был прав. Вряд ли покойный король Йа-Кеведа прислушался бы к Далинару – веденцы были глубоко обижены на Черного Шипа. Само существование коалиции поначалу стало возможным потому, что Таравангиан присоединился к ней, принеся с собой мощь сломленного, но все еще грандиозного Йа-Кеведа.
– Было бы легче принять вашу добрую волю, ваше величество, – сказала Навани, – если бы вы не пытались подорвать доверие к моему мужу, раскрывая секретную информацию коалиции.
Таравангиан подошел ближе, и Навани запаниковала в глубине души. Этот человек приводил ее в ужас, поняла она. Ее инстинкты реагировали на него как на вражеского солдата с мечом. И все же, в конце концов, один человек с мечом не представлял угрозы для королевств. А этот старик одурачил самых умных людей в мире. Он хитростью проник во внутренний круг Далинара. Он выставил их недоумками, захватив трон Йа-Кеведа. И все его восхваляли.
Он был по-настоящему опасен.
Навани сдержала желание отпрянуть, когда Таравангиан наклонился ближе; казалось, ничего дурного он не замышлял. Старик был ниже ростом, и с его телосложением было сложно кого-то подавлять своим присутствием.
– Все, что я сделал, было сделано во имя защиты человечества, – тихо проговорил он. – Каждый мой шаг, каждая уловка и каждая боль. Все это было сделано для того, чтобы защитить наше будущее. Я мог бы указать на то, что ваши собственные мужья – оба! – совершили преступления, которые намного перевешивают мои. Я приказал убить горстку тиранов, но не сжег ни одного города. Да, светлоглазые Йа-Кеведа набросились друг на друга, как только их король умер, но я не заставлял их. Эти смерти не на моей совести. Однако все это несущественно. Я бы сжег деревни, чтобы предотвратить то, что должно было произойти. Я бы погрузил веденские земли в хаос. Заплатил бы любую цену. Знайте это. Если человечество переживет новую бурю, то только благодаря моим действиям. Я от них не отказываюсь.
Он отступил назад, а Навани осталась стоять, дрожа. Что-то в его настойчивости, в уверенности его речи заставило ее онеметь.
– Я действительно впечатлен вашими открытиями, – добавил Таравангиан. – Ваши успехи пойдут на пользу нам всем. Возможно, в будущем мало кто задумается о том, чтобы поблагодарить вас, но я делаю это сейчас.
Он поклонился ей и направился к своему месту; одинокий старик, который больше не приводил с собой слуг на эти собрания.
«Опасно», – снова сказал ее внутренний голос. И невероятно. Да, большинство людей отвергли бы подобные обвинения. А Таравангиан с готовностью принял их и взял на себя ответственность за случившееся.
Если человечество действительно борется за свое выживание, может ли кто-нибудь из них отказаться от помощи того, кто умело захватил трон королевства, гораздо более могущественного, чем его скромный город-государство? Она сомневалась, что Далинар долго размышлял бы насчет Таравангиана, даже узнав про убийства, если бы не один трудный вопрос.
Не работал ли Таравангиан на врага? От правильного ответа зависело будущее целого мира.
Навани отыскала свое место, когда Нура, главный азирский визирь, призвала собрание к порядку. В последнее время она обычно вела собрания; ее спокойная, рассудительная манера производила на всех наилучшее действие. Главным на повестке дня было обсудить предложение Далинара о крупном наступлении на Эмул, целью которого было прижать находящиеся там вражеские войска к силам бога-жреца Тукара. Нура предложила ему встать и изложить свою идею, хотя писцы Ясны заранее разослали всем подробные объяснения.
Навани погрузилась в рассеянную задумчивость, мыслями то и дело обращаясь к личности загадочного автора сообщения, полученного по даль-перу. «Прекрати делать эти новые фабриали…» Может, речь шла про те устройства, в которых использовался алюминий?
Довольно скоро Далинар закончил свою речь, предоставив другим монархам возможность для обсуждения. Как и ожидалось, первым откликнулся молодой Верховный акасикс Азира. Янагон с каждым днем все больше и больше походил на императора: вступая в пору мужской зрелости, он рос на глазах и приобретал солидный вид. Он встал, чтобы выступить на собрании от собственного имени; таковы были его предпочтения, хотя азирские обычаи диктовали иное.
– Мы были рады получить это предложение, Далинар, – сказал Верховный на превосходном алетийском. Скорее всего, он заранее подготовил эту речь, чтобы не наделать ошибок. – И мы благодарим ее величество Ясну Холин за подробные письменные объяснения его достоинств. Как вы, вероятно, догадываетесь, мы готовы принять этот план без долгих уговоров.
Он указал на Верховного из Эмула, который, как и большинство алети, пребывал в изгнании. В прошлом коалиция пообещала ему восстановить независимость государства, но пока что не сумела сдержать слово.
– Союз государств макабаки уже обсудил это предложение, и мы полностью поддерживаем его, – сказал Янагон. – Это смело и решительно. Мы предоставим вам все наши ресурсы.
«Ничего удивительного, – подумала Навани. – Но Таравангиан выступит против».
Старый интриган всегда подталкивал их вкладывать больше средств в борьбу на его границах. Норка в последнем отчете выразился ясно; он опасался, что действия Таравангиана были уловкой, чтобы заставить Далинара перенапрячься в Алеткаре. Кроме того, Таравангиан исторически взял на себя роль более осторожного, консервативного члена совета и как таковой имел веские основания возражать против наступления на Эмул.
Элемент непредсказуемости вносила королева Фэн, представляющая тайленцев. Сегодня на ней была яркая узорчатая юбка, явно не по воринской моде, и белые локоны ее бровей подпрыгивали, когда она задумчиво переводила взгляд с Ясны на Далинара. Бо́льшая часть собравшихся легко предсказала бы дальнейшее: Азир поддержит, Таравангиан возразит. Но как же Фэн…
– Если позволите. – Таравангиан встал. – Я хотел бы поаплодировать этому смелому и замечательному предложению. Йа-Кевед и Харбрант поддерживают его всем сердцем. Я спросил своих генералов, как нам лучше всего оказать помощь, – мы можем выставить двадцать тысяч солдат, чтобы они немедленно прошли через Клятвенные врата для развертывания в Эмуле.
«Что? – мысленно изумилась Навани. – Он поддержал предложение?»
Вот буря! Что они упустили? Почему он так охотно отводит войска от своей границы сейчас, после года заверений, что не может выделить даже горстку? Таравангиан всегда использовал широкую медицинскую поддержку со своей стороны как оправдание скудости непосредственно военной помощи.
Понял ли он, что Далинар не предоставит шанса для предательства? Было ли в этом что-то еще?
– Мы благодарны за поддержку, Таравангиан, – сказал Янагон. – Далинар, двое за предложение. Трое с вами, даже четверо, если предположить, что ваша племянница уже убеждена. Мы ждем только ее величества.
Он повернулся к Фэн.
– Ее величество, – сказала Фэн, – шквал как растеряна. Когда мы все в последний раз друг с другом соглашались?
– Мы единогласно голосуем за обеденный перерыв, – улыбнулся Янагон. – Обычно.
– Что ж, верно. – Фэн откинулась на спинку сиденья. – Ты меня этим удивил, Далинар. Я знала, что ты стремишься к какой-то цели, но была уверена, что это будет попытка вернуть твою родину. Этот генерал, которого вы спасли, он заставил тебя передумать, верно?