Ибо внутри самосвета мягко мерцал фиолетово-черный свет. Не полностью израсходованный в предыдущем убийстве.
Небольшой заряд антипустосвета.
Каладин медленно спускался по лестнице. Он не спешил попасть в ловушку.
Некий импульс подталкивал его вперед. Последующие действия казались предопределенными и четкими, словно духозаклинатель обратил их в камень. Казалось, позади выросла гора, преграждая путь к отступлению.
Вперед. Только вперед. Шаг за шагом.
Он достиг первого этажа. Два Царственных в жутьформе охраняли лестницу; они отступили – неистово напевая, схватившись за оружие. Каладин проигнорировал обоих и, положив копье на плечо, зашагал по центральному коридору к атриуму.
Не надо больше прятаться. Он слишком устал, чтобы прятаться. Слишком выжат для тактики и стратегии. Преследователь хотел его? Что ж, у него будет Каладин, каким его всегда видели. Одетый в мундир, идущий на бой с высоко поднятой головой.
Люди и певцы расступались перед ним. Каладин видел, что среди людей многие носили знаки, описанные Рлайном, – глифы «шаш», нарисованные на лбу. Шквал их побери, они верили в него. Они носили символ его позора, его неудачи и его заточения. Они превратили этот символ в нечто хорошее.
Он не мог отделаться от ощущения, что это конец. Последний раз, когда он надел форму, последний поступок в качестве члена Четвертого моста. Так или иначе, столь дорогая его сердцу жизнь с простым отрядом мостовиков останется в прошлом.
Все эти люди верили в того Каладина, которого больше не было. Великий маршал Каладин Благословенный Бурей… Доблестный воин, предводитель ветробегунов, стойкий и непоколебимый… Кэл – невинный юноша, Каладин – командир отряда в армии Амарама и Каладин – раб, а теперь и великий маршал Благословенный Бурей – все они остались в прошлом. Каладин превратился в кого-то нового и не соответствовал легенде.
Однако ради людей, которые в него верили – шли за ним, шептались с надеждой и предвкушением, – он должен воскресить Благословенного Бурей для последней битвы.
Каладин не боялся разоблачить себя. Бежать было некуда. Царственные и солдаты-певцы собирались кучками, следовали за ним и перешептывались, однако они явно решили позволить Сплавленным разобраться с Сияющим.
Впрочем, Сплавленные как раз понимали, в чем дело. На Каладина предъявили права. Его Преследовали.
Когда Каладин приблизился к Отломку – коридор справа от него сливался с просторной рыночной площадью, – он наконец ощутил ее присутствие. Тотчас же остановился, пристально глядя в ту сторону. Десятки людей, следовавших за ним, замолчали, когда он вскинул правую руку в направлении рынка.
«Сил, – мысленно позвал он. – Я здесь. Найди меня».
Едва видимая светящаяся полоса прыгала в отдалении. Она развернулась и направилась к нему, набирая скорость, – ее путь становился все прямее. Она вспыхнула ярче, и осознание ее присутствия распустилось в его разуме, как цветок. Друг без друга они были неполноценными существами.
Сил со вздохом пришла в себя и приземлилась на его руку, одетая в свое девичье платье.
– С тобой все в порядке? – прошептал он.
– Нет. Нет, вовсе нет. Это было… похоже на то, когда я чуть не умерла. На сон длиной в целые века. Мне грустно, Каладин. И холодно.
– Я понимаю эти чувства. Но враг, Сил… они собираются казнить Сияющих. И у них могут быть мои родители.
Сил пристально посмотрела на него. Потом ее фигура на миг утратила четкость – и платье превратилось в холинскую синюю униформу, точь-в-точь как у него.
Каладин кивнул, затем повернулся и продолжил путь, осененный надеждами и молитвами сотен людей. И еще в тени собственной репутации. Как будто никогда не плакал по ночам, в ужасе прижимаясь к стене. Он был полон решимости в последний раз притвориться таким человеком.
Он проверил летающую перчатку Навани, прикрепленную на поясе справа – так, чтобы можно было легко отцепить, если понадобится. Прошлой ночью Каладин и Даббид переустановили сопряженные противовесы. В предыдущем бою все сложилось не очень хорошо, но теперь он понимал ограниченность своих возможностей. Это устройство придумали инженеры, а не солдаты. Он не мог носить его на руке, это мешало держать копье. Но возможно, перчатку удастся применить иначе.
Вместе с Сил, летящей в виде светящейся ленты рядом с его головой, он шагнул в атриум, где вздымалось огромное окно, целая стена из стекла. Столь же грандиозная полая шахта тянулась к вершине башни, на большинстве уровней обрамленная балконами. Небесные парили, но искать Лешви было некогда.
Сил ринулась вперед и замерла, как будто с любопытством.
– Что такое? – спросил он.
«Приближается буря», – сказала она в его голове.
Ну разумеется. Такой уж сегодня день.
Люди в атриуме начали разбегаться, как только увидели его, сопровождаемые спренами предвкушения. Когда помещение опустело, он разглядел неуклюжую фигуру, стоящую в самом центре помещения, преграждая путь в лазарет.
Каладин взмахнул копьем, вызывая противника на бой. Но Преследователю было наплевать на ритуалы. Он пришел убивать и потому бросился на Каладина, чтобы отнять его жизнь.
103. Когда лента воплощается в жизнь
Только взгляните, как они сражаются. Как сопротивляются, отказываются сдаваться. Человеки цепляются за скалы с такой силой, что любая рошарская лоза позавидует.
– Вот он, – сказал Тефт, пригибаясь и двигаясь вместе с толпой людей в атриуме.
В плаще поверх мундира, он не привлекал к себе внимания. Он обнаружил, что так часто бывает. Каладин заставлял на себя смотреть, даже одетый в лохмотья. Такой уж он был человек.
Но Тефт? Про него забывали, едва увидев. В плаще он был просто еще одним рабочим, прогуливающимся с дочерью по атриуму. Оставалось надеяться, что Крадунья будет держать голову опущенной, чтобы капюшон скрывал черты лица – иначе кто-нибудь мог задаться вопросом, почему его «дочь» ужасно похожа на некую надоедливую Сияющую, которая всегда доставляла неприятности обитателям башни.
– Почему он шел так долго? – прошептала Крадунья, когда они вдвоем бочком двинулись вдоль стены атриума, делая вид, что напуганы внезапным потоком людей, которые расступились перед Каладином и Преследователем.
– Мальчик любит пускать пыль в глаза, – сказал Тефт.
Но, шквал, трудно было не почувствовать вдохновения при виде Каладина, стоящего в дверях в ярко-синей униформе, с распущенными волосами и отчетливо видимыми шрамами на лбу. Его взгляд был таким пронзительным, что даже самая темная буря не могла перед ним устоять.
«Ты ему как следует помог, Тефт, – подумал он, давая себе возможность почувствовать немного гордости. – Ты разрушил свою собственную жизнь до основания, но ему весьма пригодился».
Фендорана прошептала ему на ухо слова утешения. По его просьбе она уменьшилась и теперь сидела у него на плече. Он кивнул в ответ. Если бы его семья не связалась с Предвидящими, он не знал бы, как помочь Каладину, когда тот в этом нуждался. И тогда Черный Шип, вероятно, погиб бы, и они не нашли бы эту башню. Так что… возможно, пришло время простить себя за проступки.
Вместе они медленно двинулись вдоль стены к лазарету. Буря свидетельница, появление спрена-компаньона было лучшим, что с ним случилось, помимо Четвертого моста. Временами Фендорана бывала немного резковата, что делало их хорошей парой. Она также отказывалась принимать его оправдания. Что делало их еще более подходящими друг другу.
Каладин начал драться, и Тефт мог лишь пожелать ему удачи. С парнем все будет в порядке. А Тефт обязан внести свою лепту.
Они ждали, не выйдут ли охранники из лазарета на шум, и те, к счастью, вышли. Увы, один остался стоять у двери; разинув рот, он наблюдал за битвой, но явно не собирался покидать пост.
Это был Царственный в буреформе – да уж, повезло Тефту… Тем не менее они с Крадуньей смогли использовать давление толпы в своих интересах, притворяясь сбитыми с толку горожанами. Может быть, эта буреформа позволит им «спрятаться» в лазарете.
Однако Царственный у двери безразличным жестом выставил ладонь, дескать, проваливайте отсюда. Еще несколько человек так же пытались укрыться в лазарете и тоже без успеха, так что Тефт и Крадунья не привлекли излишнего внимания.
Люди в атриуме закричали: Каладин и Преследователь столкнулись. Небесные поплыли вниз, чтобы понаблюдать за битвой, их длинные шлейфы колыхались, как шторы, делая зрелище еще более сюрреалистичным. Все взгляды были прикованы к состязанию между Каладином и Преследователем. Тефт схватил Царственного за руку. У этих Сплавленных внутри таились молнии, так что прикосновение к певцу повергло Тефта в шок. Он вскрикнул и потряс рукой, отступая назад, когда буреформа раздраженно повернулась к нему.
– Умоляю, светлорд, – сказал Тефт. – Что происходит?
Когда Царственный сосредоточился на нем, Крадунья проскользнула сзади и приоткрыла дверь.
– Поди прочь, – рявкнул Царственный. – Перестань меня…
Тефт бросился на певца, обхватил его за талию и швырнул назад в открытую дверь. Его снова ударило молнией, но в суматохе Тефт все-таки сумел повалить противника и вцепиться в него мертвой хваткой.
Крадунья захлопнула дверь. Она с тревогой ждала, пока Тефт пытался задушить тварь. Он втянул в себя весь буресвет, какой был, но почувствовал, что сила буреформы растет – по коже существа побежали красные трескучие молнии.
– Исцеление! – крикнул Тефт.
Крадунья подскочила и прижала руку к его ноге как раз в тот момент, когда буреформа выпустила молнию прямо через Тефта в пол. Раздался громкий треск. Тефт почувствовал жгучую боль, словно кто-то разжег костер у него в желудке.
Но он выстоял, и Крадунья его исцелила. Ему даже удалось перекатиться в сторону и использовать буресвет, чтобы приклеить Царственного к полу. Это позволило не ослабить натиск и выдержать последующие удары – они были слабее первого.