Спрены чести явно вознамерились заполнить трибуны его противниками.
«Не потей, – подумал Адолин, стоя со сцепленными за спиной руками. – Это твой единственный шанс постоять за себя. Твой шанс все изменить».
В идеале именно этот день должен был стать для него самым успешным. Он мог объяснить свою позицию и ответить на вопросы аудитории. Слова Келека, сказанные накануне, давили тяжким грузом; речь шла не только о спренах чести и о том, присоединятся ли некоторые из них к ветробегунам. Ставки оказались куда выше.
Стоит ли бороться за человечество? Адолин каким-то образом должен был сегодня доказать, что да. Купаж предупредила, что ему придется отбиваться от вопросов и не давать присутствующим отклониться от темы. Он не мог позволить себе взаимодействовать с толпой без опаски, не мог допустить, чтобы спрены контролировали разговор.
А потом суд соберется на последнее заседание, где спрены чести попытаются снова опровергнуть доводы Адолина, выставив еще одного обличителя, которого он сможет допросить.
Прибыл Келек, и Адолин ему поклонился. Вестник облачился в официальное фиолетовое одеяние, заметно отличающееся от вчерашнего. Значит ли это, что он теперь относится к процессу серьезнее?
Адолин почтительно ждал, пока Верховный судья займет свое место среди сановников. Оказалось, шестеро из них входили в число «десяти, чтимых бурями». Десять старейших спренов чести, не считая Сил. В Стойкой Прямоте тоже уважали иерархию.
– Ладно, – сказал Келек. – Надо побыстрее с этим разобраться. Говори.
– Благодарю, достопочтенный, – сказал Адолин и повернулся к толпе. – Не думаю, что мои сегодняшние слова для кого-нибудь окажутся сюрпризом. И все же я рискнул своим будущим ради возможности сказать их вам лично. Посмотреть в глаза и спросить, действительно ли вы считаете происходящее справедливым. Люди злопамятны. Таков один из наших величайших недостатков. Иногда семьи на протяжении нескольких поколений ненавидят друг друга из-за всеми забытого пустяка. Я не стану сравнивать вашу подлинную боль из-за предательства с чем-то незначительным, но надеюсь отыскать в вас, бессмертных осколках Чести, более совершенный способ…
– А ты знаешь, – перебил его спрен в первом ряду, – что твой отец чуть не убил Буреотца?
Адолин запнулся.
– Я отвечу на вопросы в конце, – сказал он. – Как я уже говорил, я надеялся отыскать…
– Ты знаешь об этом? – не унимался спрен чести. – Тебе известно, что он чуть не убил Буреотца?!
– Мне трудно в это поверить, – сказал Адолин.
Он взглянул на вершину трибун, где зрители переминались с ноги на ногу и перешептывались. Публика притихла, ожидая, что скажет Адолин. Вопрос был задан, но он пока не должен был отвечать. Его выступление еще не завершилось.
Поэтому он оставался сосредоточенным, как учила его Купаж, а затем целенаправленно продолжил свою речь.
– В вас, – с нажимом повторил Адолин, обращаясь к толпе, – я надеялся найти честь. Древние спрены были связаны с нами, потому что верили, что вместе мы становимся сильнее, чем поодиночке. Я признаю человеческую слабость. Не стану этого скрывать. Но я не видел, чтобы вы признавались в собственной слабости. Вы утверждаете, что сотворены из чести. Что вы лучше людей. И все же вы отказываетесь это продемонстрировать. Я знаю спренов, которые ведут себя иначе. Храбрых спренов, которые пришли на битву, чтобы присоединиться к людям. Поступая таким образом, они стали сильнее. Они выросли, как и люди, связанные с ними узами. Зачем нам нужны Сияющие? Потому что они представляют наше лучшее «я». Мы – дети Чести и Культивации. Честь даровал нам идеал. Культивация – силу, чтобы его достичь. Сам Буреотец согласен, что это правильный выбор. Люди могут не быть совершенными, но они достойны того, чтобы помогать им стремиться к совершенству. И вы достойны большего, чем сидеть в одиночестве и отказываться расти.
Все прошло хорошо. Спрены чести любили хорошие речи, как он узнал, – и те, кто стоял наверху, выглядели особенно увлеченными. Адолин глубоко вздохнул, готовясь перейти к следующему пункту. К несчастью, тот же спрен чести, что и раньше, воспользовался паузой и вскочил на ноги.
– Буреотец сделал свой выбор, – громко сказал спрен, – и тем самым подверг себя опасности – он чуть не погиб. Ты знал об этом?!
Келек наклонился вперед в своем судейском кресле. Это было опасно близко к заявлению, которое публике не разрешалось делать. Суд обличителей позволял Адолину делать заявления, но зрители могли только задавать вопросы.
– Я не знал об этом событии, – сказал Адолин спрену. – Поэтому я не могу объяснить, почему это произошло и при каких обстоятельствах.
– Как ты мог не знать? – спросил другой спрен во втором ряду. – Если ты пришел убедить нас стать Сияющими спренами, разве ты не должен знать цену того, о чем просишь? Я думаю…
– Хватит, – отрезал Келек. – Хочешь, чтобы тебя вышвырнули, Вераторим?
Спрен немедленно затих.
– Продолжай, человек. – Келек откинулся назад и сплел пальцы перед собой.
– Мой второй довод, – проговорил Адолин, – состоит в том, чтобы показать вам, что королевства мира отложили свои разногласия и объединились, чтобы противостоять угрозе. Я принес письмо от моей кузины Ясны, которое было разорвано. К счастью, я могу вам кое-что процитировать. Она доказывает, что современные королевства…
– Она пыталась убить своего спрена? – спросил спрен в первом ряду.
– Она доказывает, – продолжал Адолин, – что наши современные королевства объединены таким образом, что…
– Да, но пыталась ли она убить своего спрена?
– Слушай, – огрызнулся Адолин, – ты хочешь, чтобы я говорил или нет? Вам надо услышать мои показания, как предполагалось, или просто засыпать меня упреками?
Спрен улыбнулся. И Адолин понял, что он натворил. Задал вопрос – и пригласил к ответу.
– Я думаю, – заявил спрен, вставая, – что самый важный вопрос заключается в том, можно ли доверять этим новым Сияющим. Вот что тебе нужно доказать. Буреотец сказал нам, что Далинар Холин заставил его физически проявиться. Далинар Холин, твой отец, использовал сущность Буреотца, чтобы открыть Врата!
– Это против его клятвы! – воскликнул другой. – Ты знал о действиях отца?
– Я уверен, что у него были веские причины, – сказал Адолин. – Если бы вы могли…
– Веские причины? – перебил стоящий спрен чести. – Он убегал. Разве это похоже на поведение, которого следует ожидать от узокователя? От человека, который, как ты сказал, был идеалом, который, по твоим словам, никогда не предаст нас. Как на такое реагировать?
Адолин посмотрел на Келека.
– Могу ли я продолжить выступление?
– Ты сам спровоцировал эту дискуссию, сынок, – возразил Келек. – Ты должен дать ему отпор сейчас.
Вестник кивнул в сторону толпы на вершине амфитеатра. Те, кто вчера присоединился к Нотуму, молча ждали.
Адолин вздохнул и, прежде чем продолжить, посмотрел на Шаллан, надеясь почерпнуть у нее сил.
– Я не могу говорить за своего отца. Вам придется спросить его. Я доверяю ему; Буреотец доверяет ему; этого должно быть достаточно.
– Он ходячая катастрофа, – отрезал спрен. – Он убийца, и сам в этом признался. Узокователь не может быть таким!
Адолин сделал вид, что не слышит, – это был не вопрос. Теоретически он мог сменить тему и продолжить.
– Письмо Ясны – это…
– Каладин Благословенный Бурей тоже чуть не убил своего спрена, – сказал совершенно другой спрен чести. – Древнюю дочь, самую драгоценную из детей. Ты это знал?
Адолин стиснул зубы.
– Я знаю, что произошло между Каладином и Сил. Это было трудное время для всех нас, переходный период. Каладин не знал, что нарушает клятвы – ему просто было трудно разобраться в конфликте между двумя сторонами.
– Значит, вы не только невежественны, но и опасны! – заявил спрен во втором ряду. – Ваши Сияющие сами не понимают, что творят! Они могут убить спрена случайно!
Келек махнул рукой – приставы схватили спрена под руки и увели прочь. Однако Адолин уже понял, в чем дело. Это была согласованная атака, с просчитанным риском выдворения ради возможности высказаться.
– Мы не убиваем наших спренов, – сказал Адолин толпе. – Эти инциденты единичны, и у нас нет подходящего контекста для их обсуждения.
– Ты можешь поклясться, что ни один из твоих Сияющих не убил своего спрена?
– Да! Такого не случилось. Они… – Адолин осекся.
Преисподняя. Он ведь встречал мертвого спрена, не так ли? Та криптик на рынке – ее убили недавно.
– Они – что? – рявкнул спрен.
Честный ответ на вопрос положит конец всему. Адолин глубоко вздохнул и сделал то, от чего его предостерегала Купаж. Он атаковал публику.
– Я мог бы ответить, но вам все равно, не так ли? Вы, очевидно, вместе планировали, как напасть на меня сегодня. Это засада. Вам наплевать на честь и на то, что я скажу. Вы просто хотите повалить меня всей толпой и запинать.
Он шагнул вперед и развел руками:
– Ну ладно. Вперед! Но знайте одно! Вы говорите, что спрены не лгут, что спрены не изменчивы, как люди? В следующий раз, когда попытаетесь притвориться, что это правда, вспомните этот день! Вспомните, как солгали, когда пообещали мне справедливый суд. Вспомните, как обращались с человеком, который пришел к вам по доброй воле!
Толпа замолчала. Даже его самые громкие соперники притихли.
– Тебя предупреждали об этом разбирательстве много раз, человек, – сказал позади Келек. – Они сделали свой выбор.
– Не все, – сказал Адолин. – Я думал, что найду за этими воротами разумных существ. Спренов, знающих толк в чести. Но знаете что? Я счастлив, что этого не случилось. Потому что теперь я знаю, какие вы на самом деле. Такие же люди, как и все мы. Некоторые из вас напуганы. Это заставляет вас бояться брать на себя обязательства. Это заставляет вас думать о вещах, которые вы когда-то считали иррациональными. Это я понимаю. Я рад, что вы похожи на людей, потому что знаю, что это значи