Адолин поднял руку и шагнул по платформе в их сторону.
– Благодарю вас, Древние! – крикнул он.
– Все сделано так, как требует Буреотец, – ответил мраморный гулким голосом. – Наш родитель, Сородич, умер. Теперь мы будем повиноваться Буреотцу.
Давным-давно в Уритиру жил таинственный спрен по имени Сородич. Теперь это существо умерло. Или погрузилось в сон. А может быть, это одно и то же. Ответы спренов о Сородиче противоречили друг другу. В любом случае, перед тем как погибнуть, Сородич повелел часовым не пускать людей в Шейдсмар.
Многие часовые придерживались этого правила. Однако некоторые прислушались к просьбе Буреотца. Они говорили, что в отсутствие других узокователей Далинар и Буреотец достойны повиновения – даже вопреки древним приказам.
Это было удачей, потому что, хотя Шаллан могла проскользнуть в Шейдсмар, используя свои силы, она не могла никого взять с собой – и не могла вернуться сама. Даже Ясна, чьи силы предположительно позволяли это, с трудом возвращалась из Шейдсмара.
Платформа была одной из десяти, установленных здесь на высоких колоннах; они слагались в узор вроде того, который Клятвенные врата образовывали перед Уритиру. Адолин видел других часовых, висящих над ними.
Вокруг каждой колонны вился длинный спиральный пандус, ведущий к океану бусин далеко внизу. Но сама башня в Шейдсмаре выглядела куда грандиознее любого зрелища. Адолин обернулся к мерцающей разноцветной громадине. Перламутровое сияние не совсем повторяло форму Уритиру, оно казалось нагромождением кристаллов и все-таки представляло собой именно свет, а не материю. Сияющий, переливающийся, блистающий свет.
Башня была того же цвета, что небо в Шейдсмаре, когда над Рошаром проносилась Великая буря. И еще с этой стороны Уритиру определенно кишел спренами эмоций. Они летали повсюду огромными стаями, принимая всевозможные формы, – с большого расстояния Адолин видел только разноцветные пятнышки, но знал, что спрены здесь обретали странные виды. Более органические, звериные. Они летали, ползали и карабкались по мерцающему свету башни, делая ее похожей на улей. Только попав сюда, Адолин понял, как много спренов привлекают жители Уритиру.
Некоторые спрены на этой стороне могли быть опасными, но им сказали, что природа башни обеспечивает защиту от подобных существ. Спрены здесь были пресыщены эмоциями и вели себя спокойнее.
Всем потребовалось несколько минут, чтобы освоиться с потрясающим зрелищем – горой радужных цветов, часовых, спренов и длинным спуском к океану внизу. Адолин наконец оторвал взгляд от всего этого, чтобы быстро пересчитать участников отряда, поскольку к каждому Сияющему присоединился его личный спрен.
Узор стоял рядом с Шаллан: высокий, в чересчур жесткой мантии с переменчивым символом вместо головы. Адолин чувствовал, что может отличить его от других криптиков. Шаг Узора был пружинистым; он ходит вприпрыжку, а остальные три криптика скользят. Их символы тоже были немного… другими.
Адолин склонил голову набок, пытаясь понять, с чего он это взял, ведь символы всегда менялись, никогда не повторяясь, насколько он мог судить. Однако скорость, с которой они трансформировались, и общее ощущение от каждого были различными.
Зу – ближайшая Сияющая к Адолину – подпрыгнула и заключила своего высокого спрена в объятия.
– Ха! – воскликнула золотоволосая камнестражница. – Тут ты выглядишь горой, Уа’пам!
Кожа ее спрена выглядела потрескавшимся камнем и светилась изнутри, словно расплавленная. В остальном у него был человеческий облик. На этой стороне Уа’пам носил подбитую мехом одежду, как и следовало ожидать от обитателя высокогорья. Адолин ничего не знал об этой стороне жизни в Шейдсмаре. Неужели спрены могли ощущать холод?
Годеке был гранетанцором, так что его сопровождал спрен культивации, каких Адолин уже не раз видел: по форме существо напоминало невысокую женщину, полностью состоящую из лоз. Эти лозы плотно сплетались в лицо с двумя кристаллами вместо глаз. Из рукавов ее одеяния выглядывали хрустальные руки, невероятно тонкие и нежные. Она бесстрастно огляделась по сторонам.
С точки зрения Адолина, самым причудливым был последний спрен: целиком сотканный из тумана, за исключением лица – парящей фарфоровой маски. Маска мерцала, переливалась и с некоторых углов обзора казалась хрустальной. Спрен производил впечатление особы женского пола, – по крайней мере, силуэт и голос у него были женственные. Жилет и брюки парили в воздухе, каким-то образом облекая тело, полностью сотворенное из белого тумана. На руках были перчатки. Неужели пальцами двигал все тот же туман?
Это существо, видимо, сопровождало правдоглядшу Аршккам.
– Тебе нравится смотреть на меня, человек? – спросило оно тонким голосом, в котором слышался звон бьющегося стекла. Губы маски не шевелились. – Мы, спрены тумана, сами подбираем себе облик. Обычно выбор падает на человекоподобную форму, но в этом нет строгой необходимости. Ты выглядишь таким очарованным. Я кажусь тебе красивой или чудовищной?
– Я… – начал Адолин.
– Не отвечай, – проскрежетал спрен пиков Уа’пам. – А ты не дразни!
– Я не дразню, – прозвучало в ответ. – Просто задаю вопросы. Мне интересно знать, как устроены человечьи умы.
– Вполне достойная цель, – сказал Адолин, снова оглядываясь.
Все спрены Сияющих были на месте, но где же… она?
Поймав его взгляд, Шаллан кивнула в сторону наклонного пандуса. Адолин устремился туда и недалеко от вершины увидел последнего спрена, сидящего в ожидании. Она была еще одним спреном культивации, с похожими на шнуры лозами, сплетающимися в лицо. Но ее лозы были тускло-коричневого цвета и натягивались сильнее, придавая чертам осунувшийся вид.
На Майе висели все те же тусклые бурые лохмотья. Однако Адолин угадывал, чем они когда-то были. Не мантией, как на спрене Годеке. Майя носила униформу.
Больше всего нервировали ее выцарапанные глаза. Словно кто-то изувечил ее лицо ножом, только вот раны не кровоточили и от порезов не осталось шрамов. Глаза просто стерли. Вырвали из лица. Удалили из ткани бытия. Когда Майя смотрела на Адолина, она казалась картиной, которую кто-то испортил.
Съежившись, она сидела на пандусе и молчала. Она никогда не говорила – за исключением одного раза больше года назад, когда назвала ему свое имя. Она была его клинком. И, как Адолин надеялся, подругой.
– Майяларан, – сказал он, протягивая ей руку.
Она посмотрела на его руку, потом склонила голову набок. Как будто перед ней был какой-то странный чужеродный предмет и она не могла определить, что с этим предметом делать. Адолин спустился по пандусу и осторожно взял ее за руку. Их ладони соединились. Скрученные шнуры ее кожи имели твердую, гладкую текстуру – как хорошая рукоять свиной кожи.
– Идем со мной, – сказал он. – Позволь представить тебе остальных.
Он потянул Майю за руку, и она не противилась – встала и безмолвно прошла вместе с ним на вершину платформы.
– Это Шаллан, – представил Адолин. – Моя жена. Ты ведь помнишь ее и Узора, верно? Это Годеке – он когда-то был ревнителем. Аршккам – наша правдоглядша, она заботилась о сиротах. И Зу, она… – Адолин помедлил. – Зу, а чем ты раньше занималась?
– В основном поиском неприятностей, – ответила ириали.
Она сняла свою шинель и глубоко вздохнула. Под шинелью Зу носила плотную повязку вокруг верхней части туловища, немного похожую на воинское сараши. У нее была бронзовая кожа, которая казалась Адолину металлической, и ее волосы не были похожи на его собственные, светлые, – они выглядели слишком золотистыми. Хотя его мать была родом из Риры, что недалеко от Ири, эти два народа отличались друг от друга.
– Вперед, Уа’пам! Давай посмотрим, что там внизу!
– Будь осторожна, – предостерег спрен пиков, когда Зу накинула шинель на одно плечо и направилась к пандусу.
– Ну, – сказал Адолин Майе, – это Зу. Остальные шестеро – светоплеты Шаллан и их спрены. Вот, познакомься с моими солдатами…
Когда он потянул Майю за руку, чтобы подвести ее к Фельту и остальным, к нему подошла спрен тумана.
– Нет смысла разговаривать с мертвоглазой, – произнесло существо неподвижными губами. – Неужели ты этого не понимаешь? Почему ты хочешь разговаривать с тем, кто не может тебя понять?
– Она понимает, – возразил Адолин.
– Ты так думаешь. Это любопытно.
Адолин проигнорировал странного спрена, вместо этого представив Майю своему отряду. Он их предупредил, какая она, поэтому все почтительно кланялись и не слишком таращились на ее странные глаза. Леддер даже похвалил ее внешность: он-де всегда восхищался ее красотой в облике клинка.
Майя приняла все в свойственной ей манере, безмолвно и мрачно. Она не склонила голову; она просто стояла рядом с Адолином, обратив лицо к говорившему.
Она все понимала. Он чувствовал ее эмоции через рукоять клинка; на самом деле ему казалось, что он всегда чувствовал, как она воодушевляет его.
Шаллан подошла и взяла его за руку:
– Нам пора двигаться дальше. Посмотри, не прибыл ли корабль.
– Да, хорошо. Понаблюдай немного за Майей. Мне нужно проверить Храбреца.
Он поспешил к коню и, приближаясь, понял, что его ждут плохие новости. Люди в Физической реальности были представлены здесь в виде огоньков, похожих на плавающие огоньки свечей. Группа из них собралась возле ришадиума и взаимодействовала с чем-то мерцающим, синего цвета.
Чтобы удостовериться, Адолин проверил сундуки, прикрепленные к бокам скакуна. Осколочный доспех не совершил этого путешествия. Адолин надеялся… Что ж, это означало, что его броня ничем не отличалась от остальных. Ее нельзя было привезти в Шейдсмар. Огни на другой стороне были его оружейниками, собирающими пластины брони, которые должны были упасть на платформу с другой стороны.
– Ну ладно, – сказал он, отстегивая теперь уже пустые сундуки. – Давай снимем это с тебя.
Храбрец выдохнул, и Адолин решил истолковать это как сочувствие. Он перераспределил вес, затем проверил оружие в ножнах, включая массивный двуручник, который был лишь самую малость легче осколочного доспеха.