Фигура повернулась к нему, ее пучок волос закружился в воде, освещенной сбоку множеством оттенков самосветов. Это была та самая Сплавленная, столь очарованная им в прошлый раз. На этот раз она как будто удивилась – вытащила из-за пояса кинжал и замахнулась.
Однако Каладин обнаружил, что фабриаль Навани в этой среде работает гораздо лучше. Он смог легко отключить устройство и повернуть в другом направлении, не падая и не кренясь, – и с таким подспорьем легко опередил маневр Сплавленной.
Он обошел ее по дуге и опустился глубже. Шахта колодца была всего около десяти футов в ширину, поэтому, оттолкнувшись от стены, Сплавленная могла бы дотянуться до Каладина – но в этот миг позади нее Сил выделила правильный самосвет.
Каладин снова включил свой фабриаль, который протащил его мимо Сплавленной, позволив ей оставить у него на груди ровный порез. Кровь затуманила воду. Каладин ударил кулаком по сапфиру, выбил его из оправы. Потом крутанул копьем в воде и ткнул им в провода фабриальной клетки; вытащил стеклянную сферу. Этого должно хватить.
Теперь надо выбираться. Он посмотрел вверх сквозь красную воду, и у него закружилась голова. Исцеление шло очень медленно…
С помощью фабриаля Каладин стал подниматься, оставив рассерженную Сплавленную позади. Сил летела впереди, и ее свет обнадеживал, потому что вокруг как будто становилось все темнее.
«Буресвет заканчивается».
Шквал. Как же Каладин собирается уйти? Десятки Сплавленных ждали наверху. Он… возможно, ему придется сдаться, как настаивала Лешви. Но позволят ли они ему теперь?
Что это за грохот? Каладин увидел мерцающий свет наверху, но тот уменьшался. Сил выбралась, не заметив, что он отстал.
Стало темно.
«Крышка, – понял он в панике. – Они закрывают колодец крышкой». Когда Каладин приблизился, в последнем проблеске света он увидел снаружи массивную фигуру Преследователя. Сплавленный с довольным видом ухмылялся.
Крышка с грохотом встала на место как раз перед появлением Каладина. Задыхаясь, он ворвался в небольшую воздушную прослойку между поверхностью воды в колодце и крышкой.
Это была ловушка. Он ударился о дерево, пытаясь использовать силу устройства Навани, чтобы поднять ее, однако услышал глухой стук: на крышку положили что-то тяжелое – вероятно, камни. Их становилось все больше и больше.
Преследователь был готов. Он знал, что, даже если гравитационные сплетения Каладина сработают, достаточный вес удержит крышку на месте. На самом деле, казалось, что гири были живыми. Люди, десятки людей вскарабкались на крышку колодца. Конечно, зачем таскать камни, когда люди имеют достаточный вес, но при этом передвигаются сами?
Каладин стучал по дереву, чувствуя, что Сил в панике и не может до него дотянуться. Его буресвет тускнел, и казалось, что стены и крышка сдавливают его. Он умрет здесь, и это не займет много времени. Преследователю оставалось только подождать. Они могли бы запечатать все отверстия наверху, лишив его свежего воздуха…
В этот момент чистейшего ужаса Каладин очутился в одном из своих кошмаров.
Чернота.
Он окружен ненавистными тенями.
Он в ловушке.
Тревога нарастала внутри его, и он начал биться в воде, крича, выпуская остатки буресвета. В панике он перестал соображать. Но когда охрип от крика, то услышал – как ни странно – голос Хэва. Это был старый сержант Каладина, еще с рекрутских времен.
«Паника на поле боя убивает больше людей, чем копья. Не беги. Отступай».
Эта вода откуда-то взялась. Значит, был и другой выход.
Каладин глубоко вздохнул и нырнул в черную воду, чувствуя, как она окружает его. К нему вернулась паника. Он не знал, где верх, а где низ. Как можно забыть, в какой стороне небо? Но все было черно.
Наконец-то сумев собраться с мыслями, он порылся в сумке и достал самосвет, но тот выскользнул из пальцев.
И затонул.
«Туда».
Каладин указал кулаком на падающий свет и включил устройство Навани. Он был не в том состоянии, чтобы проявлять деликатность, поэтому сжал рукоять так крепко, как только мог, и рванулся, увлекаемый все дальше в темноту. Он нырнул мимо фабриалей и Сплавленной – она плыла вверх и, казалось, не обращала на него внимания.
По мере погружения все сильнее звенела в ушах странная боль. Он начал вдыхать больше буресвета, но остановил себя. Под водой он рисковал набрать жидкости в легкие. Но… он понятия не имел, как получить свет под водой. Как же они о таком не подумали?
Хорошо, что устройство продолжало тянуть, потому что у него, возможно, не хватило бы присутствия духа, чтобы двигаться самостоятельно. Он убедился в этом, когда добрался до самосвета – граната, который уронил, – и обнаружил его на дне шахты. Здесь же светился и яркий сапфир, тот самый, который Каладин выбил из оправы. Он схватил его и отключил фабриаль, но потребовались драгоценные секунды, чтобы подумать и осмотреться.
Отсюда туннель шел в горизонтальном направлении. Каладин двинулся по нему, снова доверившись фабриалю Навани.
Легкие начали гореть. Он все еще держался на вдохе, который сделал наверху, и не знал, как получить больше буресвета. За ним по-прежнему тянулся кровавый шлейф.
Впереди свет, или зрение его подводит, искрит в глазах?
Каладин предпочел верить, что это свет. Когда он добрался до источника – еще одной совокупности фабриальных насосов, – то выключил свой фабриаль, поднял руку и снова включил устройство. Каладина преследовали кошмары, одолевала тревога, и казалось, что мир хочет раздавить его. Все снова погрузилось во тьму.
Он чувствовал страх Сил, оставшейся где-то далеко. Он думал, что это будет его последнее ощущение.
Затем он вырвался из воды. Судорожно вдохнул – в этом вдохе чувствовалось нечто грубое и первобытное. Скорее физиологическая реакция, чем сознательный выбор. В ту же секунду Каладин, должно быть, потерял сознание, потому что, когда он моргнул и к нему вернулись чувства, оказалось, что висит на пылающей от боли руке под потолком, над резервуаром с водой.
Он покачал головой и посмотрел на свою руку. Он потерял сапфир, и из попытки вдохнуть буресвет ничего не вышло. Его сумка была пуста. Должно быть, он впитал весь запас, то приходя в сознание, то теряя его. Так хотелось снова заснуть…
«Нет! Они придут за тобой!»
Он заставил себя открыть глаза. Если враг достаточно изучил башню, чтобы узнать об этом резервуаре, за ним придут и добьют, если понадобится.
Каладин выключил фабриаль и спрыгнул. Холодная вода привела его в чувство, и он смог с помощью фабриаля подтянуться к краю резервуара. Он выполз на сухой камень. Забавно, но лекарь в глубине его души забеспокоился об испорченной питьевой воде. Как будто ему больше не о чем было беспокоиться…
Хотелось спать; Каладин видел, как кровь стекает по груди и руке – раны не полностью зажили. Он проковылял к стене комнаты и высосал буресвет из двух ламп. Да, враг знал об этом месте. Если бы он не был настолько сбит с толку, то сообразил бы раньше: свет означал, что кто-то меняет камни в лампах.
Промокший и измученный, Каладин поплелся по коридору. Где-то должен быть выход. Он смутно помнил известие о том, что разведчики Навани нашли это водохранилище. Они узнали об этом только после того, как тайленские ныряльщики осмотрели фабриали в колодце.
«Соображай. Не останавливайся. Не спи».
Где же Сил? Как далеко он сейчас от нее? Он проделал немалый путь в водяной тьме.
Каладин добрался до ступенек, но не смог заставить себя подняться. Он просто стоял, оцепенев, и смотрел на них. Потом воспользовался фабриалем. Поднимался медленно, без усилий, позволяя силе тянуть себя вверх то под одним углом, то под другим. Туда-сюда. Снова и снова.
Он понял, что уже близко, когда услышал грохот. Великая буря. Ветер все еще бесновался снаружи – значит, он не пробыл в этой темноте целую вечность. Он позволил ветру позвать себя, продолжая то ли лететь, то ли ковылять вверх.
Наконец Каладин, пошатываясь, вышел из комнаты на первом этаже башни. Он очутился прямо в середине группы солдат-певцов, кричащих людям, чтобы те разошлись по домам.
Буря грохотала совсем близко. Несколько солдат повернулись к нему. На мгновение Каладин ощутил глубокую отчужденность, словно не мог поверить, что все еще жив. Как будто он думал, что восхождение вверх по лестнице было его путем в Чертоги Спокойствия.
Затем один стражник направил на него копье, и тело Каладина отреагировало быстрее разума. Измученный, израненный, с нервами, измотанными до предела, Каладин схватил копье и вывернул его из рук врага, а затем сбил другого солдата с ног.
Несколько Царственных неподалеку закричали, и он увидел Небесного – не Лешви, – поднимающегося в воздух и направляющего на него оружие. Они еще не закончили с ним.
Он повернулся и побежал, держа в руках отнятое копье, втягивая в себя буресвет от фонарей – но чувствуя, что это совсем не исцеляет его. Даже медленное исцеление, которое действовало раньше, по-видимому, перестало работать. Либо он еще больше подорвал свои силы, уничтожив фабриаль, либо, что более вероятно, Сородич пострадал слишком сильно.
Преследуемый десятками солдат, Каладин побежал навстречу буре. Хотя снаружи было опасно, по крайней мере, врагу будет трудно найти его посреди урагана. Он был не в силах бороться с ними – спасти его мог лишь поистине отчаянный шаг.
Он добрался до главного входа в башню, где ветер врывался через портал, который, возможно, когда-то был деревянными воротами. Им вечно не хватало времени, чтобы поставить новые. Зачем? Бури редко достигали такой высоты.
Сегодня это случилось.
Сегодня Каладин добрался до ветров.
И они изо всех сил старались убить его.
71. Укротитель бурь
Голос света. Говорящая от имени света. Если я говорю от имени света всех разновидностей, то должна выразить их желания. Если свет – это Инвеститура, а вся Инвеститура – эт