Он наконец освободился от слабостей тела и положения, которые всегда контролировали и определяли его. Наконец-то у него появилась свобода поступать сообразно желаниям.
И теперь Таравангиан собирался всех спасти.
115. Кредо
Да, я с нетерпением жду возможности править человеками.
Шаллан сидела при свете свечи и что-то тихо писала в блокноте. Адолин придвинул свой стул к ней.
– Она выглядит лучше, чем при нашей встрече на рынке. Но… я не знаю, Шаллан.
Шаллан отложила перо, затем взяла его за руки, взглянув в ту сторону, где – в их маленькой комнате в Стойкой Прямоте – ее первый спрен сидела на стуле, а Узор стоял рядом и напевал. Распрямились ли вялые волокна ее головного рисунка?
В разговоре с Узором они выбрали для предыдущего криптика Шаллан алетийское имя. То, которое соответствовало, насколько они могли судить, смыслу ее индивидуального рисунка.
– Кредо действительно выглядит лучше, Адолин, – сказала Шаллан. – Спасибо, что поговорил с ней.
Майя сидела на полу, скрестив ноги, в позе воина. Она не совсем оправилась, но ей точно стало лучше. И хотя она по-прежнему молчала, Шаллан сомневалась, что многие существа – люди или спрены – когда-либо произносили такие ценные слова, как Майя на суде. По любым прикидкам выходило, что Майя была одним из лучших ораторов в истории. Если не собираешься говорить много, то каждое слово должно иметь вес.
Это давало им надежду на исправление последствий того, что Шаллан сотворила с Кредо.
– Я постараюсь объяснить, что мы с Майей сделали, – сказал Адолин, когда где-то рядом зазвонили колокола спренов чести. – Но, по правде говоря, не думаю, что кто-то из нас понимает, что произошло. И я не знаток этих дел.
– Учитывая недавние события? Я думаю, ты единственный знаток. – Шаллан потянулась к Адолину и обхватила его лицо ладонями. – Спасибо.
– За что?
– За то, что ты такой. Прости меня, что многое скрывала от тебя.
– Ну, ты же мне все рассказала. В конце концов.
Он кивнул в сторону ножа с самосветом, все еще неиспользованного, который лежал рядом с ее открытой тетрадью на краю стола. Куб, присланный Мрейзом, лежал с противоположной стороны.
– Колокола звонят. Пора?
Она убрала руку и села за стол. Адолин замолчал, ожидая и наблюдая, как Шаллан поднимает крышку куба Мрейза. С помощью Келека они открыли его, не причинив вреда тому, что находилось внутри: спрену в форме светящегося шара, со странным символом в центре. Никто здесь не знал такой разновидности спренов, но Шут называл их сеонами.
– С тобой все в порядке, Ала? – спросила Шаллан.
Имя звучало как А-лей.
– Да, – прошептал спрен.
– Можешь выйти из куба. Тебе больше не нужно там жить.
– Я… должна остаться. Я не должна говорить. Ни с кем.
Шаллан взглянула на Адолина. Странный спрен сопротивлялся попыткам освободить ее. Ала вела себя… как обиженный ребенок.
«Еще одно в списке преступлений Мрейза», – подумала Сияющая.
«Согласна», – ответила Шаллан.
Сияющая осталась. Они договорились, что, как только найдут правильный путь, она в конце концов будет поглощена, как и Вуаль. Сейчас раны Шаллан были еще свежи. Практически она истекала кровью. Но то, что она сделала, наконец-то позволит ей начать исцеляться. И она знала, почему Узор всегда был так уверен, что она убьет его. И почему он вел себя как недавно связанный спрен, когда она начала замечать его на корабле с Ясной. Простой ответ был истинным. Их узы действительно возникли недавно.
А у Шаллан был не один осколочный клинок, а два.
У нее все еще оставались вопросы. Многое в ее прошлом по-прежнему не складывалось, хотя целостность памяти восстановилась. Они многого не понимали. Например, она была уверена, что в течение многих лет между убийством Кредо и обретением Узора ее силы частично функционировали.
Кое-что из этого, сказал Келек, было связано с природой мертвоглазых. До Отступничества они не существовали. Келек считал, что именно поэтому Мрейз охотится за ним. Его интересовало нечто, связанное с падением певцов и Сияющих рыцарей – и заключением в тюрьму определенного спрена.
– Пожалуйста, свяжись с Мрейзом, спрен, – прошептала она светящемуся шару. – Время пришло.
Шар взмыл в воздух и миг спустя превратился в лицо Мрейза, которое обратилось в ней его голосом.
– Здравствуй, маленький нож. Надеюсь, дело сделано?
– Я сделала это, – сказала Шаллан. – Мне было так больно. Но она ушла.
– Отлично. Тот… Она? Ты о ком, маленький нож?
– Мы с Вуалью теперь одно целое, Мрейз. – Шаллан положила руку на блокнот, в котором содержались удивительные вещи – Келек поведал ей много о других мирах, других планетах. Местах, которые он отчаянно хотел увидеть.
Как и другие Вестники, Келек был не совсем стабилен. Он был не в состоянии посвятить себя каким-то идеям или планам. Однако одно он твердо решил: покинуть Рошар. Он не сомневался, что Вражда скоро полностью захватит мир и снова начнет пытать всех Вестников. Келек сделал бы практически что угодно, лишь бы избежать этой участи.
Последовала долгая пауза.
– Шаллан, – наконец сказал Мрейз, – мы не выступаем против собратьев.
– Я не одна из вас, – возразила Шаллан. – Никто из Троицы никогда не был одним из вас, во всяком случае, полностью. А теперь мы уходим.
– Не делай этого. Подумай о цене.
– Мои братья? На них намекаешь? Тебе, должно быть, уже известно, что их больше нет в башне, Мрейз. Узор и Шут вывели их еще до того, как началось вторжение. Кстати, спасибо тебе за этого сеона. Шут говорит, что свободных трудно найти, но они обеспечивают чрезвычайно удобную связь между мирами.
– Ты никогда не узнаешь того, что хочешь знать, Шаллан.
– У меня есть то, что мне нужно, большое спасибо, – сказала она, когда Адолин успокаивающе накрыл ее руку своей. – Я говорила с Келеком, Вестником. Он, кажется, думает, что причина, по которой ты охотишься на него, заключается в Несотворенной. Бо-Адо-Мишрам. Той, которая давным-давно Связалась с певцами, дав им формы власти. Той, которая попала в ловушку, – и это лишило певцов разума, превратило их в паршунов. Зачем тебе самосвет, который содержит Бо-Адо-Мишрам, Мрейз? Что ты собираешься с ним делать? Какую силу ищут Духокровники, если им понадобилось нечто, способное поработить умы целого народа?
Мрейз не ответил. Сеон, подражая его лицу, завис на месте. Без всякого выражения.
– Я скоро вернусь в башню, – сказала Шаллан. – Вместе с теми спренами чести, которые решили – в свете недавних откровений – сблизиться с людьми. Когда я это сделаю, рассчитываю увидеть, что ты и твои друзья исчезли. Возможно, если ты хорошо спрячешься, я не смогу тебя выследить. В любом случае я найду этот самосвет раньше тебя. А если ты встанешь на моем пути… Что ж, это будет веселая охота. Разве нет?
– Это плохо кончится для тебя, Шаллан, – сказал Мрейз. – Ты нажила себе врага в самой могущественной организации во всем космере.
– Думаю, мы с тобой справимся.
– Ты справишься с моей хозяйкой? А как насчет ее хозяина?
– Ты про Тайдакара? – догадалась Шаллан.
– А, так ты о нем слышала.
– Шут называет его Повелителем Шрамов. Когда в следующий раз встретишься с этим Повелителем Шрамов, передай ему мое послание.
– Здесь он появляется только в виде аватара. Мы для него слишком низменны, чтобы быть достойными большего.
– Тогда скажи его аватару кое-что от моего имени. Скажи ему… мы покончили с его вмешательством. Его влиянию на мой народ пришел конец. – Она поколебалась, потом вздохнула – Шут просил быть вежливой. – А еще Шут сказал следующее: «Разберись со своей дурацкой планетой, идиот. Иначе мне придется снова туда заглянуть и надавать тебе по физиономии».
– Так тому и быть, – сказал Мрейз. – Знай, что тем самым ты повела себя в отношении Духокровников самым оскорбительным образом. Мы теперь в состоянии войны, Шаллан.
– Ты всегда был на войне. А я наконец-то выбрала сторону. До свидания, Мрейз. Конец связи.
Парящий спрен превратился в шар, лицо Мрейза исчезло. Шаллан откинулась назад, стараясь не чувствовать себя подавленной.
– Кем бы они ни были, – сказал Адолин, – мы с ними справимся.
Оптимистичен, как всегда. Что ж, у него были на то веские причины. Предводители спренов чести опозорились, Стойкая Прямота снова открыла ворота для гостей – значит, Адолин выполнил поставленную задачу. Он был прав с самого начала, как в отношении спренов чести, так и в отношении самой Шаллан.
Шаллан протянула руку и открыла следующую страницу в своем блокноте, где рисовала, используя описания Келека. Это был узор из звезд в небе, с перечислением множества миров среди них.
Шаллан слишком долго не поднимала головы. Пришло время воспарить.
Слушатели нацелили на Венли стрелы. Она подошла к их лагерю одна, после того как настояла, чтобы остальные удалились на несколько сотен футов.
Она не винила слушателей за то, что они обратили оружие против нее. Они решили, что она пришла закончить начатое. Поэтому она подняла руки и запела в ритме мира. Стала ждать.
И ждать.
Ждать…
Наконец из-за укрепления из нагроможденных камней появился Тьюд. Буря свидетельница, как приятно было его видеть. Судя по подсчетам, сделанным с воздуха, почти все преодолели узкие ущелья и вышли с этой стороны. Тысяча взрослых слушателей и много детей.
Тьюд – в боеформе – приблизился, но остановился на расстоянии удара. Венли продолжала стоять и петь, чувствуя, что на нее нацелены сотни луков. Эта восточная равнина за холмами была странным местом – таким открытым и заросшим травой.
– Шквал. Венли?! – Тьюд повернулся и бросился обратно за укрепления.
Она поняла, что он, должно быть, только сейчас рассмотрел ее узоры. Она была одета в форму, которую он никогда не видел, поэтому, конечно, он не узнал ее на расстоянии.