Буреотец не ответил. Далинар чувствовал его подавленное присутствие – спрен был как капризный ребенок, которого отругали за глупость. Хорошо. И Далинар, и Буреотец отличались от того, чем они были когда-то. Они должны меняться к лучшему. Мир требовал, чтобы они менялись к лучшему.
Далинар взмыл еще выше, больше не желая видеть подробности – на случай, если ему еще предстоит сделаться свидетелем бездумной жестокости Буреотца. Наконец они достигли заснеженных гор, и Далинар взмыл на самую вершину бури. В последнее время бури поднимались все выше и выше в небеса – то, чего люди обычно не замечали, но что было совершенно очевидно в Уритиру.
«Это естественно, – сказал Буреотец. – Цикл. Я буду подниматься все выше и выше, пока не окажусь над башней, а затем следующие несколько бурь опустятся. Великая буря делала это еще до того, как появился Уритиру».
Казалось, в этих словах прозвучала какая-то робость, нехарактерная для Буреотца. Возможно, Далинар напугал его.
Вскоре он увидел приближающуюся башню.
«Ты видишь ее? – сказал Буреотец. – В деталях?»
– Да, – сказал Далинар.
«Смотри внимательно. Мы пройдем быстро».
Словно порыв ветра, Далинар устремился к Уритиру. Казалось, с башней все в порядке. На Облачной дорожке никого не было – оно и понятно, с учетом того, что бури поднимались все выше.
– Мы можем войти внутрь? – спросил Далинар, когда они приблизились.
«Ты можешь, – сказал Буреотец. – Я не могу войти внутрь, так же как не могу наполнить сферы внутри. Когда кусок отколется, это уже не я. Нам нужно будет поскорее воссоединиться, иначе видение закончится».
Далинар выбрал самый низкий доступный балкон в восточных выступах башни, на четвертом ярусе, и опускался, пока не оказался прямо у цели. Когда буря миновала, он влетел через открытый балкон в тихий коридор.
Все закончилось слишком быстро. Далинар мчался по темному коридору, пока не нашел южный диагональный проход, где попытался добраться до первого этажа, – и тут его внезапно вытащило на другой балкон, и он не заметил никаких признаков жизни. Буревая стена прошла мимо, перевалила через горы и двинулась дальше, к Азиру и его телу.
– Нет, – сказал Далинар. – Нам нужно вернуться.
«Ты должен двигаться вперед. Инерция, Далинар».
– Инерция заставляла меня делать ужасные вещи, Буреотец. Инерция сама по себе не добродетель.
«Мы не можем сделать то, о чем ты просишь».
– Перестань оправдываться и хоть раз попытайся! – рявкнул Далинар, рождая вокруг себя молнии.
Он сопротивлялся побуждению двигаться вперед, и – хотя это заставило Буреотца застонать раскатами грома – переместился во внутренние части бури. В черный хаос за буревой стеной.
Он был ветром, дующим против ветра, человеком, плывущим против течения; он пробирался обратно к Уритиру. Буреотец ворчал, но Далинар не почувствовал, чтобы спрену было больно. Буреотец… удивился. Ему было искренне интересно, чего добьется Далинар.
Было трудно оставаться на месте, но он завис за пределами первого яруса, выискивая что-нибудь тревожное. Яростный ветер дергал его в разные стороны. Буреотец зарокотал, сверкнула молния.
Вон там! Далинар что-то почувствовал. Слабая Связь, как в те моменты, когда он учил чей-то язык. Его власть над потоками, его силы тянули сквозь ветер вокруг внешнего основания башни – пока он не нашел нечто удивительное. Одинокая фигура, почти невидимая в темноте, цеплялась за стену Уритиру на восьмом уровне.
Каладин Благословенный Бурей.
Далинар не понимал, что заставило ветробегуна так подставиться буре; так или иначе, юноша был снаружи. Крепко держался за выступ. Его одежда была изорвана, и кровь текла из многочисленных порезов.
– Кровь предков… – прошептал Далинар. – Буреотец, ты видишь его?
«Я… чувствую, – сказал спрен. – Через тебя. Он, кажется, ждет центра бури, где его сферы и буресвет возобновятся».
Далинар приблизился к молодому человеку; защищаясь, тот клонил голову к плечу. Он промок насквозь, и лохмотья, в которые превратилась его рубаха, то и дело прилипали к каменной стене.
– Каладин? – крикнул Далинар. – Каладин, что случилось?
Молодой человек не шевельнулся. Далинар успокоился, сопротивляясь яростным ветрам, и почерпнул силу из души бури.
– КАЛАДИН, – сказал он.
Каладин шевельнулся, поднял голову. Его кожа побелела, волосы слиплись и спутались, промокли от ливня.
Шквал… он выглядел как мертвец.
– ЧТО СЛУЧИЛОСЬ? – потребовал Далинар-буря.
– Вторжение певцов, – прошептал Каладин ветру. – Навани в плену. Башня изолирована. Все остальные Сияющие без сознания.
– Я НАЙДУ ПОМОЩЬ.
– Силы Сияющих не действуют. Кроме моих. Может быть, силы узокователя тоже. Я сражаюсь. Я… пытаюсь.
– ЖИЗНЬ ПРЕЖДЕ СМЕРТИ.
– Жизнь… – прошептал Каладин. – Жизнь… прежде…
Глаза ветробегуна закрылись. Он обмяк, разжал хватку и свалился со стены без сознания.
– НЕТ.
Далинар собрал все ветра и с их помощью швырнул Каладина вверх и через выступ балкона на восьмом этаже. Это заставило его выложиться полностью, и наконец прилив подхватил Далинара, вытолкнул на передний план бури. Когда это случилось, он был изгнан из видения и оказался в Эмуле сидящим на своем стуле. Прибыл почетный караул из солдат и выстроился кольцом, заслоняя его от глаз любопытных. Хотя прошло уже много времени с тех пор, как Далинар в последний раз оказывался захвачен видением, он оценил этот жест.
Он встряхнулся и встал. Рядом Мартра продемонстрировала свой блокнот.
– Я записала все, что вы сказали и сделали! Как когда-то светлость Навани. Я правильно поступила?
– Спасибо, – сказал Далинар, просматривая ее записи.
Оказалось, он говорил вслух, как в одном из старых видений. Только Мартра не слышала тех мест, где он говорил как буря.
Один из стражников закашлялся, и Далинар заметил, что остальные поглядывают на него. Юноша тут же отвернулся, покраснев.
«Я читал», – подумал Далинар, возвращая блокнот. Он взглянул на небо, ожидая увидеть тучи – хотя в этом регионе до начала Великой бури оставалось еще несколько часов.
«Буреотец, – подумал он. – Башня захвачена. Наши худшие опасения подтвердились. Враг контролирует Уритиру». Буря свидетельница, это было больно признавать. Сначала Алеткар, потом башня? И Навани в плену?..
Теперь он знал, почему враг отказался от Таравангиана. Может быть, даже от всей армии здесь, в Эмуле. Они были принесены в жертву, чтобы отвлечь Черного Шипа.
– Ступай к Тешав, – сказал Далинар Мартре. – Пусть она соберет монархов и великих лордов. Мне нужно срочно созвать совещание. Отмени все, что я должен был сделать сегодня.
Молодая женщина громко ахнула, потрясенная важностью задания, и немедленно побежала выполнять приказ. Солдаты расступились по просьбе Далинара, и он снова посмотрел на небо.
«Буреотец, ты меня слышишь?»
«Ты причинил мне боль, Далинар. Ты делаешь это уже во второй раз. Ты давишь на нашу связь, заставляя меня поступать неправильно».
«Я заставляю тебя напрягаться, – возразил Далинар. – Это всегда больно. Ты слышал, что сказал мне Благословенный Бурей?»
«Да, – сказал спрен. – Но он ошибается. Твои силы не сработают в Уритиру. Похоже… они обратили защиту башни против нас. Если это правда, тебе нужно быть на порядки сильнее, опытнее, чем ты есть, чтобы открыть там перпендикулярность. Нужно быть достаточно сильным, чтобы одолеть Сородича».
«Мне нужно произнести еще несколько клятв, – сказал Далинар. – Нужно лучше понять, что я способен делать. Мое обучение идет слишком медленно. Мы должны найти способ ускорить его».
«Я не могу помочь. Честь мертв. Он был единственным, кто знал, на что ты способен. Он был единственным, кто мог обучить тебя».
Далинар раздраженно зарычал и начал расхаживать по площадке из необработанного камня перед своим домом в военном лагере.
«Каладин, Шаллан, Ясна, Крадунья… все они обрели свои силы естественным образом, – сказал Далинар. – Но вот я здесь, спустя много месяцев после возникновения наших уз, и я едва продвинулся».
«Ты чем-то отличаешься от них, – ответил Буреотец. – Ты нечто большее, более опасное. Но и сложное. Никогда еще не было такого, как ты».
Далекий гром. Все ближе.
«Разве что…» – начал Буреотец.
Далинар поднял глаза, когда его осенила мысль. Вероятно, та же самая, что пришла на ум Буреотцу.
Существовал еще один узокователь.
Вскоре запыхавшийся Далинар прибыл к небольшому зданию в дальней северной части лагеря. Люди метались вокруг, готовясь к надвигающейся буре, но он не обращал на них внимания. Вместо этого он ворвался в маленькое здание, удивив женщину, ухаживающую за громилой, который сидел на полу, наклонившись вперед, и что-то бормотал себе под нос.
Женщина вскочила на ноги и потянулась к мечу на поясе. Она принадлежала к трудноразличимой расе – кожа темная, как у азирки; глаза большие, как у шинки. Эти двое были существами, затерянными во времени. Существами почти такими же древними, как сам Рошар. Вестники Шалаш и Таленелат.
Далинар проигнорировал угрожающую позу женщины и, шагнув вперед, схватил ее за плечи.
– Вас было десять. Десять Вестников. Все были Сияющими рыцарями.
– Нет, – возразила Шалаш. – Мы предшествовали Сияющим. Они подражали нам, но мы не были в их рядах. За исключением Нейла.
– Но один из вас был Узокователем. Иши, Вестник Удачи, Вестник Тайн, Связующий Богов.
– Создатель Клятвенного договора, – сказала Шалаш, вырываясь из хватки Далинара. – Да, да. У всех нас есть такие имена. Бесполезные имена. Вы должны перестать говорить о нас. Восхищаться нами. И прекратите нас рисовать!
– Он еще жив, – не унимался Далинар. – Он не скован клятвами. Он бы понял, чему я могу научиться.
– Не сомневаюсь, – проворчала Шалаш. – Если кто-либо, кроме меня, еще в здравом уме, то это он.
– Он тут рядом, – с восторгом проговорил Далинар. – В Тукаре. Не более чем в коротком полете к юго-востоку от этого самого города.