Венли загудела в ритме страстного желания.
– Хочешь большего, верно? – спросила Рабониэль. – Только тот, чьи амбиции чисты, мог бы стоять сейчас на твоем месте. Служи хорошо и, возможно, удостоишься благословения. Истинного знания, истинной жизни.
Венли продолжила гудеть, хотя внутри нее звучал куда более неопределенный ритм утраты. Она не знала, что и думать про Рабониэль. Многие Сплавленные казались в том или ином смысле помешанными: одержимыми местью, разрушением, тщеславием.
Слушая осторожные, проницательные рассуждения этого существа, Венли испугалась. Рабониэль была гораздо опаснее всех, с кем она сталкивалась раньше.
Рабониэль ушла, опередив безмолвно скользящих Глубинных. Венли продолжала свой путь, и вскоре, к ее удивлению, к ней приблизился Ротан. Возглавляя солдат госпожи Лешви, он не входил в штат Венли, но был ей ровней. Его, как и большинство солдат Лешви, передали Рабониэли для этого вторжения.
Солдаты Лезиана Преследователя тоже присоединились к небольшому войску Рабониэли. Эту группу Венли знала по устрашающей репутации: они сурово обращались с человеческим населением Холинара. Они были одними из самых сильных и гордых воинов-певцов и свою особенную униформу всегда носили с гордостью. Теперь они смешались с тщательно обученными и более спокойными бойцами Лешви, образовав мощный и дисциплинированный ударный отряд.
Венли мало общалась с Ротаном и другими солдатами, но она ничего не имела против него. За исключением того факта, что все другие Царственные заставляли ее волноваться: в светсердце у каждого из них сидел пустотный спрен. Казалось, мощное тело Ротана на каждом шагу потрескивает от избытка энергии. В его темно-красных глазах время от времени вспыхивали искры. Венли помнила, каково это – находиться в буреформе. Она приняла такой облик, когда повела свой народ навстречу гибели.
– Не стоит беспокоить Сплавленных, Венли, – в ритме насмешки сказал Ротан, глядя на Рабониэль. – Большинство из них не так снисходительны, как Лешви. Будь осторожнее. Мне бы не хотелось, чтобы ты попала в беду. Ты для нас полезна.
– Я… не заметила, что тебя это волнует, – проговорила она.
– Лешви ценит тебя. Значит, и все мы тоже.
Он ее покинул, ограничившись этим простым предупреждением. Ротан нечасто нуждался в ответах или приглашениях. Он просто высказывался без обиняков и ожидал, что его поймут.
«Было бы здорово иметь его на своей стороне», – подумала Венли. Но нет, опасно. Слишком опасно. Она не могла позволить себе думать о вербовке прямо сейчас. Надо сосредоточиться на выживании. Как ни изнурительна была эта пешая прогулка по горам, она знала, что впереди ждет еще большая опасность.
До конца недели они прибудут в Уритиру. И тогда наступит черед настоящего испытания.
32. На три части
К сожалению, как доказывает мой собственный опыт, сочетание Осколков не всегда ведет к увеличению силы.
Когда Адолин поднялся на вершину обсидиановой скалы, там сидела Зу. Золотоволосая камнестражница все еще была в своем обычном наряде: обмотке на груди и свободных, ниспадающих штанах. Она утверждала, что приобрела навыки разведчицы, когда была проводником на Решийских островах, но ему казалось, что для такого она двигается слишком незаметно.
– Там, – сказала она, взмахнув рукой. – Нас действительно все еще преследуют.
Адолин поднял подзорную трубу и посмотрел в указанном направлении. В самом деле, вдали он смог различить караван тукари. Эти странные люди шли по пятам, отставая на несколько часов пути, с тех самых пор, как несколько недель назад алети покинули портовый город.
– Преисподняя… – сказал Адолин. – Значит, они все-таки не свернули на перекрестке.
С утра местность стала неровной, изобилующей утесами и скалами, и было труднее заметить хвост.
– Хочешь пойти и сразиться с ними? – ухмыльнулась Зу.
– Двое против двадцати?
– Одна из этих двоих может по своему желанию менять форму камня и превращать одежду в оружие.
– Я не смею тратить остатки буресвета.
– Все равно он скоро кончится. Могли бы повеселиться напоследок! Новый опыт для божественного Одного.
– Не поощряйте ее! – раздался снизу голос Уа’пама. – Она способна на глупости!
Зу усмехнулась Адолину и подмигнула, как будто своей бравадой лишь хотела заставить спрена поволноваться. Даже после нескольких недель путешествия Адолин не знал, что и думать про эту камнестражницу с причудами. Она легко спрыгнула со скалы и скользнула вниз по гладкому обсидиану, грациозная, как гранетанцор. Внизу она хлопнула Уа’пама по плечу, и они вдвоем побрели к лагерю.
Его подмывало сделать так, как сказала Зу, хотя бы потому, что их буресвет заканчивался. Они пробыли в Шейдсмаре почти тридцать дней, и сферы иссякли пару недель назад. Бо́льшую часть буресвета они потратили на стоянке караванов, но сохранили несколько одолженных тайленцами больших самосветов, способных удерживать свет дольше, чем другие камни такого же размера. К сожалению, они тоже начали тускнеть. А если самосветы начинают тускнеть, вскоре они погаснут совсем.
Адолин еще раз внимательно посмотрел на тукари и покачал головой. Непохоже, что они пытались догнать группу Адолина; они не торопились и не двигались по ночам. Последнее было бы легко, так как понятие «ночи» в Шейдсмаре не было строго связано с ходом светила. Эти люди легко могли ускориться и догнать его отряд.
Он уже послал гонца расспросить Нотума о них; его небольшой патруль шел немного впереди группы Адолина. Спрен чести сказал, что тукари не нарушают закона, следуя этой дорогой, но попросил сообщить, если они поведут себя угрожающе.
Адолин спрятал подзорную трубу и вернулся к остальным, которые готовились разбить лагерь. От своего отца он слышал, что командира лучше всего видеть за работой, поэтому проверил, как идет дело, выставил дозоры в авангарде и арьергарде и проверил Майю, которая путешествовала на спине Храбреца.
Громадный жеребец цвета полуночи привязался к ней – обычно он никому не позволял ездить на нем верхом – и, казалось, понял, что она каким-то образом не в порядке. Храбрец ступал с необычайной осторожностью, чтобы Майя не вылетела из седла. И Адолину это не мерещилось, что бы ни думали другие.
Он заставил всех трудиться, а затем разыскал Шаллан.
Последние недели Шаллан разрывалась напополам – а если точнее, натрое, – думая о том, как быть дальше со шпионкой Берил. Когда караван тронулся в путь, она держалась поближе к агентессе, якобы чтобы помочь ей со светоплетением.
– Мне все еще сложно сосредоточиться, светлость, – сказала длинноногая алети, шагая без устали. То, как роскошно выглядели ее черные волосы, хоть воды для мытья было мало, казалось почти преступлением. – Я пыталась рисовать, как вы предлагали, но у меня плохо получается.
– Ты использовала светоплетение с мужчинами в военных лагерях, – сказала Шаллан. – И во время тренировочного боя – я сама это видела.
– Да, но я не могу изменить ничего, кроме собственной внешности! Я знаю, что способна на большее. Я видела, чего добились остальные.
– Поначалу способности у всех ограниченны. – Шаллан кивнула в сторону Ватаха, который шел рядом с криптиками. – Когда я в первый раз поймала его на светоплетении, он сам не поверил в то, что сделал. Кажется, его до сих пор это удивляет.
– Я пыталась делать, как он. – Берил скорчила гримасу. – Ватах притворяется человеком или вещью, которые хочет воспроизвести, и светоплетение берет верх. По его словам, если он хочет создать иллюзию большого камня, то думает как камень. Как это вообще работает? – Она слабо улыбнулась Шаллан. – Я не жалуюсь, светлость. Я уверена, что просто должна продолжать попытки. У меня все получится, как и у остальных, верно?
– Так и будет, обещаю. В самом начале я была расстроена, как и ты, потому что не могла ничего контролировать. У тебя все наладится.
Берил нетерпеливо кивнула.
«Она поразительная актриса, – заметила удивленная Вуаль. – Ни малейших следов притворства. Клянусь, либо она прекрасно скрывает свои истинные чувства, либо мы ошиблись».
Уверенность Вуали в последнем во время путешествия росла и крепла. Шаллан не хотела признавать ее правоту, но продолжать притворяться было затруднительно.
«Возможно, нам следует снова поговорить с Орнаментом, – подумала Сияющая. – Полагаю, если мы приложим усилия, она проболтается».
Они уже пытались… В этом направлении, как считала Вуаль, маячил тупик. Если Орнамент – спрен-криптик Берил – и знала о ее измене, то не подавала вида.
У Шаллан все внутри сжалось от мысли, что усилия могут оказаться напрасными. Она хотела, чтобы шпионом была Берил. И на этот счет имелось довольно убедительное подтверждение, не так ли?
«Что ж, – подумала Вуаль, – предположим худшее. Допустим, настоящий шпион чрезвычайно осторожен и опытен. Не мог ли он установить, что мы внедряем дезинформацию? Мрейз умен. С него станется нарочно подкинуть нам какую-нибудь ниточку, чтобы подозрение пало на Берил».
«В чем же тогда был смысл расследования? – разочарованно подумала Шаллан. – Зачем такие хлопоты, если мы сомневаемся в результатах?»
«Затем, что я во всем сомневаюсь, – отрезала Вуаль. – Мы получили сведения, но не окончательный вывод».
«Согласна, – подумала Сияющая. – У нас было время изучить Берил, но мы ничего не обнаружили. Чтобы двигаться дальше, мы должны найти доказательства. Неопровержимые доказательства. Нельзя заранее осуждать того, кто может оказаться невиновным».
«Шквал… – подумала Вуаль. – Ты прям как офицер полиции, Сияющая».
«Я же поддерживаю тебя!»
«Да, но ты такая чопорная, что мне аж больно. Можешь хоть чуточку расслабиться?»
Шаллан поднесла руки к голове, чувствуя себя… неуютно. Она помнила те недавние времена, когда личности в ее голове не ссорились. Они большей частью держались обособленно, плавно подменяя друг друга. Теперь все три действовали одновременно, хоть и ругались, – это хороший признак? Или свидетельство опасности, раз уж конфликт оказался таким трудным? Как бы то ни было, сегодняшняя борьба все больше утомляла ее.