– Какая чушь, – сказал Преследователь, толкая Лирина в руки Лешви. – Не могу поверить, что мы все просто стоим здесь, как столбы.
Лешви прерывала бдение и запела в ритме злости. Затем, как ни странно, вытащила нож и освободила руки Лирина.
– Я не забыл, как ты пыталась настроить Девятерых против меня. – Преследователь потыкал пальцем в сторону Лешви. – Ты хочешь уничтожить мое наследие.
– Твое наследие мертво, Побежденный.
– Мое наследие нетронуто! – взревел Преследователь, заставив Венли испуганно отшатнуться. – И это полное безумие! Я проявлю себя и продолжу свою традицию!
– Нет! – сказала Лешви, передавая человека с кляпом во рту одному из Небесных.
Она схватила Преследователя, но он оставил оболочку в ее руках и светящейся лентой пересек атриум.
– Нет… – прошептала Венли.
Преследователь появился над Благословенным Бурей. Сплавленный сорвал с руки заостренный кусок панциря, затем, держа его как кинжал, схватил коленопреклоненного человека за плечо.
Каладин Благословенный Бурей поднял голову и испустил вой, в котором, казалось, вибрировала сотня диссонирующих ритмов. Венли настроилась на ритм потерь в ответ.
Преследователь нанес удар ножом, но Благословенный Бурей схватил его за руку и повернулся с неимоверной быстротой. Каким-то образом он оказался позади Преследователя, а затем достал нож, который до сих пор был где-то спрятан. Венли едва могла уследить за его движениями. Благословенный Бурей вонзил нож в шею Преследователя, и тот едва успел выскочить из оболочки.
Он сотворил себе новое тело и снова попытался схватить Благословенного Бурей. Но теперь между ними не было состязания. Каладин двигался как ветер, быстро и плавно; он вонзил кинжал в руку Преследователя, заставив его вопить от боли. Последовал удар ножом в лицо, и Преследователь снова выскочил из тела. На этот раз никто не пел и не кричал, но когда Благословенный Бурей обернулся, Венли увидела его лицо – и сразу же настроилась на ритм ужасов.
Его лицо превратилось в маску мучительной боли, глаза светились, как у Сияющего, но… она могла поклясться, что в них появился желтовато-красный оттенок. Как у… совсем как у…
Преследователь появился рядом с солдатами по периметру у стены.
– Вперед! – крикнул он своим людям. – Атакуйте его! Убейте его, а потом убейте остальных Сияющих! Приказываю сеять хаос и смерть!
Лезиан рванулся вперед. Солдаты последовали за ним, но тут же отпрянули. Они не нашли в себе сил встретиться лицом к лицу с Благословенным Бурей и его новыми глазами, так что Преследователю ничего не оставалось, как вступить в бой самому. Было непонятно, осознаёт ли он, что это последнее тело. Возможно, Сплавленный и впрямь понимал, что на этот раз не сможет сбежать, не поплатившись ошметками репутации.
Благословенный Бурей бросился к нему, и они встретились возле огромного окна, за которым сверкали молнии. Преследователь попытался схватить противника, и Каладин двинулся навстречу смертоносным объятиям – а затем мастерски швырнул их обоих к окну. Каладин прижал Преследователя к стеклу; молния снаружи расплескала свет, и раздался такой удар грома, что вся башня содрогнулась и завибрировала.
В этот момент Каладин что-то сделал с окном. Отступив назад, он оставил Преследователя прикованным к стеклу, обездвиженным и лишенным пустотного света, неспособным извергнуть свою душу. Каладин не нападал. Вместо этого он наклонился и зарядил пол атриума – Венли подумала, что при этом его сила светилась не так ярко, как должна была.
Голову Преследователя потянуло вперед, глаза полезли из орбит. Он застонал, и Венли поняла: Благословенный Бурей заставил землю притягивать череп Сплавленного, в то время как его тело оставалось прикованным к оконному стеклу.
Каладин повернулся и зашагал к наблюдающим Небесным.
Голова Преследователя оторвалась от его тела и с хрустом упала на пол.
– Благословенный бурей, – сказала Лешви, выходя навстречу. – Ты сражался и победил. Твоя потеря сильна, я это знаю, поскольку все смертные…
Каладин оттолкнул ее. Он пришел за Венли, несомненно! Она собралась с духом, однако он прошел мимо, оставив ее трястись от ужаса. Каладин направился к Небесной, которая удерживала его отца. Конечно.
Небесная запаниковала, как и любой другой на ее месте, а потом взмыла в воздух, унося пленника. За ней последовали еще двое Небесных.
Благословенный Бурей посмотрел вверх, а затем взлетел, используя странный фабриаль, который имитировал сплетения.
Венли рухнула на землю, чувствуя себя измученной, хотя ничего не сделала. По крайней мере, казалось, что все кончено.
Но не для солдат из личной армии Преследователя, собравшихся вокруг его трупа. Умер во второй раз, от рук того же самого человека. Его репутация, возможно, лежала в руинах, но он все еще был Сплавленным. А Сплавленные всегда возвращаются.
Солдаты повернулись к лазарету, вспоминая его последние приказы. Они не могли убить Благословенного Бурей.
Но могли прикончить Сияющих.
Каладин соображал с трудом. Он лишь смутно помнил, как убил Преследователя. Он знал, что сделал это, но вспоминать было трудно. Думать было трудно.
Он взмыл вверх, преследуя тварей, похитивших его отца. Он услышал крики Лирина, эхом отдававшиеся сверху, – значит, он вытащил кляп. Каждый звук осуждал Каладина.
На самом деле он не верил, что сможет спасти отца. Как будто Лирин уже был мертв и кричал на Каладина из Преисподней. Каладин сам не знал, зачем он последовал за ним, но ему надо было подняться повыше. Может быть… может, с высоты будет лучше видно…
Сил неслась впереди него, то и дело ныряя в шахты, по которым лифты достигали последних ярусов башни. Она приземлилась на самом верхнем уровне Уритиру. Каладин прибыл, активировав второй противовес в середине полета, затем перемахнул через перила и отключил устройство одним щелчком. Он приземлился лицом к лицу с Небесным, который попытался преградить ему путь.
«Каладин…»
Он бросил этого Небесного умирать, прорвался через верхние покои. Где?
Крыша. Они попытаются выбраться на крышу. Действительно, он нашел еще одного Сплавленного блокирующим лестничный колодец, ведущий наверх, и устройством Навани ударил его в грудь, закрепил – после чего отправил певца в полет, вверх по лестнице и в небо.
«Каладин… я забыла…»
Голос Сил. Она металась вокруг него, но он ее едва слышал.
Каладин выскочил на вершину башни. Буря распространилась вокруг них, почти до самой вершины – мрачный океан черных туч, которые издавали сердитый рокот.
Последняя из Небесных была здесь. Она попятилась, держа отца и выкрикивая что-то неразборчивое.
«Каладин… Я забыла… Слова…»
Он двинулся на Небесную, и она в панике отшвырнула отца. Наружу. В темноту. Каладин на мгновение увидел лицо Лирина, прежде чем тот исчез. В пропасти. Там, где господствовал ураган.
Каладин вскарабкался на край башни и посмотрел вниз. Внезапно он понял, почему поднялся так высоко. Он знал, куда идет. Он и раньше стоял вот так. Давным-давно, под дождем.
На этот раз он прыгнул.
107. Объединяя
Они потерянные существа, но полны решимости – и это удивительно.
Навани удалось подняться на ноги, но через несколько шагов – бегом к колонне, подальше от Моаша, – у нее закружилась голова. Каждый вдох усиливал агонию, и она теряла слишком много крови. Она споткнулась и, чтобы не упасть, прижалась к стене, размазывая кровь по изображению спрена в форме кометы.
Она оглянулась. Моаш неотвратимо надвигался. Он не спешил. Он держал изящно изогнутый меч сбоку, оставляя в полу небольшую борозду.
– Светлоглазые, – проговорил Моаш. – Лживоглазые. Негодные правители. Твой сын в конце концов оказался трусом, королева. Плача, он умолял меня сохранить ему жизнь. Уместно, что он умер так же, как и жил.
Она сдержала дыхание, не смея ответить, несмотря на всю ярость, и двинулась дальше по коридору, оставляя за собой кровавый след.
– Сегодня я убил друга, – сказал Моаш, и его ужасный голос стал мягче. – Я думал, это будет больно. Удивительное дело, но я ошибся. Я стал собой. Свободным. Больше никакой боли. Я несу тебе тишину, Навани. Это плата за твои поступки. За твою жизнь. За то, как ты…
Навани рискнула оглянуться, когда он внезапно замолчал. Моаш остановился над телом Рабониэли. Сплавленная одной рукой вцепилась ему в ногу. Он склонил голову набок, явно сбитый с толку.
Рабониэль атаковала, впиваясь когтями в его плоть. Ее ноги не слушались, но она схватила Моаша скрюченными пальцами, рыча, и несколько раз ударила его кинжалом, который оставила Навани.
В ноже не осталось антипустосвета, но он все-таки истощал буресвет Моаша. Рабониэль перевернула полосу на клинке. Моаш, ошарашенный атакой, отвлекся и попытался своим осколочным клинком отбиться от обезумевшей Сплавленной.
«Шевелись!» – подумала Навани. Рабониэль пыталась выиграть ей время.
Но даже прилив сил не помог уйти далеко: боль стала нестерпимой. Она ввалилась в комнату с колонной, отбросив мысли о попытке сбежать в туннели под Уритиру.
Вместо этого она заставила себя подойти к колонне и рухнула на нее.
– Сородич? – прошептала она, чувствуя вкус крови на губах. – Сородич?
Она ожидала услышать хныканье или плач – единственный ответ, который получала последние несколько дней. На этот раз она услышала странный тон, одновременно гармоничный и диссонирующий.
Ритм войны.
Далинар летел, сплетенный Лин Ветробегуньей, направляясь на поиски Вестника Ишара.
Он услышал… рокот. Далекую грозу. Здесь, наверху, было светло, сияло солнце, и не верилось, что где-то царит тьма и бушует ураган. Кто-то затерялся во мгле.
Буреотец появился рядом, плывя в воздухе наравне с Далинаром – редкое явление. Облик спрена был, как всегда, неясным. Он представал как смутная фигура того же размера, что и Далинар, но простирающаяся в бесконечность.