«Так вот что ты делаешь? – резко спросила Шаллан. – Пытаешься обмануть меня? Иди и найди шпиона».
«Шаллан, это не моя область знаний».
«Отлично. Тогда пришло время выпустить Вуаль. Я голосую за то, чтобы прекратить ее наказание».
Сияющая притихла, и Вуаль неожиданно обнаружила, что стала главной. Прошло уже четыре дня с тех пор, как она захватила власть и пригласила трех самых сомнительных светоплетов присоединиться к экспедиции.
Она вскочила на ноги, оглядывая баржу. Было приятно снова руководить, особенно в этом царстве загадок и тайн. Шейдсмар. Океан из бусин, черное небо, странные спрены и бесконечные загадки. Это было…
Это было идеальное место для Шаллан.
«Ищи шпиона», – приказала она.
Вуаль поколебалась, потом снова села и демонстративно порылась в сумке Шаллан. Достала угольный карандаш, открыла пустую страницу и начала рисовать.
«Что ты делаешь? – спросила Шаллан. – Ты ужасный художник».
– Я знаю, – прошептала Вуаль. – И ты ненавидишь наблюдать за моими потугами.
Она сделала грубую попытку изобразить Уа’пама, спрена пиков, когда он протопал мимо. Результат вышел позорный.
«Почему?»
– Я очень сожалею, – сказала Вуаль, – что нарушила наш уговор. Мне нужно было взять этих троих на задание, чтобы я могла наблюдать за ними. Но сначала я должна была убедить вас обеих.
«Так иди и расследуй».
– Сияющая права, – согласилась Вуаль. – Это может подождать.
Ей было больно это признавать, но имелось кое-что поважнее. Она продолжила размалевывать лист.
«Мы не позволим тебе отступить и спрятаться, – подумала Сияющая, и Вуаль почувствовала облегчение, обнаружив, что они придерживаются одного мнения. – Шаллан, что-то не так. Проблема серьезнее, чем проступок Вуали. Что-то влияет на всех нас, делает непредсказуемыми».
– Я раньше думала, что ты хранишь секреты от Адолина, потому что, как и я, наслаждаешься чувством принадлежности к Духокровникам, – сказала Вуаль. – Я ошибалась. Есть что-то еще, не так ли? Почему ты продолжаешь лгать? Что происходит?
«Я… – проговорила Шаллан. – Я…»
Что-то темное шевельнулось в ней. Бесформенное – личность, которая могла бы существовать. Темная тварь, олицетворявшая страхи Шаллан, сделалась сильнее.
У Вуали имелись свои недостатки. У нее были проблемы с алкоголем, с масштабом и перспективой. Она представляла собой целый набор качеств, которые Шаллан хотела иметь, но знала, что хотеть не должна.
И все-таки в глубине души Вуаль имела единственную цель: она была создана, чтобы защищать Шаллан. Она скорее отправилась бы в Преисподнюю, чем позволила Бесформенному существу занять свое место.
Она схватила карандаш и начала рисовать Адолина. Получалось ужасно.
«Мне плевать», – подумала Шаллан.
Вуаль нарисовала ему монобровь.
«Вуаль…»
Она добавила косые глаза.
«Это уже слишком».
Вуаль надела на него уродливое пальто. И… обрезанные на уровне колен штаны!
– Ладно! – воскликнула Шаллан, вырывая страницу из блокнота и комкая ее. – Ты победила. Несносная женщина.
Она прислонилась к перилам баржи и перевела дух. Затем, как настаивали две других, позволила себе расслабиться.
И в самом деле… все шло нормально. Да, кто-то воспользовался коммуникационным кубом, чтобы связаться с Мрейзом. Да, кто-то трогал ее вещи. Да, один из ее друзей, несомненно, шпион. Но она могла справиться с этой проблемой. Она могла пройти через это.
Однако им предстояли две недели пути. Так что сегодня стоит расслабиться. Потому что она на барже, полной спренов, и все они такие интересные! Вот буря, да как она позволила себе спрятаться в такой момент? А то, что Вуаль так охотно сдалась…
«Прости, – подумала Вуаль. – Я хочу как лучше. Со шпионом поработаем в другой раз».
Ну хорошо. Шаллан демонстративно разорвала набросок Адолина и засунула кусочки в сумку, затем схватила угольный карандаш и позволила себе просто рисовать.
Когда Адолин нашел ее пять часов спустя, она все еще сидела на палубе, прислонившись к перилам, и яростно рисовала. Он принес ей еду – теплое карри и лавис, судя по запаху. Это будет последняя «настоящая» еда на ближайшее время. Шаллан отстраненно подметила, что от запахов у нее заурчало в животе, но все равно продолжила трудиться над наброском со спренами пиков, будто зачарованная.
Как приятно про все забыть и погрузиться в рисование. Не беспокоиться ни о миссии, ни о собственном психозе, ни даже об Адолине. Настолько окунуться в искусство, чтобы все остальное утратило значение. В процессе творения приходило ощущение бесконечности, как будто само время размазывалось краской по холсту. Непостоянное. Изменчивое.
Когда наконец запах сладкого карри заставил Шаллан выйти из транса и она увидела Адолина, с улыбкой сидевшего рядом, она почувствовала себя несравнимо лучше. Более цельной. В большей степени самой собой, чем за все последние месяцы.
– Спасибо. – она протянула ему альбом и взяла еду.
Прислонившись к нему, она начала есть и наблюдать за Аршккам и ее спреном тумана – потом она и его обязательно нарисует.
– Ты продвинулась в работе над книгой Йалай?
– Почти все выяснила. Правда, там множество предположений и маловато сути. Духокровники, похоже, ищут Ба-Адо-Мишрам, одну из Несотворенных. Но я не могу точно определить, что они собираются делать, когда найдут ее.
– А шпион? – Адолин хмыкнул. – В наших рядах?
– Все еще работаю над этим, – призналась она. – Но предпочла бы не говорить о нем сегодня. Мне нужно время, чтобы все обдумать. – Она поела еще немного, чувствуя спиной его грудь. – Ты напряжен, Адолин. Разве сейчас не время немного расслабиться?
– Меня беспокоит наша миссия.
– Из-за того, что сказала Сил? Что спрены чести вряд ли прислушаются?
Он кивнул.
– Если они нас прогонят, то прогонят, – сказала она. – Но ты не можешь винить себя за то, что еще не произошло. Одной буре известно, что изменится с этого момента и до нашего прибытия.
– Наверное.
Она взяла ложку лависа и ощупала языком отдельные зернышки – пухлые и пропитавшиеся сладким карри, они превращались во рту в кашицу; это было одновременно мерзко и восхитительно. Узор всегда удивлялся тому, что люди выживают за счет уничтожения вещей.
– Когда я покинула свою родину, – сказала она Адолину, – я думала, что знаю, куда иду. Но я понятия не имела, что со мной будет. Где я окажусь в конечном итоге.
– Очень даже имела, – не согласился Адолин. – Ты решила стать подопечной Ясны, и тебе это удалось.
– Я решила обворовать ее, – тихо сказала Шаллан. Она почувствовала, как Адолин пошевелился, глядя на нее. – Моя семья обнищала, ей угрожали кредиторы, отец умер. Мы думали, что, может быть, я смогу обворовать эту еретичку-алети, украсть ее духозаклинатель – и тогда мы снова разбогатеем.
Она ждала, что он встретит это сообщение с недоверием. Будет потрясен.
Вместо этого Адолин рассмеялся. Благослови его Всемогущий, он рассмеялся!
– Шаллан, это самая нелепая вещь, которую я когда-либо слышал!
– Правда? – Она повернулась к нему с ухмылкой.
– Ограбить Ясну.
– Ага.
– Ограбить… Ясну.
– Да знаю я!
Он посмотрел на нее, затем его улыбка стала шире.
– Она никогда не упоминала об этом, так что, держу пари, у тебя все получилось. По крайней мере, ты обманула ее на некоторое время.
«Шквал, как же я люблю этого мужчину!»
За юмор, за ум, за неподдельную доброту. За эту улыбку, что ярче холодного солнца Шейдсмара. В тот же миг она стала Шаллан. Полностью и без остатка.
– Совершенно верно, – прошептала она. – Я подменила его на фальшивку и почти сумела сбежать. Только вот – ну, ты понимаешь. Это же Ясна.
– Да, большой изъян в твоем плане. С обычным человеком, думаю, все бы сработало.
– Ну, духозаклинатель всегда был пустышкой, так что я была обречена с самого начала. Даже окажись он настоящим… У меня было преувеличенное представление о своих способностях к воровству. Забавно вспоминать, что у меня имелись такие дурацкие наклонности еще до Вуали.
– Шаллан, – сказал он. – Тебе больше не нужно испытывать неуверенность. Миссию в военных лагерях ты выполнила безупречно.
– А потом кто-то взял и прикончил Йалай. Тоже безупречно. – Она посмотрела на него и улыбнулась. – Не волнуйся. Я больше не борюсь с чувством неуверенности.
– Хорошо.
– Если выразиться точнее, я им наслаждаюсь.
– Шаллан…
Она снова улыбнулась, давая ему понять, что чувствует себя хорошо, несмотря на это замечание. Он пристально посмотрел ей в глаза, потом усмехнулся сам. И каким-то образом она поняла, что произойдет.
– Ну, я бы сказал, что ты довольно хорошая воровка… – начал он.
– О, не смей!
– Потому что ты украла мое сердце.
Она застонала, откинув голову назад:
– Ты посмел.
– А что? Только тебе позволены дурные шутки?
– Мои шутки вовсе не дурные. Они невероятные. И приходится усердно трудиться, чтобы экспромтом шутить, идеально попадая в тон ситуации.
– «Усердно трудиться». «Экспромт». Хочешь сказать, ты не готовишь их заранее?
– Никогда.
– Да? Я заметил, что у тебя часто наготове бывает шутка, когда ты с кем-то встречаешься.
– Ну конечно. Такая шутка должна быть очень смешной, ведь она заменяет приветствие. А не наоборот.
Адолин нахмурился.
– То есть, – добавила она, – не прощайствие.
Он уставился на нее. Потом слегка скосил глаза к носу.
«Ха! – подумала Вуаль. – Ха-ха!»
– О боже, – сказала Шаллан. – Я тебя сломала?
– Но… такого слова не существует… в этом нет смысла…
– Это хитрая шутка, – сказала Шаллан. – Она прячется у всех на виду, как светоплет. Вот что делает ее гениальной.
– Гениальной? Шаллан, это было жутко.
– Значит, я жуткое создание и ты меня боишься. Вот и хорошо.
Она улыбнулась и прижалась к нему, расслабившись. Отложила миску и взяла у него альбом. Она закончит свою трапезу после того, как порисует еще немного. Этого требовал момент.