– Я… мог бы тебе помочь? Вспомнить?
Она уставилась на альбом.
– Шаллан, – сказал Узор. – Я беспокоюсь за тебя. Ммм. Ты говоришь, что тебе лучше, но я переживаю. И Адолин тоже, хоть я и не думаю, что он видит то же самое, что вижу я.
– Что ты видишь? – тихо спросила она.
– Иногда из твоих глаз выглядывает что-то еще. Что-то новое. Оно выходит, когда… когда я пытаюсь говорить о твоем прошлом. Поэтому я боюсь это делать. Иногда ты пытаешься выведать у меня больше сведений. А потом эти другие глаза смотрят на меня.
– Есть другая правда, – прошептала Шаллан. – Еще одна…
– Еще одна…
Она крепко зажмурилась.
«Вуаль, принимай командование».
«Но…»
Вуаль обнаружила, что снова руководит телом, и услышала голоса, доносившиеся снаружи баржи. Голос Адолина, сильный и уверенный. Вуаль не любила его так, как Шаллан, но знала, что они должны быть вместе. Точнее, Шаллан должна быть с ним рядом.
«Нет, – подумала Шаллан где-то глубоко внутри. – Нет, он возненавидит меня. Он возненавидит… то, что я сделала…»
Вуаль все равно пошла к нему. Но она не могла найти в себе силы рассказать ему о страхах Шаллан – она не хотела рисковать, потому что не была уверена, что Шаллан справится с болью. Если Вуаль допустит ошибку, Бесформенное еще немного обрастет плотью, и потому она молчала.
– Это и впрямь ты, – сказал Нотум Адолину. – Прошлая поездка по нашим краям тебя ничему не научила? Решил вернуться?
Нотум выглядел как алети, высокий и крепкого телосложения, с коротко подстриженными волосами и манерами вояки. Его борода немного походила на рогоедскую, с выдающимися бакенбардами, а еще – усики. Все это, включая простую одежду, было частью его самого. Хотя некоторые спрены носили проявленные наряды, спрены чести создавали их из собственной сути.
Лицо Нотума оставалось бесстрастным, но слова сочились снисходительностью. Почему на нем нет капитанской формы? Он в увольнительной? Его корабля поблизости определенно не было.
В ожидании ответа спрен – такой же чопорный, каким его запомнил Адолин, – сцепил руки за спиной, чем напомнил Далинара. Адолин взмахом руки отослал солдат, хотя Майя последовала за ним к Нотуму. Спрен чести едва удостоил ее взглядом; его сородичи предпочитали игнорировать мертвоглазых.
– Меня послали с дипломатической миссией в Стойкую Прямоту, – пояснил Адолин. – Я представляю новые ордена Сияющих и своего отца, короля Уритиру. Наши монархи прислали рекомендательные письма. Мы надеемся создать новый союз.
Спрен чести широко распахнул глаза и резко втянул воздух – спрены делали это только напоказ, так как обычно не дышали.
– Что? – спросил Адолин. – Это настолько удивительно?
– С моей стороны было бы невежливо перебивать. Пожалуйста, продолжай свой безумный бред.
– Мы просто хотим вступить в диалог. Упорядочить дипломатические отношения между миром людей и миром спренов. Это вполне разумное желание.
Улица поблизости опустела: местные обходили спрена чести как можно дальше. Они бросали на него взгляды и сворачивали в другую сторону. Его здесь не любили. Его присутствие терпели, но не ценили.
– Позволь изложить похожую ситуацию, – сказал Нотум Адолину. – Некий преступник в бегах украл у короля драгоценность – допустим, его любимый кубок. Напоминание об усопшей жене. Разумно ли со стороны вора однажды заявиться во дворец и предложить королю «упорядочить отношения»? Или это стоило бы назвать идиотизмом?
– Мы ничего не брали у спренов чести.
– Не считая любимой дочери Буреотца.
– Сил сама так решила, – возразил Адолин. – Даже Буреотец это признал. Кроме того, если она такая драгоценная, почему бы вам всем не прислушиваться к ней время от времени?
При этих словах Майя тихо зарычала, что заставило Адолина и Нотума взглянуть на нее. Мертвоглазые очень редко издавали звуки.
– Буреотец тебе вряд ли поможет, – сказал Нотум. – Теперь, когда он согласился на узы, спрены чести больше не чтут его, как раньше. Они считают, что смерть Чести нанесла ему рану и повредила рассудок. Так что да, он больше не может приказать Древней дочери вернуться. Но не думай, что это заставит спренов чести принять тебя с распростертыми объятиями.
– Значит, стоит тому, кого они уважают, сказать что-то разумное, как его тотчас же вышвыривают прочь? – задумчиво проговорил Адолин. – Я-то думал, спрены лучше людей.
– Ах если бы… – Тон Нотума сделался чуть спокойнее. – Принц Адолин. Меня не назовешь неразумным, и тебе это известно. Я всего лишь стремлюсь исполнить свой долг наилучшим образом. И все же я могу с уверенностью предсказать, что случится, если ты приблизишься к Стойкой Прямоте. Тебя прогонят. В настоящее время в крепость не пускают даже друзей спренов чести, а ты – кто угодно, только не друг. Для многих там ты преступник. Вся ваша раса – преступники. Дело не столько в Древней дочери, сколько в том, что вы сделали с нами. – Нотум кивнул на Майю.
– Опять же, мы ничего не делали, – сказал Адолин, сохраняя спокойный тон только усилием воли. – Майя и другие были убиты тысячи лет назад.
– Это меньше одного поколения для многих спренов, – парировал Нотум. – У нас долгая память, принц Адолин. Возможно, тебя ни в чем бы не обвинили, если бы не тот факт, что твой народ вернулся к этим клятвам. Вы не извлекли уроков из прошлого и возобновляете мерзость, связывая спренов и рискуя их жизнями.
– Эти Сияющие не сделают того, что сделали те, из прошлого, – не сдался Адолин. – Послушайте, капитан, тысячи лет до Отступничества спрены и люди ладили друг с другом. Неужели мы позволим одному событию стереть все это?
– Одно событие? – переспросил Нотум. – Одно событие вызвало восемь волн геноцида, принц Адолин. Сделай паузу и подумай об этом. Почти все спрены чести были связаны узами, и все они были убиты. Можешь вообразить такое предательство? Какую боль испытывает тот, кто доверился убийце? Вручил ему не только свою жизнь, но и душу? Люди умирают, и их души отправляются в Духовную реальность, чтобы слиться с божеством. А как же мы?
Он махнул рукой на Майю, которая стояла в лохмотьях, с выцарапанными глазами.
– Мы остаемся бродить по Шейдсмару – мертвые души, не способные ни думать, ни говорить. Наши вопящие трупы используют в качестве оружия потомки тех наших убийц. К такому состоянию нас привела не простая ошибка, а скоординированное и просчитанное нарушение клятв. Твой народ преступен. Единственная причина, по которой не случилось быстрого возмездия, заключалась в том, что вы убили всякого спрена, который мог действовать против вас. Не ходи к Стойкой Прямоте. Они не примут писем от ваших королей и королев. Они даже не станут с тобой разговаривать.
Нотум повернулся и зашагал к небольшому каравану, стоявшему лагерем за городом. Судя по организованному расположению – и двум одетым в униформу странникам, охранявшим периметр, – Адолин догадался, что это был собственный караван спрена чести.
– Капитан! – окликнул его Адолин. – Возможно, моя миссия обречена, как вы говорите. Не могу отделаться от мысли, что было бы лучше, если бы кто-то поручился за мои намерения. Может, уважаемый спрен чести, капитан судна и военный. Тот, кто понимает срочность нашего дела.
Нотум застыл, потом резко повернулся.
– Капитан? – переспросил он, склонив голову набок. – Ты что, не видишь, как я одет?
– Вы… в увольнительной?
– Меня отстранили от службы, – сказал Нотум, – за то, что я отпустил Древнюю дочь после того, как захватил ее. Я провел пять месяцев в тюрьме, а когда меня выпустили, то понизили до предельного ранга, какой существует у спренов. Мне велено провести два столетия, патрулируя пустошь между этим местом и Стойкой Прямотой, бесконечно странствуя туда-сюда. Мне нельзя ступить в Стойкую Прямоту. Я могу смотреть на нее, но не могу войти.
– До каких пор? – спросил Адолин. – Пока не… закончится патрулирование?
– Навеки, принц Адолин. Я изгнан. – Он посмотрел на небо, где мерцающие огни указывали, что в Физической реальности начинается буря. – Я знал, что делаю, с какими силами играю, когда отпустил вас. Скажи хотя бы, ты его спас? Узокователя?
Адолин сглотнул, во рту у него пересохло. Изгнан навечно? Потому что поступил правильно? Адолин не надеялся, что спрены чести из Стойкой Прямоты окажутся похожими на Сил, но рассчитывал иметь дело с кем-то вроде Нотума. С суровым, строгим, но в конечном счете справедливым народом, способным прислушиваться к голосу разума.
Но если они обошлись с Нотумом, который казался безупречным воплощением приличий и честности, таким ужасным образом… ох, ветры шквальные!
Нотум все еще ждал ответа. Он отпустил Сил и остальных, потому что Каладин настаивал, что они должны спасти Далинара. Адолин хотел бы заверить Нотума, что его жертва оказалась жизненно важной… Но слова не шли. Этот спрен заслуживал узнать истину.
– Он спас нас, Нотум, – сказал Адолин. – Мой отец в конечном итоге не нуждался в помощи, хотя я думаю, что Шаллан и Каладин помогли переломить ход битвы в нашу пользу.
Нотум кивнул:
– Я иду по этой дороге к Стойкой Прямоте, но буду вынужден повернуть назад, когда окажусь достаточно близко. Возможно, мы еще встретимся в пути, человеческий принц, и я смогу отговорить тебя от этой миссии.
И он ушел.
Уа’пам и Зу уже были на барже, и они, по-видимому, устроили отряд Адолина в одном из нескольких лагерей, разбитых за городом. Поэтому Адолин помог остальным разгружать снаряжение – выводил лошадей, переносил оружие, при этом не переставая размышлять.
В Тайленском сражении Адолин оказался лишним. Теперь судьбу мира решали боги и Сияющие, а не красивые, молодые светлоглазые, которые воображали себя искусными мечниками. Лучшее, что он мог сделать, – смириться с этим, а потом отыскать способ приносить пользу.
Он придумает, как заставить спренов чести выслушать его. Обязательно придумает.
31. Дочь предателей
Я не согласен с их подходом. Если ты и впрямь сумеешь удержать Вражду в пределах его узилища на некоторое время, это даст нам возможность строить планы. Угроза превосходит возможности одного Осколка.