Рлайн по-человечески пожал плечами.
– Попасть туда было поразительно легко, – продолжил он в ритме решимости. – Человеки-охранники были убиты или сбежали, а певцы еще не поняли ценности этого места. Я прошел мимо дозорных, запихнул все, что смог, в мешок и побрел прочь. Я сказал, что мне поручили собирать любые формы человеческой письменности.
– Это был храбрый поступок. – лекарь Лирин подошел, складывая руки. – Но я не знаю, какая от него польза, Рлайн. На верхних этажах им мало что нужно.
– Это может помочь Каладину и дальше прятаться.
– Может быть. Я беспокоюсь, что ты приложил такие усилия и подверг себя такому риску ради того, что создаст для захватчиков лишь незначительные неудобства.
Он был прагматиком, и Венли это нравилось. Однако сейчас ее интересовало другое.
– Туннельный комплекс, – сказала она. – Здесь есть карта туннелей под башней?
Рлайн покопался немного, потом вытащил карту:
– Вот. А зачем?
Венли благоговейно приняла ее.
– Это один из немногих путей спасения, Рлайн. Я прошла через эти туннели – они представляют собой сложный лабиринт. Рабониэль знала дорогу, однако я сомневаюсь, что смогу выбраться сама. Но с этим…
– Разве враг не разрушил туннели? – спросил Лирин.
– Разрушил, – сказала Венли. – Но я знаю, как обойти завал.
– Даже если так, – не сдался Лирин, – нам придется миновать самую тщательно охраняемую часть башни, где Сплавленные изучают фабриали Уритиру.
Может, подумала Венли, с помощью своих сил она могла бы создать туннель в камне? Такой, который обошел бы рабочую зону Рабониэли и щит, а затем пересекся с пещерами внизу?
Не исключено. Хотя оставалась еще одна большая проблема. Прежде чем бежать, она должна убедиться, что Сплавленные не бросятся в погоню. От побега из башни, который завершится гибелью от рук Небесных в горах, толку будет маловато.
– Рлайн, – сказала Хесина. – Они чудесные. Ты сделал больше, чем кто-либо мог от тебя ожидать.
– Я мог бы сделать больше, если бы не напортачил, – сказал Рлайн в ритме примирения. – Меня остановили в коридоре и спросили, кто мой начальник. Следовало бы прикинуться дурнем, вместо того чтобы использовать подслушанное имя. Оказывается, та Сплавленная не держит подчиненных. Она одна из потерянных.
– Ты мог бы запереться в камере в тот момент, когда башня сдалась, – сказал Лирин, – и притвориться пленником. Таким образом, Сплавленные могли бы освободить тебя, и никто бы ничего не заподозрил.
– Каждый человек в башне знает обо мне, Лирин, – возразил Рлайн. – Я «ручной паршенди» твоего сына. Прибегни я к подобной уловке, певцы в конце концов узнали бы правду и я оказался бы в камере по-настоящему. – Он снова пожал плечами. – Ну так оно и вышло на самом деле.
Они с Хесиной принялись копаться в картах, Рлайн болтал без умолку. Похоже, ему нравились эти человеки, и рядом с ними он чувствовал себя более комфортно, чем с Венли. То, как он использовал человеческие манеры, чтобы подчеркнуть свои эмоции – ритмы лишь проскальзывали в его речи, но не были движущей силой слов, – казалось ей слегка… жалким.
Лирин вернулся к своей работе по уходу за бесчувственными рыцарями. Венли подошла к нему, настраиваясь на любопытство.
– Тебе не нравится то, что они делают. – она кивнула в сторону Рлайна и Хесины.
– Сам не знаю, – откровенно сказал Лирин. – Нутром чую, что кража нескольких карт не повредит захватчикам. Но если мы сдадим карты и заявим, что нашли их в какой-нибудь комнате, это вполне может даровать нам благосклонность Сплавленных. А то и доказать, что мы с Хесиной не бунтари, – и тогда мы сможем перестать здесь прятаться.
– Вас защищает не эта комната, – возразила Венли, – а благосклонность госпожи Лешви. Без него Преследователь убьет тебя, что бы ты ни делал, чтобы доказать свою правоту. Он убил бы других Сплавленных, если бы думал, что это позволит ему уважить традицию. А прочие бы ему аплодировали.
Лирин хмыкнул – кажется, это была человечья версия ритма насмешки, – опускаясь на колени рядом с Сияющей и приподнимая ее веки, чтобы проверить зрачки.
– Приятно знать, что среди ваших правителей тоже есть идиоты.
– Ты действительно не хочешь сопротивляться? – с благоговением сказала Венли. – Ты действительно хочешь жить, подчиняясь захватчикам.
– Я сопротивляюсь, контролируя ситуацию, – сказал Лирин. – И работая с теми, кто у власти, а не давая им повода навредить мне и моим близким. Я усвоил этот весьма болезненный урок. Принеси-ка мне воды.
Венли была уже на полпути за водой, когда осознала, что подчинилась лекарю, – а ведь несколько раз говорила, что он должен проявлять к ней больше уважения. Какой странный человек. Он вел себя так властно, как будто был тут главным, но при этом всеми способами подчеркивал свою покорность.
Тимбре загудела, когда Венли вернулась к нему с водой. Ей нужно было еще немного попрактиковаться в своих способностях – особенно если придется прокладывать туннель через много футов скалы, чтобы добраться до выхода. Она взяла карту туннеля и отдала ее Джиал, одной из своих сторонников. Джиал сложила карту и сунула в карман; в тот же миг раздался стук в дверь.
Венли взглянула на Рлайна и Хесину, но они, очевидно, услышали, потому что прикрыли ящик с картами. Венли считала, что он все равно выглядит подозрительным, но деваться было некуда. Впрочем, Сплавленные не стали бы стучать.
Она открыла дверь и впустила группу человеков, которые несли на плечах кувшины с водой. Шестеро рабочих – те же, что и всегда. Это было хорошо, потому что, хотя Венли и получила разрешение от Рабониэли привести лекаря-человека для ухода за Сияющими, она солгала, сказав, что завербовала его в клинике.
Рано или поздно Лирин и Хесина будут узнаны, но лучше до предела ограничить круг людей, которые их видят. Пришедшие перелили воду в большие корыта, а затем принялись помогать с ежедневным обмыванием пациентов. Чтобы дать бульон и питье стольким бесчувственным людям, приходилось трудиться почти без перерыва.
Венли проверила время по ритму мира. Вскоре ей нужно было навестить Рабониэль и заняться переводом – Повелительница желаний хотела прочитать какие-то книги на тайленском.
«Ей нет дела ни до чего, кроме своих исследований, – подумала Венли. – Что может быть настолько важным?»
– Эй, ты, – сказал Лирин. – Что это у тебя на лбу?
Венли обернулась и увидела лекаря, стоящего перед одним из водоносов. Лирин откинул волосы с лица мужчины и ткнул пальцем. Последняя Слушательница запела в ритме раздражения – лекарь обычно был спокоен, но время от времени что-то выводило его из себя. Она подошла, чтобы уладить ситуацию, и обнаружила, что водонос – невысокий, слишком волосатый мужчина – разрисовал себе лоб какими-то чернилами.
– Что это такое? – спросила Венли.
– Ничего, светлость, – сказал водонос, вырываясь из рук Лирина. – Просто небольшое напоминание.
Он двинулся дальше, но у одного из других водоносов – на этот раз женщины – была такая же отметина на лбу.
– Это глиф «шаш», – сказал Лирин.
Как только Венли поняла, что это письменная речь, ее силы разъяснили смысл.
– «Опасно»? Почему они считают себя опасными?
– Они не считают, – сказал Лирин, судя по виду расстроенный. – Они дураки.
Он повернулся, но Венли схватила его за руку и запела в ритме страстного желания – однако лекарь, конечно, не понял.
– Что это значит?
– Такое клеймо есть на… на лбу Каладина Благословенного Бурей.
А-а, все ясно…
– Он дал им надежду.
– Эта надежда приведет их к гибели, – сказал Лирин, понизив голос. – Это неподходящий способ борьбы, особенно когда Царственные начали вести себя так грубо. Мой сын мог погибнуть, сопротивляясь им. Молю Вестников, чтобы это было не так, но его пример вызовет неприятности. Некоторым может прийти в голову ужасная мысль пойти по его стопам, и это неизбежно спровоцирует резню.
– Возможно, – сказала Венли, отпуская его. Тимбре затрепетала в незнакомом ритме, который эхом отдавался в ее голове. Что это за ритм? Она могла поклясться, что не слышала его раньше. – Или им просто нужна поддержка, лекарь. Символ, которому они могут доверять, когда не получается доверять своим собственным сердцам.
Лирин покачал головой и, отвернувшись от водоносов, сосредоточился на пациентах.
75. Промежуточный этап
Было время, когда другие обращались ко мне за помощью. Время, когда я был решительным, одаренным… и даже влиятельным.
Как обычно, под охраной двух спренов чести Адолин поднялся на вершину крепостной стены, откуда можно было полюбоваться кристально чистым шейдсмарским днем. За недели заточения в Стойкой Прямоте он обнаружил, что погода здесь все-таки меняется. Просто эти перемены означали совсем не то, что в Физической реальности.
Со стены он увидел в отдалении фиолетово-розовую, слабо мерцающую дымку в воздухе. Она-то и была главным признаком кристально чистой погоды. В такие дни шейдсмарские деревья и цветы росли так быстро, что это можно было заметить невооруженным глазом.
Другие типы «погоды» могли означать, например, что обитатели крепости чувствовали прилив бодрости или уныния; еще случались всплески возбуждения у некоторых разновидностей малых спренов. Про температуру или осадки местные жители даже не вспоминали.
С вершины стены Адолин действительно мог оценить размеры Стойкой Прямоты. Она была огромной, в несколько сотен футов высотой. А еще – полой, без окон и крыши. Просто четыре отвесные прямоугольные стены, опирающиеся на меньшую сторону. Человечество не знало подобных городов, даже Уритиру требовались поля у подножия и окна, чтобы жители не сходили с ума.
Стойкая Прямота, ко всему прочему, не подчинялась обычным законам природы. По ее внутренним стенам можно было ходить. И действительно, чтобы добраться до верха стены, Адолину понадобилось пройти по ее вертикальной внутренней стороне – при этом телу казалось, что он идет по земле. В конце пути ему пришлось сделать шаг, как будто он желал сойти с твердой почвы в пропасть.